Оценить:
 Рейтинг: 4.5

Замок Монбрён

Год написания книги
1847
<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 33 >>
На страницу:
7 из 33
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Во-первых,– начал беспечно барон,– что касается моих монбрёнских владений и славного замка, который вы видите перед собой, я не буду слишком взыскателен. Я потребую только, чтобы знамя мое развевалось на одинаковой высоте с королевским и чтобы вассалов моих и наемников не тревожили по случаю кой-каких проступков, в которых провинились они в давнее время.

– Неприлично,– отвечал сир де Кашан,– чтобы знамя барона возвышалось наравне со знаменем его государя. Что же касается прощения ваших вассалов, я думаю, что его можно будет получить без затруднения. Само собой разумеется, что оно распространится и на ваши проступки, настоящие и прошедшие…

– Кто вам сказал, что я нуждаюсь в нем? – прервал Монбрён с надменным видом.– Кроме Бога, я никому не обязан отчетом в своих делах, дурных или хороших, и не потерплю…

– Не считайте худыми мои намерения, сир. Кажется, вы еще не сказали мне главного, и я прошу вас продолжать.

– Справедливо, рыцарь, но, чтобы вы могли лучше понять то, чего я требую, надо знать, по какому праву в настоящее время владею я замком Латур. Это прекрасное имение перешло в мой род от родственников моей жены, доньи Маргериты де Комборн. Последний из Латуров, барон Жоффруа, погиб в сражении при Пуатье шестнадцать или семнадцать лет назад, оставив единственным наследником по прямой линии трехлетнего ребенка, который был отдан на воспитание в Шаларский монастырь, находящийся неподалеку отсюда близ города Сен-Прие. К несчастью, спустя некоторое время после этого сражения монастырь был разграблен англичанами, и ребенок исчез. Все заставляет думать, что он погиб, потому что кровопролитие в монастыре было ужасное, и никогда никто потом не имел никаких известий об этом мальчике…

– И имение перешло в руки вашей благородной супруги? – прервал с нетерпением Кашан.

– Нет, мессир,– возразил Монбрён, кусая губы,– если б это было так, мое право не было бы сомнительно. Но имение перешло к девице Валерии де Латур, двоюродной сестре погибшего ребенка, и мы с женой, как опекуны, владеем упомянутым замком.

– Я не большой законник, мессир, но мне кажется, что замок, о котором идет речь, есть только залог, оставленный в ваших руках, и так как законный наследник погиб, то вы должны будете утвердить имение за вашей благородной питомицей Валерией, лишь только она потребует этого.

– В этом-то и затруднение,– отвечал барон озабоченным тоном,– эта молодая девушка беспокойного характера и совершенно неспособна сама управлять и защищать свои владения в такое смутное время.

– Я понимаю опасность, угрожающую вам, но что же делать? Права вашей племянницы на замок Латур ясны и неоспоримы.

– Права! Права! – с досадой повторил Монбрён.– Клянусь душой моего отца, да почиет она в царствии небесном, неужели вы думаете, что я не имею некоторых прав на это имение? Почти целых двадцать лет я был единственным стражем замка и земель и, с опасностью для собственной жизни, защищал их от англичан и французов, от бретонцев и разных бродяг и разбойников. Почти целых двадцать лет содержал я в замке за свой собственный счет сильный гарнизон из вассалов и наемников, между тем как имение не приносило мне ничего. Словом, мессир, я не намерен лишиться плода столь долгих и многочисленных жертвований, и если соглашусь стать чьим-нибудь вассалом, то прежде всего потребую от моего государя, чтобы собственность Латурского замка и все земли его были навсегда утверждены за мною и моими наследниками, с условием, что питомица моей супруги будет вознаграждена соответственно моему великодушию.

Во время этого разговора рыцари ехали тихим шагом. Жераль и остальные воины, видя, что разговор начальников принял серьезное направление, следовали за ними на почтительном расстоянии. Оба отряда продвигались вперед очень медленно, тем более что дорога шла вверх по довольно крутому холму, на отлогостях которого были разбросаны необитаемые лачужки монбрёнской деревни.

