Аномальный Наследник. Аристократ

– Звоните в полицию!

– Оставайся на своём месте, Сидоров, иначе будет хуже!

«Случайные» прохожие подняли шум и неуверенно начали брать нас в полукольцо.

– Аск… прости… – прошептал Глеб.

– Ты… вперёд меня… – изумлённо выпалил Боря.

Да, я не мог остановить их двоих. Да даже если бы получилось – атакующее движение Глеба или Бори «зрители» бы увидели. А этого достаточно для суда.

И агрессию братьев суд всё равно мог бы повесить на меня, ибо мы с ними официальная семья, а мой социальный статус выше.

Так что зачем парней подставлять? Я за них и так в ответе.

– Не нужно, вы молодцы, – тихо произнёс я, вновь выпуская Ауру, чтобы приободрить братьев и слегка отпугнуть «зрителей». – Глеб, – на грани слышимости обратился я к кузену. – Расскажи о том, что произошло Вадиму, передай это, – я незаметно сунул в карман его куртки диктофон. – Вели не делать глупостей. И пусть позвонит Арвину.

Он знает, что делать.

Ведь мы всё это предвидели.

– Короткий! Бери братьев и поезжай в усадьбу! – повысив голос, велел я.

– Оставайтесь все на своих местах! – крикнул мужик, стоявший недалеко от водителя Чудинова. Он уже успел кому-то позвонить. Очевидно, полиции.

– Да! Не дёргайтесь и дожидайтесь полиции!

– Они здесь ни при чём! – рявкнул я, сделав шаг вперёд. Я разогнал Ауру до доступного без визуализации максимума. – Вы сами видели! Они просто стояли рядом! Или что, скажете это не так?

«Зрители» попятились. Ну а Чудинов, так и сидевший в собственной луже, безумно захихикал.

– Пусть… уходят, – выдавил из себя «друг» Чудинова.

Глава 2

Как заставить равного себе искренне захотеть сделать то, что он делать не хочет? Ответ – никак. Действительно равный будет видеть насквозь все уловки и останется при своём мнении.

Но, естественно, как равного Канцлер меня уж точно не воспринимает. Для него я подросток-простолюдин. Да, аномальный в плане силы и умственных способностей. Да, знакомый с представителями высшей аристократии, которые могут в некоторых ситуациях помочь советом.

Но при этом всё равно подросток-простолюдин. Будь Аскольд Сидоров при всех его достижениях потомственным аристократом, воспитанный по всем канонам – воспринимали бы его совсем иначе.

Но даже и тогда, разумеется, он не был бы ровней в глазах Канцлера.

Но если бы я был аристократом, заманить меня на Золотой Курс пытались бы без всяких уловок. Просто бы посулили золотые горы отцу-аристократу, и тот бы повлиял на сына.

Обычно до полного совершеннолетия аристократ не может выйти из рода. А вот после – получает такое право. Но используют его крайне редко – человеку, которому с детства привили ценность кровных связей, сложно эти связи порвать или даже ослабить. Да и к тому же другие аристократы на таких выходцев смотрят косо.

И всё же я стал интересен Канцлеру. И тот попытался склонить меня к военной службе во благо империи. Откровенно говоря, выбор средств в этой ситуации даже у Канцлера был ограничен. Использовать максимально сильное прямое давление в духе прямых угроз или взятия заложников (типа убьём твою родню, если откажешься) – недопустимо. Заложники могут умереть своей смертью или в результате несчастного случая, и тогда армия получит озлобленного обезумевшего Гуру.

Так что выбрать откровенно насильственный путь – недальновидно. Эффективнее заинтересовать – пообещать всё те же золотые горы. И ведь так и было! Это настолько естественный ход людей Канцлера, что я даже не обращал особого внимания – мне несколько раз звонили из «Военного университета»: рассказывали о жаловании офицеров, о возможностях карьерного роста, о том, что, в конце концов, даже генерал-губернатором можно стать. Тёте и братьям подкидывали листовки, рассчитывая, что они повлияют на меня.

Рутина. Я не повёлся. Тогда и оставалось действовать хитростью, в надежде, что я не додумаюсь, что за всем этим стоят люди Канцлера.

Притом я прекрасно понимаю, что для Канцлера я хоть и полезное приобретение, но тратить на мою вербовку колоссальные ресурсы он не намерен, хватает более приоритетных дел. И в конечном итоге, если я всё же ускользну из его лап и не пойду на Золотой Курс, Канцлер мало что потеряет. Ведь я всё равно остаюсь подданным империи – в случае тяжёлой войны с другим государством мне придётся защищать свой дом. Ну а в мирное время, я как минимум плачу налоги в казну.

Единственное, что теряет Канцлер – моё хорошее мнение о нём. Но если бы Годуновы боялись негативных отзывов, не просидели бы у власти четыреста лет.

В общем, после того как я проигнорировал заманивание в армию плюшками, у Годунова оставалось мало вариантов. Мы с Арвином понимали, что моё слабое место – мои люди. Но трогать наёмных работников как-то уж совсем странно. Значит, остаётся семья.

К братьям в класс перевёлся новенький, который восхищался мной и рассказывал Глебу с Борей, как здорово быть имперским офицером, и что у меня обязательно это получится.

