Капкан для нежной девочки. Часть 1
Последний владелец замка незадолго до смерти не придумал ничего лучшего, как завещать его городу. С тех пор там никто и не живет. Покупателя найти невозможно, места у нас не туристические. Швеция не Англия, наличие привидений наших людей только отпугивает. Да и замок является историческим памятником. Его просто так не отремонтируешь. По закону новый владелец обязан провести реставрацию, то есть вложить в него целое состояние. Вот уже второй десяток лет муниципалитет безрезультатно выставляет замок на торги, а желающих приобрести его так и не находится.
Правда, есть у нас в Хёгкуле и третья достопримечательность. Но я обычно называю ее экспонатом. Это старая дева, наш мэр – Фрида Холемберг. Такую еще поискать надо. Глядя на нее, не сразу и поймешь, мужчина это или женщина. Широкие, чисто мужские плечи, а ниже повсюду один обхват, что в бедрах, что в талии, в смысле, в том месте, где таковая должна бы находиться. Лицо такое, будто его высекал топором не слишком умелый плотник.
Конечно, человек не виноват, что уродился таким. Но с содержимым головы можно что-то сделать! По-моему, она просто ненавидит всех – и мужчин, и женщин, и детей. Первых, потому, что те не воспринимают ее особью противоположного пола. Вторых потому, что любая уродина в десять раз привлекательнее фрекен Холемберг. Детей же она терпеть не может, поскольку своих не родила. Такой даме только в политику и подаваться, что она успешно и сделала. Эта особа занимает свой пост второй срок подряд. Если честно, то злосчастная макака лично для меня в сто раз милее ее. Я за фрекен Холемберг ни разу не голосовала. Если бы меня спросили, как выглядит черт, то я посоветовала бы посмотреть на Фриду.
Все-таки зря я помянула черта. Из-за поворота выплывает длиннющий лимузин, черный, сверкающий лаком как дорогой гроб. Он подруливает к самому бордюру и останавливается прямо напротив меня – протяни руку и дотронешься. Глоток кофе застревает у меня в горле. Я чувствую на себе пристальный взгляд и с четверть минуты кашляю. Наконец-то зеркальное стекло задней дверцы медленно ползет вниз.
За ним я вижу испуганное лицо и не сразу могу сообразить, что это же Шарлотта Берглунд – тренер фитнес-центра, работающего в нашем городке. Все дамы, которые следят за своим телом, посещают его, и я в их числе. Прошло уже четыре дня, как Шарлотта исчезла из Хёгкуле. Вернее, не совсем исчезла. С вечера она позвонила своему работодателю, наговорила что-то невнятное, отпросилась на день, а потом ее больше никто не видел.
По просьбе этого работодателя я даже передала в вечернем эфире обращение к жителям – отозваться тех, кто видел ее последними. Поступили два звонка. Эти люди накануне заметили, как фрекен Берглунд подобрал на улице черный лимузин.
Я ощущаю присутствие еще кого-то в глубине темного салона. Шарлотта открывает рот, будто хочет мне что-то сказать или предупредить о чем-то, но в этот момент зеркальное стекло медленно ползет вверх. Теперь я вижу вместо Шарлотты лишь собственное отражение. Рот у меня тоже открыт! Лимузин бесшумно трогается с места, сворачивает, исчезает в поперечной улице.
Я сглатываю кофе, застрявший в горле. Следом за лимузином проезжает мотоциклист в кожаной куртке, усыпанной острыми стальными шипами-заклепками и в серебристом шлеме с опущенным тонированным забралом. Его силуэт мне тоже кажется знакомым, но я никак не могу припомнить, где именно видела этого человека.
Что делать? Бежать за лимузином? В полицию? Ну и что я сообщу? Даже наши полицейские в Хёгкуле сказали, что повода для беспокойства нет. Фрекен Берглунд более чем совершеннолетняя женщина, может распоряжаться собой и своим временем так, как хочет.
Я вытаскиваю из сумочки записную книжку, лихорадочно листаю страницы. Не могу вспомнить, на какую букву записала себе Шарлотту. Нахожу номер на страничке с буквой «Ф» – фитнес-центр, набираю его. Идут длинные гудки, хотя до этого телефон Шарлотты был отключен.
Но нет, она отвечает:
– Слушаю, Элинор.
– С тобой все в порядке? Тебя же все ищут. Ты почему на звонки не отвечала?
– Со мной все хорошо, – шепчет она.
– Ты сейчас с кем? Что это за машина?
– Извини, не могу сейчас говорить.
Связь обрывается. Проявлять излишнюю настойчивость, когда с тобой не хотят говорить, не в моих привычках. Да и не так уж я близка с Шарлоттой, просто посещаю фитнес-центр.
Я звоню Марте. Та отвечает сразу же, будто уже держала телефон у самого уха.