В ту минуту, когда барон открывал своему гостю условия, на которых он согласился бы признать над собою власть французского короля Карла V, оба отряда достигли первых хижинок деревни. Эти хижины были в самом жалком виде: заброшены, разорены, готовые разрушиться, почерневшие от дождей и пожаров. Несмотря на то, заборы, окружавшие каждую из них, указывали еще на некоторую жизнедеятельность, ибо прежние хозяева этих хижин выходили иногда из замка и занимались земледелием, как могли. Мужчины и женщины, дети и старики – все искали спасения за высокими стенами замка, и мертвая тишина воцарилась на улицах опустевшей деревни.

Сир де Кашан так глубоко был занят признанием, которое сделал ему барон де Монбрён, что и не заметил опустошения местности, по которой проезжал. Казалось, ум его, немного медлительный, но правдивый и прямой, затруднялся понять смысл слов, поразивших его ухо.

– Действительно ли, рыцарь,– спросил он наконец,– ваша благородная питомица добровольно согласится уступить вам свое имение за известную сумму денег или другое какое-нибудь вознаграждение, которое вы ей предложите? В таком случае могу вам ручаться, что Карл Пятый, наш король, охотно утвердит за вами Латур с его землями.

– Вот что! – произнес барон с громким хохотом.– И неужели, дружище, вы в самом деле думали, что если б я мог приобрести законный акт на имение Валерии де Латур, подписанный ее рукой, то стал бы нуждаться еще в грамоте какого бы то ни было короля, чтобы считать себя законным владельцем этого имения? Я сказал вам всю истину, рыцарь де Кашан. Племянница моя не из числа тех, кого можно легко убедить. Она горда, упряма и воображает, что может управлять целым государством, не размышляя о том, как трудны и опасны времена, в которые живем мы. Поэтому все мои намерения склонить ее на уступку мне своих прав оказались безуспешны. Я употреблял кротость, позволял ей в моем замке исполнять все свои прихоти и часто оправдывал ее пред доньей Маргеритой, моей достойной супругой, с прискорбием видевшей подле себя женщину, власть которой почти равнялась ее собственной. И, несмотря на это, я не мог приобрести привязанности моей питомицы. Она ненавидит меня за то, что я не позволяю ей рыскать по полям с соколами и искать приключений, и утверждает, что ее держат в замке пленницей. Как будто можно позволить девице высокого звания ездить одной по полю в то время, когда столько разной сволочи, бродяг и разбойников шляется по всей стране! Она уже имела подобную встречу один раз, когда, желая склонить ее на мои предложения, я отпустил ее на охоту в сопровождении двух оруженосцев. Из этого легко заключить, что может случиться, если какой-нибудь отчаянный смельчак увезет ее и потом станет предъявлять свои права на Латур. Война возгорится нескончаемая. Вот почему я хочу скорее закончить это дело, и, так как племянница упорствует, мне нужно постороннее утверждение актов на это спорное имение. Тогда, при помощи, например, королевских грамот, я сумею воспротивиться Валерии или всякому другому лицу, которое дерзнет предъявлять свои права на Латур.

Сир де Кашан наконец понял ясно, какого рода были требования барона де Монбрёна. Он взглянул на него с презрением, и краска негодования выступила на его лице.

– Итак, мессир,– сказал он с жаром,– вы думаете, что король Франции, Карл Пятый, прозванный Мудрым, согласится позволить вам лишить сироту наследства и станет защищать явный грабеж? Клянусь Орейской Божьей Матерью! Так это-то называется говорить и поступать по-рыцарски? Что касается меня, сир де Монбрён, затвердите хорошенько одно: если б нашелся, чего боже избави, какой-нибудь несчастный король, который согласился бы принять ваши предложения, то уж, конечно, не я взялся бы представлять их ему, даже и тогда, когда бы из-за них могли восстать все бароны Аквитании и англичане в придачу.

