Синдром третьего человека

Когда девчонки варили на кухне глинтвейн, в дверь снова постучал курьер и занёс тяжелую плетеную корзину из дорогого магазина импортных продуктовых товаров. Олеся с Русланом по традиции ходили туда только раз в год, 30 декабря, но зато он позволял ей выбирать всё, что душа пожелает. В корзине девчонки обнаружили брусочки немецкого марципана в шоколаде, коробочку бельгийских трюфелей, круглую жестяную банку, иллюстрированную винтажной рождественской картинкой, с ассорти рассыпчатого печенья, мармелад в виде розово-белых сердечек, шоколадные монетки в золотых обертках, фундук, орехи пекан и разноцветные драже в целлофановых кулёчках, пять елочных шариков, в каждом из которых лежала горсть конфет, английский чай и французские джемы с красно-белыми клетчатыми крышечками.

«Как же ей с ним повезло. А ведь он, как и Азамат, казах», – не без зависти подумала Кристина.

Кристине тоже повезло. Повезло всё узнать и увидеть до свадьбы, а не после. В чемодане так и лежит мамино свадебное платье, которое приехало в Алматы вместе с тогда ещё счастливой, мечтательной Кристиной и её женихом Азаматом, но так и не пригодилось.

Глава 2

Олег

Ранним утром больше всего улыбающихся людей вы встретите у фонтана «Солнышко». С неподъемными рюкзаками за спиной, со сноубордами или коньками, пожилые, молодые, с выпавшим молочным зубом, с пёсиком в теплом комбинезоне, они с трудом втиснутся в автобус №12, а потом снова будут улыбаться. Название этого места знакомо только алматинским старожилам и горноменам, ибо никакого фонтана там уже нет. Только здание нового университета, автобусная остановка, а напротив – легендарная гостиница «Казахстан» с короной на «голове», ранее самое высокое здание в городе.

Вместо прежнего советского фонтана на площадке перед учебным корпусом летом из-под земли бьют струи мелкодисперсного пара, и в этом тумане носятся мокрые дети. Потом распылители выключаются, дети сохнут на универовских ступенях, а через двадцать минут всё повторяется.

Но Эдик назначил встречу Олесе в другом месте. Уже тогда стоило насторожиться, но для приезжей из Тараза девушки в горы вёл только один путь – широкое асфальтированное полотно для экомаршруток от катка «Медеу», а над ним канатная дорога. Другого Олеся не знала и подумала, что, наверное, у кого-то из компании свой автомобиль, и потому все встречаются ближе к его дому. И автомобиль действительно был, но это единственное, в чем она не ошиблась. О новом для себя слове «траверс» Олесенька узнает уже только на склоне.

31 декабря пять «пазлов» задуманной новогодней картинки двигались по темным улицам в сторону парка Первого Президента, двигались быстро, потому что руководитель похода ждал их здесь к 6:00, пока дороги пустые.

Позавчера в групповой беседе «Выхи» он распределил общественное снаряжение и провиант по весу между участниками похода.

Беседа существовала уже лет восемь или девять и собрала за это время тридцать двух участников. Кто-то сходил в ребятами в горы лишь раз и отмалчивался в чате, другие больше балагурили и флудили, но изредка присоединялись к так называемым матрасно-кулинарным вылазкам – недалеко, но с ленивыми посиделками и вкусным ужином, приготовленным на костре, третьи предпочитали недельные велотуры, а четвертые зазывали в свою студенческую секцию, в чате именуемую «сектой альпинизма». Некоторые участники ни разу не виделись друг с другом в жизни, другие были закадычными друзьями. В новогодний поход собирались лишь самые влюбленные в горы смельчаки. Остальные ласково именовали их «отмороженками», ведь «отморозок» – мужского рода, а среди них были и девушки.

