Богу Божье – 1: Потерянный мир

– Бывай, – согласился я, и Миха испарился. А я продолжил прогулку по пляжу.

F60 Алексель

Материализовавшись в F60, я тут же оказался по щиколотку в рыжей, липкой, вонючей болотной грязи.

– Миха, ёклмн! Ты, что, предупредить не мог? – возмутился я, вытягивая ноги в сапогах на ближайшую кочку. Хорошо еще, сапоги были сделаны предусмотрительно до колен, да еще и, наплевав на аутентичность, – с резиновым нутром, чтоб не промокали. Я огляделся вокруг. Очевидно, был день. По крайней мере, я думаю, был день, но свет солнца был скрыт… рыжим, липким, вонючим болотным туманом, – Куда ты меня затащил???

– Да брось ты, Лех, придираться! – откликнулся Миха, также вытягивая ноги из болота, – Не сахарный, не растаешь. Зря я, что ли, предупреждал – высокие непромокаемые сапоги! Или ты рассчитывал средневековое приключение, как какой-нибудь генерал, на вымытом мылом бетонном плацу получить? Ну, ошибся на пару метров, бывает. Вон, рядом относительно сухое место. То есть, тоже мокрое, но не по колено.

– Ну, все-таки мог и предупредить, – проворчал я, выбираясь на поросшую рыжеватым болотным мхом кочку и прыгая с нее на находящийся рядом, покрытый чахлой болотной растительностью островок. Меч за спиной больно стукнул по мягкому месту, а потом по лопатке. Напрягшись, я нашел в только что закачанных навыках умение правильно подвешивать меч в ножнах за спиной. Сделав несколько пробных шагов, я с удовольствием оценил результат. А что, жить можно. Повернувшись, спросил, – Ладно, куда идем?

– Да вон туда, – махнул Миха рукой, в стиле Ленина на броневике, куда-то вперед от островка опять же по кочкам, – Я ж тебе говорил, этот мир – только ворота в тот, потерянный. Как пройдем порог, сразу станет сухо, очень сухо. По сути, пустыня там, ну, или полупустыня.

– А чего это вдруг такой контраст? – поинтересовался я.

– Дык, врата как насос для воды работают, – пояснил Миха, также выбираясь на островок и направившись в направлении самого густого, липкого и вонючего тумана, – Из того мира качают и в этот выбрасывают. Вот и получается тут болото, а там пустоши. Давление воздуха тут немного разное, в том мире чуть выше. Чтобы воздух оттуда не утек, врата газы не пускают в больших количествах, а вот на капельки воды в воздухе не реагируют, вот и получается…

Тут непонятно откуда на него вывалился какой-то краб, а может, паук-переросток с кучей острых шипов, лезвий и прочей хитиновой фигни, к которой, судя по капающей с острых концов фосфоресцирующей зеленой жидкости, простым смертным явно лучше было не приближаться. Миха с каким-то душераздирающим восточным мявом перепрыгнул через него, выхватывая в воздухе меч, и рубанул членистоногое сзади, аккуратно развалив его на две половинки.

– Круто, – заметил я после паузы, подобрав отвалившуюся до земли челюсть и глядя на еще судорожно шевелящийся пикантный салат из морепродуктов. Зеленая жидкость с лезвий и шипов теперь стекала внутрь панциря и шипела на обугливающемся под ее воздействием органическом материале внутри, – А они тут все членистоногие?

– Не-а, – откликнулся Миха, вытирая меч мхом от прозрачной жидкости, вытекавшей из краба, – Но через врата пробираются в основном именно они. Тут целая система, где какие. В потерянном мире, рядом с пробоем, так вообще какие угодно могут быть. Пробой ведь это что? Место, где код визуализации оказался незащищенным, поэтому сетевые демоны могут до него добраться и визуализироваться в мире, по сути, материализовываться. Но, поскольку сетевые демоны не имеют кода для нормальных тел, а касаются визуализатора тем, что есть, на выходе может что угодно выйти, и скорее всего не что-то привычное. Там, мерцающая дышащая склизкая губка, размытое пятно в воздухе неправильной формы, вроде призрака, дымка какая причудливая разноцветная, какая-нибудь задница с ручкой на одной ноге, как на картинах Босха. Но все это жизнеспособно только в небольшой окрестности от пробоя, где код визуализации это поддерживает. Стоит такому псевдосуществу отдалиться от этой окрестности, и происходят две вещи. Во-первых, это, так сказать, «тело» теряет связь с породившим его демоном, поскольку вдали от пробоя алгоритмы визуализации уже управление от незаконного сетевого образования не позволяют. А во-вторых, если такое «тело» нежизнеспособно, оно тут же умирает. А жизнеспособное становится автономным, но с остатками демона в своей нервной ткани.