Барон де Монбрён, обычно вспыльчивый и дерзкий, не мог, однако, скрыть некоторого смущения при виде глубокого негодования французского рыцаря. Но он скоро оправился и закричал громко, не заботясь о том, что его могут услышать едущие за ним всадники:

– Что это значит, рыцарь де Кашан? Разве я просил вашего совета или вашей помощи? И вполне ли вы уверены, что король Карл так грубо отвергнет мои предложения? Знайте же, что таким вассалом, как я, не пренебрегают. Я содержу четыреста копий для защиты своих замков, и черт побери, если короля Франции затруднят мои условия, то я предложу свои услуги принцу Уэльскому. Тот, конечно, будет менее разборчив и более сговорчив. Впрочем, моя независимость мне еще не надоела. Что же касается вас, то поймите и не забудьте моих слов: вашего мнения я не спрашивал, привык советоваться только с самим собой и о вашем мнении забочусь столько же, сколько о прошлогоднем снеге.

Казалось, будто дикий, непреклонный характер того, кто известен нам под именем сира де Кашана, готов был прорваться и попрать все доводы благоразумия. Быстрым и сильным движением, от которого вздрогнул его конь, он выпрямился в седле и до половины обнажил меч, но в ту же минуту, опомнившись, опустил его опять в ножны и произнес отрывистым голосом, сопровождая свои слова презрительным взглядом:

– Я забываю, что ты не знаешь, кто я!

Монбрён невольно почувствовал какую-то робость перед таинственной властью незнакомца, но, стараясь противостоять этому бессознательному движению сердца, отвечал:

– Кто бы вы ни были, мессир, вы никогда не похвастаетесь, что напугали барона де Монбрёна или заставили его хоть в чем-нибудь отступить от его намерений. Но полно нам ссориться, вы теперь гость мой, и я никак не желал бы быть вынужденным оказать вам какую-нибудь невежливость. Завтра поутру, в час ранней обедни, наше перемирие кончится, и тогда, если вам будет угодно, мы можем вспомнить, что обменялись залогами вызова и честного боя. Там, перед замком, есть свободное место, удобное для рыцарской встречи. Вы выберете себе латы и конные военные доспехи, мы поровну разделим пространство и свет и можем спокойно закончить спор. До того же времени, прошу вас, не вмешивайтесь в дела, вас не касающиеся.

– Это еще не решено,– отвечал путешественник,– но я одобряю ваши слова: будем друзьями до завтра, а завтра, с помощью Бога и святого Дионисия, решим, к чему приступить.

Возобновив таким образом перемирие, рыцари хранили холодное молчание и продолжали ехать рядом. В эту минуту они проезжали через оставленную деревню. Вдруг раздался громкий повелительный голос.

– Сир де Монбрён! – произнес кто-то.– Остановитесь, мне нужно с вами поговорить.

Барон в изумлении остановил коня. Сир де Кашан последовал его примеру. Голос, казалось, доносился из полуразвалившейся хижины, стоявшей на краю дороги и полузакрытой кустами.

– Кто здесь? – вскричал барон.– Какой наглец вассал осмеливается говорить со мной таким тоном?

– Я не наглец и не вассал,– отвечал с твердостью голос,– я свободный человек и имею надобность переговорить с вами.

При этих словах над забором показалось незнакомое лицо, и смелые глаза его устремились на рыцарей. То был тот самый, красивый и смелый, юноша, который за несколько минут перед тем так беспечно разгуливал под стенами Монбрёнского замка, будто не замечая, что становится мишенью для его стрелков. Он предстал перед бароном, не выказывая и тени страха или смущения при виде грозного тирана, перед которым трепетала вся окрестность.

Барон тотчас узнал молодого человека, и лицо его омрачилось неудовольствием.