Гульжан в этот раз поручили нести маленькую пластиковую бутылочку растительного масла (будут жарить семгу на ужин), один газовый баллон для газовой горелки; у Вити в рюкзаке палатка на случай непредвиденных обстоятельств и всё для праздничного завтрака – гурьевской каши с клубничным джемом, поджаренными на сухой сковороде орешками, крошкой из печенья; Эдику доверили растворимый кофе, чай, рис и сковороду; Николай вызвался доставить ингредиенты для глинтвейна, хлеб и оливье (какой же Новый год без него), а с Жени машина и всё, что он сам будет есть в двухдневном походе. А что уж собрал руководитель похода, вам лучше и не знать, но первенство по весу рюкзаков досталось бы ему.

По личному снаряжению, воде и перекусу инструктировать ребят не требовалось, не впервые идут в зимний поход с ночевкой. Синоптики обещают ясную погоду. Да и вообще, большая удача, если в Алматы в канун Нового года идет снег.

Вам следует знать кое-что об этой компании. Олег чаще всего ходил в походы в одной группе с Эдиком. Дважды с Гульжан, оба раза на мартовские праздники в районе Чарынского каньона. На Наурыз, Новый год у тюркских народов, казахстанцы отдыхают чаще всего целях пять дней, вот где раздолье для путешествий, а потому по традиции собирается лагерь из десяти, а то и пятнадцати палаток у реки Чарын. Женю Олег видел только на фотографиях с недельного велопохода на Богуты, чьи пейзажи в терракотовой палитре напоминают планету Марс. Николая прозвали Барсом, потому что он задался целью получить одноименной титул «Снежный барс» и почетный жетон альпиниста. Для этого нужно покорить пять пиков-семитысячников бывшего СНГ, ему осталось ещё два. Каждые выходные мужчина ходил в горы и топил по ним со скоростью лося – так о нём отзывались. Сложно определить, была ли его сухая, смуглая и изрезанная глубокими морщинами кожа признаком зрелого возраста или жертвой ультрафиолета и горного ветра. Николай в домике дяди Юры бывал один раз, но с Олегом не пересекался. А о Вите слагали легенды, как однажды в свой первый поход он тащил арбуз в рюкзаке. Безропотно. Друзья позвали его на пикник, но не сказали, что он будет на высоте две с половиной тысячи метров у Большого Алматинского озера. Кто-то говорит, что арбуз весил килограмм шесть, а кто-то утверждает, что все десять. С тех пор к нему привязалось прозвище Витя-шерп.

Вот и вся компания. Так думал Олег.

И тут в свете парковых фонарей он увидел двух девчонок, подходивших к месту сбора. Они осматривались по сторонам, крутились. В один из таких оборотов Олег заметил за их плечами рюкзаки-косметички – так он называл любые рюкзаки, объемом меньше сорока литров. С таким он даже на один день в горы бы не пошёл. Мягкая задняя спинка, нет ремней для фиксации на поясе, ткань промокает. Да и что туда влезет? Термос с чаем на один глоток и туалетная бумага?

И куда они в такую рань накануне Нового года? Уж не в горы ли? Если по одной из них можно было что-то такое предположить, глядя на горнолыжный костюм макового цвета и шапку с огромным бубоном, то другая выглядела, как посетительница благотворительного магазина. Или гибрид из детской книжки-конструктора, где лицо Алёнушки, а низ Иванушки. На голове павлопасадский черно-красный платок с узором из распустившихся роз, великоватая ей куртка, словно с плеч бодибилдера, а ноги… в чем это они? Синий комбинезон от строительной униформы? Наверное, только ботинки ей по размеру. Он знает такие, непрактичного песочного цвета, жутко неудобные, с грубой пяткой, натирающей мозоли, и тяжелым носом со стальной вставкой. И несмотря на глубокий протектор на подошве, скользят, словно их натерли воском.

К остановке подъехал автобус №28, следующий в ущелье Алма-Арасан. Девчонки не вошли в него, и Олег выдохнул с облегчением: «Слава Богу, они не в горы».

