– Правда, – сказал он, – что ни я и никто не видел зверя, но мне кажется невозможным…
– Вы слышите, господа? – перебил барон с торжествующим видом. – Они сознаются, что никто из них, поглощенных собственным страхом, не видел зверя… Решительно, преподобный отец и его племянник слишком поспешили представить себя страдальцами, и вся это прекрасная история, как вы все видите, оказывается простым падением с лошака!
Эти исполненные презрения слова, хоть и были сказаны небрежно, заслуживали строгого ответа со стороны приора, но Бонавантюр только пожал плечами, равнодушно взглянув на торжествующего Ларош-Боассо.
Кристина де Баржак не принимала никакого участия в этом разговоре. Поглощенная заботой, которой она окружала раненого, девушка, по-видимому, не слушала речей барона. Сама промыв рану, она наложила повязку, приготовленную сестрой Маглоар, очень опытной в подобных вещах. По окончании перевязки, Леонс хотел было поблагодарить хозяйку, но то ли тайное волнение слишком растревожило его, то ли потеря крови вызвала непреодолимую усталость – язык его запутался, в словах, глаза закрылись, и он лишился чувств.
– Праведный Боже! Он умирает! – закричала испуганная Кристина. – Неужели эта рана так опасна, что угрожает жизни? Сестра Маглоар! Преподобный отец!.. Сделайте что-нибудь!