– Как! Это вы, капитан Доброе Копье? – произнес он, смягчив свой голос.– Я не воображал встретить вас в своих владениях и не понимаю, что могло привести вас к моему замку, кроме разве прекрасных глаз Валерии, которые по-прежнему имеют власть над вашей волей. Но, черт побери! Отчего бы вам не заехать прямо ко мне, как это водится между благородными людьми?

Молодой человек бегло взглянул на дорогу. Отряд Монбрёна был уже недалеко.

– Полно притворяться и лгать, Монбрён,– быстро отвечал он.– Вам хорошо известно, что я не доверяю вашим дружеским словам. Вы ненавидите меня, и я от глубины души плачу вам тем же… Но у нас нет лишнего времени на болтовню, и, клянусь Богом, я вовсе не намерен ждать, чтобы ваши люди пустились в погоню за мной. Итак, знайте, сир де Монбрён, что если я остановился здесь и поджидал вас, то это для того, чтобы сказать вам следующее: мир между нами нарушен, я мирно и без оружия прохаживался около вашего замка, как вдруг на меня устремились стрелы ваших вассалов, я видел ясно, как сама баронесса ободряла их и потом послала за мной погоню. Поэтому объявляю вам, что с нынешнего дня я – ваш враг. Я и моя дружина, мы станем, где можно, наносить вам всякий вред. Затем да рассудит нас Бог!

Молодой человек хотел удалиться, но Монбрён остановил его поспешным движением.

– Капитан! – воскликнул он.– Уверяю вас, что тут, должно быть, какое-нибудь недоразумение и я ни в чем не виноват. Вы знаете, что я не боюсь войны, а между тем хочу вам доказать, как желаю быть в мире с вами и с вашим вольным отрядом. Потребуйте от меня чего бы то ни было, и если исполнение просьбы вашей согласно с рыцарской честью, клянусь вам, я соглашусь на все, чтобы загладить нанесенную обиду.

Молодой человек смерил глазами расстояние, отделявшее его от спутников барона, и, помолчав секунды две, произнес кротко и твердо:

– Отдайте Латурский замок законной его владелице, и вам больше нечего будет бояться меня.

– Никогда! Клянусь всеми чертями! – отвечал Монбрён.

– Итак, прощайте, продолжение впереди.

Капитан исчез.

В эту самую минуту люди барона подъехали к своему господину.

– Всем спешиться! – закричал Монбрён.– Окружить эти кусты!

Но прежде чем вассалы успели исполнить данное приказание, стройный юноша уже быстро взбежал по крутым скалам соседней горы, куда всадники не могли за ним следовать.

– Поздно! – произнес Монбрён со вздохом.– Молодец прыгает как коза! Ну, что ж? Война так война! Черт бы побрал дураков, потревоживших это осиное гнездо! Теперь нет ни мира, ни спокойствия на моих землях.

Он подал своим людям знак садиться на коней, а сам поехал молча вперед. Замок был не далее как в двух или трех полетах стрелы.

Сир де Кашан с живым любопытством наблюдал за этой неожиданной встречей и, когда очутился опять вдвоем с бароном, не мог удержаться, чтобы не задать ему несколько вопросов:

– Мне кажется, мессир, эта встреча вам не по вкусу! А между тем, клянусь святым Ивом, в лице этого юноши нет ничего страшного. Он больше похож на беззаботного, резвого пажа, чем на воина, привыкшего к боям.

– У вас седые волосы, сир де Кашан,– отвечал Монбрён, который, казалось, из-за неожиданной встречи забыл про свою ссору с незнакомцем,– и вам следовало бы знать, что никогда не надо судить по внешности. Тот, которого вы сравниваете с пажом, имеет львиное сердце, и можно привести не один из его подвигов, которым не пренебрег бы любой из лучших рыцарей Англии или Франции. Он бился во всех сражениях последних времен, и имя его известно по всей стране. Он предводительствует вольным отрядом, которому не найдете равного. Вообразите себе легион сущих чертей, которые, если б не удерживал их этот молокосос, разорили и перевернули бы вверх дном всю провинцию на десять лье кругом.

<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 33 >>
На страницу:
7 из 33