Но тут из такси вышел Эдик, обнял одну из них, другую слушал и кивал головой, улыбаясь, как осел из «Шрека». Затем увидел Олега, помахал рукой и направился к нему в женской компании. Тот сначала смутился.

«О. Мой. Бог, – пробормотал Олег и с шумом выпустил клубы пара изо рта, даже не скрывая под маской смесь ужаса и сарказма. Ужаса, конечно, в разы больше. – На ней ведь даже не непромокаемые штаны. Зато обе при полном макияже». Приветственную улыбку он не стал из себя выдавливать. Стянул правую перчатку, протянул руку сначала Эдику, а потом так же по-мужски рукопожатием поздоровался с девушками: «Олег».

«Ну ничего, отправлю их с попутчиками вниз в полдень, после привала. Прогуляются по свежему воздуху, пообедают и марш домой. Сами рады будут спуститься, – решил он не портить праздничное настроение себе и другим. – Лишь бы не пришлось всю дорогу играть Морозко для этих Настенек: “Холодно ли тебе, девица, холодно ли тебе, красавица?”» Глаза Кристины были как раз поразительно похожи на грустные прозрачно-голубые очи падчерицы из сказки. Через несколько часов длинные ресницы покроются инеем и сходство станет ещё очевиднее. Может, потому Олег и не развернул девчонок обратно сразу же после знакомства?

Но его беспокоил вопрос, как они все поместятся в автомобиль Жени.

Внедорожник Евгения подъехал на парковку в 6:11, в это же время переходил дорогу Николай, который жил ближе всех к месту сбора. Горномены, увы, не отличаются пунктуальностью. Подождали ещё четверть часа. Гульжан не брала трубку, но по сториз ребята поняли, что вчера она зажигала на корпоративе. Витя-шерп написал сообщение Олегу: «Прости, друг. Играл в плойку до 4».

«Минус один газовый баллон, бутылка масла и палатка, – Олег работал внутренним аудитором в крупном акционерном обществе, что сказывалось и на повседневной жизни: анализ активов и пассивов, от «плохих», проблемных активов он старался избавиться, – плюс два человека-балласта с «косметичками» за плечами и никакой гурьевской каши на завтрак 1 января. Зато все влезут в машину».

Глава 3

Кристина

Когда Олег представился девушкам, настала их очередь. Перестанет ли однажды знакомство с людьми причинять Кристине боль? Пока о себе говорила Олеся, у Кристины было две минуты на размышления, какое имя назвать. Христина, Кристина? Или Калима?

Плохо расслышав застенчивый голос девушки, многие после знакомства звали её Кристиной, а она и не спорила. Позже решила, что так даже удобнее и можно сокращать на мотив западных фильмов – Крис. Но не думала, что её настоящее имя послужит яблоком раздора. Даже больше, что кто-то посчитает его харамом[4 - Харам – в исламе греховные, запретные, нечистые действия, вещи и т.д.]. Девушка вспомнила, как за закрытыми дверями она слышала непонятный ей язык, а собеседники то и дело упоминали её имя. Громкость голосов спорящих всё нарастала и нарастала, пока не захлопнулась дверь и в комнату не вошёл Азамат. Он нервно запустил пятерню в волосы и опустился на корточки перед Кристиной, которая сидела на кровати.

Они познакомились в её родном городе, когда Азамат учился на последнем курсе университета. В то зимнее утро оба ждали автобус на остановке. Оба не дождались. Тот, переполненный, промчался мимо. В Алматы, откуда родом Азамат, такси можно поймать одним взмахом руки, и обойдется в два, а то и в три раза дешевле, чем вызывать через приложение. Здесь же в городе О* так непринято. Азамат рисковал опоздать на зачёт, Кристина не успевала открыть кофейню, в которой работала бариста. В восемь часов утра основной поток клиентов останется без привычного утреннего напитка, а значит, выручка за день будет меньше. Азамат подошёл к девушке и предложил вызвать такси вдвоём, чтобы дешевле обошлось, если, конечно, им по пути. И им действительно было по пути. Кофейня «Шилохвость» называлась так в честь обитающих в местных водоемах уток и по задумке удачно каламбурила – сулила «шило в хвосте» после стаканчика кофе. Находилось сие заведение через дорогу от корпуса университета, в котором учился Азамат.