– Марта, я только что видела пропавшую Шарлотту. Она катается по Стокгольму на заднем сиденье лимузина.
– Что она делает? – переспрашивает Марта Лофгрен. – Вот черт. Это же не новость. Я-то надеялась, что ее как минимум похитил маньяк. А с твоей информацией в эфир не выйдешь.
– Она как-то странно говорила со мной по телефону.
– Строить догадки не стоит. Нас потом могут обвинить во вмешательстве в личную жизнь. Будешь в поезде, перезвони, я сейчас на интервью.
Как у Марты все просто. Если бы я сообщила ей, что нашла Шарлотту Берглунд повешенной в придорожном лесу или расчлененной в контейнере с мусором, она искренне обрадовалась бы за нашу радиостанцию – будет о чем поговорить в вечернем эфире.
– Вот у меня есть настоящая новость, – радостно сообщает Марта. – Наш замок с привидениями, который двадцать лет никому не был нужен, наконец-то нашел покупателя.
– Кто он? – вырывается у меня, и я даже забываю о Шарлотте.
– Никто пока не знает. На аукционе присутствовал и внес залог представитель покупателя. Сам он пока решил не афишировать свое имя.
– Но ты же что-то сумеешь накопать?
– Надеюсь.
Глава 3
Как хорошо ехать одной в купе
Проводник – нейтральный человек
С фантазиями ничего не поделаешь – они сильнее нас
Если мужчина разрывает презерватив зубами – это настоящая страсть
Наконец я оказалась на вокзале. Длинный желтый состав уже подали. Он словно специально дожидается именно меня.
– Добрый вечер.
– Добрый вечер.
Мы с проводником обмениваемся любезностями. Широкий ворот майки мне пришлось перебросить на левое плечо, чтобы скрыть укус макаки. Вот я уже и в купе. Место у меня нижнее. Две верхние полки еще не разложены, что наводит на приятную мысль – ехать мне придется в одиночестве, а значит, есть шанс уснуть пораньше.
Я сажусь у окна, гляжу на перрон. Люди провожают знакомых, родных. Вот целующаяся парочка влюбленных. А я здесь одна. Меня некому проводить. Хорошо, что в Кальмаре меня встретит Марта, и мне не придется ждать автобуса на Хёгкуль.
Я внезапно встречаюсь взглядом с холеным мужчиной лет сорока. Он стоит на перроне, держит в пальцах незажженную сигарету, затем поднимает руку и медленно проводит ладонью по небритой щеке. Щетина густая, ровная как газон перед королевским дворцом, модная. Чувствуется, что умелый парикмахер старательно поработал над ней. Почему-то мне кажется, что жест адресован мне. Я чувствую себя неловко, достаю мобильник, набираю номер.
– Марта, все в порядке, я уже в поезде, не опоздала, – сообщаю я. – Все остается в силе?
– Да. Встречу тебя на машине. Насчет покупателя замка никакой информации. Подозреваю, что в курсе пока только одна Фрида Холемберг, а с ней разговаривать себе дороже. Голос у тебя какой-то странный. – Подруга наконец-то замечает, что я сейчас не в лучшей форме. – Кроме таинственной встречи с Шарлоттой ничего больше не случилось?
– Не выспалась, – говорю я.
– И все?
– И еще кое-что. Приеду – расскажу.
– Темнишь, интригуешь, – смеется Марта. – Неужели наконец-то свершилось, и ты встретила принца своей мечты?
– Ничего такого, о чем ты думаешь. – Я позволяю себе улыбнуться.
Перрон уже скользит за окном. Никто на два других места в моем купе так и не претендует. Повезло!
Светонепроницаемая штора опущена почти до самого конца. Остается лишь узкая щель внизу. Сквозь нее пробивается слабый свет фонарей. Поезд разгоняется на окраине Стокгольма. Я лежу на мягком диване.
Приятно ехать одной. Я могу позволить себе отправиться ко сну почти так, как делаю это дома. Лишь майка и трусики. Почему «почти»? Дома я по большей части ложусь спать нагишом, пижаму надеваю редко, когда уж совсем прохладно.
Не могу понять, жарко мне или нет. Никогда не умела толком регулировать кондиционер в купе. Это всегда делал кто-то другой. Может быть, я слишком нетерпелива? Температурные изменения наступают не сразу, а позже. Я решаю больше не экспериментировать. В конце концов, всегда можно раскрыться, если станет душно. Я закрываю глаза. Слегка саднит укушенная грудь.
«Интересно, а макака была он или она? Для тебя, Элинор, это имеет значение? Все равно уже не узнаешь», – с этими мыслями я и засыпаю.
Обычно я сплю без сновидений, просто проваливаюсь в небытие, а утром открываю глаза. Но так случается только в моей размеренной провинциальной жизни. Сегодня же впечатлений мне хватило с лихвой. А в таких случаях сны бывают разные. Иногда это цветные видения, сопровождаемые звуками. Совсем уж нечасто я чувствую прикосновения, дуновения ветра, прохладу воды.