Поэтому по пустошам бегают исключительно «демоны» в достаточно жизнеспособных формах, напоминающих членистоногих, земноводных, ящеров, а то и млекопитающих. Хотя последние редко, очень уж сложная форма, так что и шансы случайно в ней воплотиться у демона невелики. Теперь, чем сложнее форма, тем больше у нее нервной ткани, на которой можно нести копию исходного демона. Вот и получается, что большая часть «демонов» в пустошах – это просто агрессивные, но тупые животные. Причем и те с причудами. Скажем, есть попрыгунчики-скарты. На самом деле они не прыгают, у демона, порождающего их, просто проблемы с фокусировкой пространственных координат. Так что они, как солнечный зайчик, возникают то тут, то там. А уж когда они из зоны пробоя выходят, такая ежесекундная телепортация на пару метров исчезает и превращается в способность постоянно прыгать в непредсказуемом направлении, как какому-то кролику-переростку.

Ну, а поскольку врата в этот мир находятся там неблизко от пробоя, то в этот мир проваливаются только уже жизнеспособные твари, которые уже и не демоны по сути, а так, монстры. Причем ворота с той стороны выглядят не очень привлекательно, так что проваливаются совсем уж безмозглые, вот и получается, что здесь, в основном, членистоногие бродят, у которых нервной ткани совсем мало и которые лезут куда попало. Хотя иной раз может и провалиться что-нибудь с остаточными приказами от первоначального сетевого демона. Бывает, но редко. Самое смешное, Лех, в том, что тут демонов куда больше, чем в пустошах на той стороне. Они ведь во врата случайно проваливаются. А здесь болото, тут шансы напороться на портал меньше, чем там, вот эти членистоногие и концентрируются здесь, как мухи в ловушке с уксусом. Знаешь, как если в бутылку налить уксуса с растительным маслом на дно, а горлышко закрыть пленкой и сделать в ней маленькую дырку. Мошки на запах уксуса летят к дырке и продираются через нее по запаху, а обратно выход найти не могут. Вот и тут так…

Тем временем островок закончился, и я запрыгал за Михой по кочкам.

– Слушай, ты точно знаешь, куда нам надо? – задал я беспокоящий меня вопрос.

– Не дрейфь, Лех, я по этой дороге как на автобус одно время ходил, особенно пока опыта не набрался. Каждую кочку тут знаю.

– Опыта?

– Ну да. У нас же там материальные тела, с которыми всякое случиться может. Это сейчас оно проецируется из Гайи под твоим контролем, а как переберемся через портал, его перехватывают локальные узлы. Так что тело получается более-менее обычное. То есть, влиять ты на него еще можешь, но и всем внешним воздействиям оно подвержено. А заново тело там не создашь, координат нету. Бывало, укантропупит меня какое чудище, ну, создаешь тело заново и опять по кочкам, по кочкам прыгаешь…

– Больно, небось, тело терять?

– А что поделать? Мир-то надо чистить. Впрочем, теперь наловчился, редко случается. Уже недолго осталось. Сейчас главное – на рыцарей Порога не натолкнуться или там, Братство Стены, как они сами себя иногда называют.

– А это кто?

– Хорошие парни, эту мерзость в мир не пускают, всю жизнь на это кладут, – объяснил Миха, приближаясь потихоньку к выплывающему из тумана относительно сухому куску земли с конструкцией вроде Стоунхенджа недалеко от берега, – Вот только одна проблема в нашем случае. Мы – не они, и, увидев «гражданских» так близко от Порога, они тут же бросятся нас спасать, а эвакуироваться в безопасную область этого задрипанного мирка в мои планы никак не входит. И драться с ними тоже не хочется – парни-то хорошие и дело правильное делают. Впрочем, кажись, пронесло.

С этими словами Миха выскочил, наконец, на сухой участок и подошел к паре камней на границе Стоунхенджа, сверху прикрытых другим камнем и образующих своего рода дверь или ворота.

– …!!!, – сказал я, проваливаясь опять по щиколотку, ровно на одну кочку не допрыгнув до сухого места, и вытягивая сапоги из болотной грязи, – Мих, а зачем со всем этим возиться? Не проще ли замуровать эти врата на фиг и забыть?