И всё же они оба опоздали. Азамат с места аварии уехал на машине скорой помощи, рентген показал трещину на ребре от удара о приборную панель такси. А Кристина, хотя и опоздала, но на ней не было ни царапины. Когда оба садились в такси, Азамат в шутку сказал, что уступает ей самое безопасное место – за спиной водителя, а сам занял переднее сиденье. Вечером Кристина позвонила и поинтересовалась его самочувствием. Через два дня он пришёл в «Шилохвость», была смена напарника Кристины, а у девушки выходной. Но зато Азамат прочитал объявление об английском разговорном клубе для новичков, который здесь проводили по понедельникам и пятницам. Так он стал постоянным членом клуба, каждый раз брал чай с молоком, а не кофе, и курник, говорил по-английски с сильным казахским акцентом, запинался, строил катастрофические словесные конструкции, чем смешил не только преподавателя, но и Кристину за стойкой.

Не пропускал ни одного занятия, приходил на полчаса раньше, чтобы построить глазки бариста. А глаза у него были необычными – раскосыми и зелеными, несмотря на тюркские корни. Он рассказывал Кристине, что когда-то до татаро-монгольских нашествий многие казахи были с зелёными, голубыми глазами и светлыми, даже рыжеватыми волосами. Девушек с такой внешностью называют в Казахстане сары ?ыз – жёлтая девочка. Кристина же в детстве стояла перед зеркалом в ванной и оттягивала внешние уголки век вверх, так она казалась себе неотразимой и жалела, что не родилась с такими глазами. Такими, какие видела сейчас у Азамата. Теперь ей казалось, что их встреча – это судьба.

В один из вечеров Кристина застукала его на остановке с иностранным студентом, Азамат говорил с ним на беглом английском, без акцента, пользуясь словарным запасом, пожалуй, достаточным даже для сдачи IELTS. Когда он наконец заметил Кристину и понял, что его раскусили, от души рассмеялся, да так обаятельно, звонко. Он приходил в английский клуб только из-за неё.

А летом перед отъездом на Родину сделал предложение Крис и увёз в Алматы.

Уже в аэропорту при встрече с отцом Азамата она поняла, что родители не ждали их вдвоем, а, может, и вовсе не слышали от сына о будущей келин[5 - Келин – в казахской семье так называют невестку.].

Пока они ехали до дома родителей в поселке близ Алматы, отец и сын что-то обсуждали на казахском языке, Кристина запомнила только одно слово, которое звучало чаще остальных – узату. Как ей позже объяснил жених, кыз узату – традиционный казахский обряд, следующий за сватовством, как бы проводы невесты в дом родственников жениха. И часто такое праздничное мероприятие не уступает по размаху самой свадебной церемонии: арендуют банкетный зал, зовут друзей, родственников, коллег, фотографа, тамаду, покупают отдельное платье, поют специальные обрядовые песни, расстилают перед будущими молодоженами белую дорожку «Ак жол», желая светлого совместного пути. Т.е. получается целых две свадьбы. После этого девушку забирают в дом жениха и надевают платок на голову, хотя основной свадебный той, застолье, только через несколько дней, а то и недель.

Отец Азамата недоумевал, как они введут девушку сына в свой дом, если узату не было? Что скажут соседи, родственники, если узнают. Стыд, а по-казахски – ?ят.