Но… После того как мы переехали в усадьбу, я разрешил братьям ходить в школу по желанию при условии, что они будут заниматься дома и демонстрировать мне свои знания. Можно было вообще запретить им посещать школу как потенциально опасное место… Но я не из тех, кто станет ограничивать свободу передвижения близким. К тому же потенциальные опасности – полезный опыт.

В общем, агитация через братьев тоже провалилась. Хотя главная цель агитации – всё же создать общий информационный фон и воздействовать на подсознание. Но со мной такое не проходит.

Мы с Арвином и Архуном обсуждали какие ещё варианты может применить Годунов. Понятно, что главной пешкой был Чудинов. И тут на сцену выходит моё подвешенное состояние. Так-то это вообще редкая небывальщина, чтобы в семье простолюдинов несовершеннолетний стал Претендентом. С одной стороны, из-за возраста я нахожусь под опекой тёти. С другой стороны, тётя и братья находятся под моей опекой из-за социального статуса. Вот такой вот юридический казус. Как говорится, закон – что дышло. Можно использовать в обе стороны. Так что если бы вдруг тётя согласилась на быструю свадьбу с Чудиновым, мы с братьями могли бы стать Чудиновыми. Для старых родов принятие в род подобным образом (без общей крови с главой рода) – неприемлемо. Но Чудиновы средненькие дворяне, и принятие прошло бы не в правящую семью. Таким образом, я мог бы стать аристократом, но был бы вынужден подчиняться главе рода до своего полного совершеннолетия.

Но, к счастью, тётя не наделала глупостей. Хотя риск был очень велик, ибо братья тоже бы стали аристократами, а не только я один. Это могло её подкупить.

Рассматривали и вариант, что кого-нибудь из семьи могут похитить подставные лица, и, до того как я среагирую, освободить бравые имперские офицеры. Эдакая демонстрация удали и благородства. И всё та же агитация через родственников.

И, конечно же, знали мы о варианте с провокацией и подставой. Причём неважно, кто бы из семьи подставился, благодаря юридическому дышлу можно повесить всё на меня.

Но я был предупреждён – а значит вооружён. Честно говоря, я рад, что люди Канцлера разыграли всё именно так. Не подловили братьев где-нибудь в городе, не зажали тётушку, когда она была без присмотра…

Я был готов к провокациям, особенно после того, как уже однажды побывал в суде, пусть и в качестве потерпевшего. Да, как всегда, надеялся на лучшее, но знал, что делать, если люди Канцлера всё же не успокоятся после мирных агитаций и решат обострить ситуацию на негативе.

Размышляя обо всём этом, я сидел в камере. Выглядела она гораздо хуже моего прошлого «роскошного номера». Серые стены, воняющий канализацией толчок, жёсткая кровать.

Но главный минус – внутри этого унылого помещения я не чувствовал жи?вы. Артефакты, создающие такой эффект, стоят невероятно дорого и, насколько мне известно, требуют постоянной подпитки. Так что хоть этого и не скажешь по интерьеру, но на моё содержание изрядно раскошелились.

Тяжело вздохнув, я закинул ногу на ногу и уставился на грязный бетонный потолок. Готовы-то мы готовы… Но не хотелось бы использовать все козыри. А одной записи Чудиновских угроз изнасилования и наличия в группе поддержки наследного княжича может всё-таки не хватить, чтобы завернуть дело.

Придётся «вскрывать карты»?

Хех… Форкх дери этого Канцлера, всю романтику мне порушил. Не хотелось бы, чтобы Софья приняла моё предложение в текущих условиях. Но она не оставит меня в беде, в этом я уверен. Когда она объявит во всеуслышание, что станет моей невестой (а скажет она в духе «уже приняла несколько дней назад»), я автоматически перейду под защиту князя Выборгского. И отвечать за мои проступки (с момента принятия предложения) будет он, как если бы Чудинову дал по роже, например, Слуга Троекуровых. Против самого князя Чудиновы даже при поддержке Канцлера не пойдут. А если и пойдут, максимум что получат – деньги. Ну а виру князю я возмещу.

И всё же не хочется прятаться под юбкой. Но семья на то и семья, чтобы защищать друг друга. А мы с Софьей планируем стать семьёй.

Имеется и другой способ – великие князья Оболенские. У меня есть право просить у великой княгини что угодно. А у её семьи передо мной долг жизни. К счастью, в этом мире это не пустые слова. Объявив о долге жизни в суде, великая княгиня автоматически возьмёт на себя все претензии в мой адрес. Получится ровно та же ситуация, что и с князем Выборгским. Но не до свадьбы, а до тех пор, пока мы с великой княгиней не решим, что долг погашен.

Вообще, мог бы прикрыть себя этим долгом заранее, но не хотел лишний раз светить то, что помогал Оболенским. Иначе уже не Канцлер, а враги Оболенских могли бы нацелиться на мою семью.

Правда, есть вероятность, что Канцлер догадывается о том, что один из бородачей-спасителей – это я. Однако помешать представителям высшей аристократии отдать долг жизни он не вправе.

Кстати, бояре Морозовы тоже должны мне жизнь. Но возможность прикрываться ими я никогда не рассматривал. Хоть они и бояре, они слабы. Нечего на них вешать свои проблемы. Князья даже в состоянии войны куда более могущественные и влиятельные персоны.

Ну и третий козырь… Очередной традиционно-правовой казус, который мы подготовили, но… Там совсем странная защита от Арвина, и, надеюсь, она так и не понадобится.