Миха, уже с сухого места, молча посмотрел, как я вылезаю на островок, а затем сообщил:

– Так, я ж объяснял – тут люди. Как же их бросить? Кроме того, если врата замуровать, такой гнойник образуется, что потом только танец Шивы поможет. Опять же, прорвать может. А так все более-менее под контролем. Да, смертным в этом мире иногда несладко, зато в том мире за вратами у смертных шанс есть. Ладно, дошли уже. Вот они – врата. В эти войдем, а в те, с другой стороны, выйдем, и будем в пустошах. Давай поторопимся, пока опять какая дрянь на нас не выскочила.

И мы шагнули внутрь каменного кольца. Внешний мир за границами камней исчез, скрытый теперь уже белым и плотным туманом.

– Междумирье? – спросил я.

– Оно самое, – кивнул Миха и шагнул вперед под противоположную арку.

Я сделал шаг за ним…

Алексель, мир, забытый Афрой в комоде

Я сделал шаг за ним и оказался на сухой холмистой равнине, покрытой пожухлой, торчащей одинокими пучками летней травой и редкими колючими кустиками не выше колена высотой. Желто-бурые холмы справа медленно поднимались волнами к далеким заснеженным горам. Солнце шпарило с голубого, без единого облачка, неба, и над землей поднималось жаркое марево, как в какой-нибудь пустыне Мохаве. Ну, может, не Мохаве, может, в долине реки Колумбии где-нибудь в штате Вашингтон за горами. Прямо перед нами была старая заброшенная дорога, уходившая петлями между холмов вдаль, а сзади возвышался такой же «стоунхендж», как и в предыдущем мире.

– Ну, все, теперь проще, – сообщил Миха, топая ногами и пытаясь чуть стряхнуть рыжую грязь из F60 с сапог, – По дороге и идти веселее.

– Да и дорога посуше, – добавил я, задумчиво глядя на свои сапоги и размышляя, не стоит ли попытаться их оттереть чем.

– Это тут, рядом с вратами, а дальше климат становится получше, а дорога – обычной грунтовой, местами с грязью и лужами, если погода позволяет. Но все равно идти будет не в пример легче. А сапоги лучше оставь пока в покое, скоро грязь высохнет и сама отвалится, а так только глубже ее вотрешь. Ну что, пошли?

– Пошли. А чего не телепортироваться?

– Смеешься? Вообще-то это возможно. Тела у нас полностью местные теперь, только назначение телепортации не абсолютное, а направление плюс расстояние. То есть, в деревню Большие Васюки не телепортироваться, поскольку координаты неизвестны – весь мир такой, потерянный. Зато можно телепортироваться по направлению руки на двадцать километров. Проблемы видишь?

– Увы, – согласился я, хотя и свербило что-то от таких ограничений, – Телепортироваться можно, но как оказаться не под землей или не в воздухе, шваркнувшись потом на землю, сказать трудно.

– Во-во, – откликнулся Миха, – А даже если и рискнуть и, хорошо постаравшись, можно на некоторое расстояние вперед рассмотреть, то все равно есть риск связь с телом потерять. После чего придется опять по кочкам. В общем, давай ножками, как гужевые ослы…

– А почему как ослы?

– Потому что, не умничая, – пояснил Миха, – Пошли?

И мы зашагали по дороге.

Алексель

Нагулявшись по пляжу, я вернулся в кабинку номер тринадцать, размышляя о том, чтобы поваляться кверху пузом, лежа на диване и размышляя о вечном. Увы, диван был занят, ибо мою мечту уже осуществил нахальный котяра. Занимая полдивана, Мартик лежал на нем светлым пузом вверх, раскинув лапы и чуть жмурясь во сне. Похоже, ему снилось, что он спит, и этот сон ему очень нравился.

Я вздохнул и пошел ставить чайник. Привык я уже здесь чай пить и к традиции этой нелепой, хотя можно было готовую чашку с чаем в любой момент из воздуха достать. А еще я привык, что первую чашку наливаю Але, заметил я и чисто из вредности так и сделал. Вот появится дома, а чай ждет и уже остыл! Вредность, впрочем, не удалась, стоило мне развернуться с полной чашкой, как вошла Аля, взглянула на меня сияющими глазами, одарила улыбкой грузоподъемностью в несколько тонн и, приняв чашку, уселась в кресло.

– Спасибо, Алёша, – сказала она, сопроводив слова благодарным взглядом еще тонны на полторы. Хорошо, я в свободных шортах, не очень заметно.

Помянув недобрым словом свою резонансную природу, я подошел ближе и положил руку на ее открытое плечо, скидывая избыточные узлы Гайи, которые я захватил ненароком, как человек, от неожиданности наглотавшийся воздуха. Стало легче.

Я налил себе чая и уселся в соседнее кресло.

– Вот скажи ты мне, богиня любви, какого черта ты это со мной вытворяешь?