Наспех узату не проводят, да и родственники невесты далеко. Кристину дома накормили горячей сорпой с мясом и кеспе – крепким бульоном из баранины с домашней тончайшей лапшой, бауырсаками – обжаренными в масле ромбами из дрожжевого теста, подали чай с молоком в пиалах и восточными десертами – иримшиком, жентом и наватом. Все хорошо говорили по-русски, и, если и были обескуражены новостью сына, при девушке этого не показывали. Но попросили проявить уважение к традициям и до поры до времени сделать вид, что она только снимает комнату в их доме, не показываться на улице вместе с Азаматом и не выходить из своей комнаты, если в доме гости.

Кристина поинтересовалась у парня, почему им просто не снять в аренду квартиру в самом городе Алматы и не доставлять неудобства его родителям. Но и здесь правили всемогущие вековые традиции – он младший сын в семье и должен до самой смерти родителей жить с ними под одной крышей.

Спать в одной комнате жениху и невесте не позволялось до свадьбы, да они и до этого не были в одной постели. Утром следующего дня Азамат разбудил девушку, когда не было ещё и пяти часов, хотя летом в Алматы в это время уже светает.

«Отец выезжает из дому не позже шести, чтобы успеть к восьми на работу. Тебе надо наливать им чай каждое утро. Вот надень это. Мама попросила», – и он протянул Кристине халат бирюзового цвета, с выбитым шелковыми нитками национальным орнаментом и такого же цвета платок.

«Прости, совёнок, такая традиция, – он поцеловал Кристину в лоб. – Чтобы тебе было не обидно, знай, что мама через это тоже проходила».

Легче было перечислить то, что Кристина делала правильно, чем неправильно. Перед началом чаепития невестка должна поклониться старшим родственникам. Чай в пиалы нельзя наливать до краёв – это неуважение. На один, два глотка, а потом тебе снова протянут пиалу, и снова наливай. Иначе считается, что невестке надоело ухаживать за родными или гостями, и она намекает, чтобы те поскорее встали из-за стола. Выходя с посудой из комнаты, спиной к гостям и родителям не поворачивайся. И радуйся, что сидишь за столом, ведь в некоторых регионах келин должна наливать чай стоя. Смотреть в глаза старшим – выражать непочтительность к ним.

Мама Азамата комментировала каждый шаг не строго, но безапелляционно, ведь Кристине предстояло испытание – церемония келiн ш?й для всех родственников мужа, которые соберутся на следующий день после свадьбы. Нельзя опозорить мужа и свекровь, раз уж она не казашка, и родная мать не могла её этому научить.

И почему же Азамат ни словом не обмолвился о традициях, когда предлагал ей руку и сердце?

Кристина на второй же день начала искать работу. Иначе чокнулась бы, сидя в одной комнате, будто прокаженная родственница. Потому и согласилась на первое же поступившее предложение с сайта по трудоустройству. На первом же собеседовании с начальником контакт-центра компании сотового оператора ей дали добро. Сбор и оформление документов заняли всего неделю. И вот она, выполнив обязанности чайханщицы, выходила из дома за два часа до начала рабочего дня, ехала до офиса с пересадкой – сначала на автобусе, потом на метро. Столько же, а то и дольше добиралась вечером до посёлка.

О дате свадьбы даже не говорили, пока в один из вечеров не разразился скандал вокруг её имени.

Азамат вздыхает, берёт Кристину за руки и нежно водит большими пальцами по её ладоням:

– Мама настаивает, чтобы до свадьбы мы поменяли тебе имя. Как тебе Калима?

– Мы поменяли? Это моё имя. Чем оно плохо? – Кристина выдёргивает свои кисти из рук Азамата.

– Оно ведь означает «посвященная Христу». Ты же Х-х-христина, – Азамат узнал об этом только, когда покупал билеты до Алматы. Звучало так, будто знай он с самого начала, не стал бы даже встречаться с ней. – Мула не даст благословения. По шариату браки мусульман с христианками разрешены, но из соображений, что дети будут исповедовать ислам, и есть надежда, что и их мать станет мусульманкой. – Азамат опустился с колен и сел на пятки. – Обычно менять имя необязательно, но не такое как твоё. Мама спросила у знающих людей. Это харам, под запретом.