Я даже не понимаю, проснулась или же нет. Ведь несколько раз до этого я то погружалась в тревожный сон, то вновь видела ночное окно моего купе и фонари маленьких станций, проносившиеся за ним. Все мешалось как в калейдоскопе.
Я чувствую, как пальцы касаются моей груди, нежно теребят набухший сосок, другая рука гладит живот, подныривая под не слишком тугую резинку трусиков. Это однозначно приятно.
Сперва мне кажется, что я сама ласкаю себя. Такое со мной во сне иногда случается. Я хочу остановиться, и у меня ничего не получается. Руки не принадлежат мне, они чужие, мои же нервно сжимают, комкают простыню подо мной. Тут я осознаю, что уже вся мокрая внизу, между слегка разведенных ног.
Я понимаю, что должна испугаться, но не боюсь. Ведь это сон. К тому же я ощущаю, что основательно завелась, чтобы думать трезво и проснуться окончательно. Руки неторопливо ведут меня к наслаждению. В их движениях я не ощущаю угрозы насилия, желания причинить боль. Мне кажется, что я приоткрываю глаза, но сон, полный запретных ощущений, продолжается.
В темноте рассмотреть удается немногое. На краю дивана сидит кто-то. Несомненно мужчина, да я и по его прикосновениям это понимаю. В темноте я могу различить только блеск его глаз да короткую бороду, на которую падает полоска изменчивого, призрачного света из-под неплотно опущенной шторки.
Поезд несется, раскачиваясь. Рука скользит ниже. Я с замиранием чувствую, как его пальцы нежно, легко проскальзывают во влажное расширившееся влагалище. Боже, что мне делать? Если это сон, то я должна проснуться. Если явь – надо вскочить, схватить насильника за запястья, остановить его, закричать, позвать на помощь. В моей голове мечутся подобные мысли, которые подсказывает мне здравый рассудок и воспитание.
Но чувствую-то я совсем другое. Мне не хочется ни просыпаться, ни останавливаться. Я ощущаю, как в самом низу живота постепенно нарастает волна. Он не спешит, чувствует меня, ведет, умело приостанавливается, а я уже поторапливаю, постанываю, не могу сдержаться, ерзаю.
«Он мне снится. Я играю сама с собой, – пытаюсь я найти оправдание своему безумию. – Сейчас кончу и проснусь. Не нужно искать объяснения и оправдания».
А мой ночной гость тем временем ищет совсем другое. Его рука выскальзывает из моих насквозь мокрых трусиков и принимается ласкать меня через кружева. Я ощущаю, как ногти проходятся по материи, и эти вибрации отдаются во мне дрожью. Я то слегка свожу, то раздвигаю ноги, начинаю двигаться в такт, который задают его движения. Рука замирает.
«Не останавливайся!», – хочется крикнуть мне.
В этот момент он вновь резко проникает в меня пальцами, второй рукой нежно касается клитора, ласкает его. Губы сжимают и отпускают отвердевший сосок. Ночной гость отлично знает женское тело. А ведь каждая женщина – это своеобразный «музыкальный инструмент» с множеством нюансов и техник. То, что можно сыграть на скрипке, не всегда исполнишь на фортепиано. Но этот плод моей фантазии – настоящий виртуоз. Чувствуется, что он способен играть на всем, что «издает звук».
Как это можно понять за несколько минут? Оказывается, вполне. Я же понимаю. Его пальцы на мне будто на грифе скрипки. Они движутся и одновременно подрагивают.
Эта дрожь передается мне, я не выдерживаю и взрываюсь, хотя и боюсь этого. На несколько секунд все мои ощущения концентрируются в одном месте, а затем сладостное напряжение волнами расходится, растворяется в моем теле. Я издаю стон, не заботясь, слышит меня кто-нибудь или нет. Ведь это сон.
Подобное со мной случалось и раньше. Достигнув оргазма, я неизменно просыпалась. Но на этот раз фантазии настолько сильные, реальные, что у меня не остается сил даже прийти в себя. Хоть при этом я ничего не делала сама, все сотворил он. Я замираю, прислушиваясь к своим ощущениям. Что же будет теперь? Я готова к продолжению, вот только дыхание перевести.
Незнакомец, не произнося ни слова, поднимается, вытаскивает из кармана что-то шелестящее, поблескивающее. В неверном свете я вижу, как он зубами нетерпеливо разрывает обертку презерватива.
«Боже, наверное, это и есть настоящая страсть, когда мужчина делает именно так! Он спешит, полон желания».
Я даже задерживаю дыхание в ожидании продолжения, готова ко всему, к любой игре. Я плотно закрываю глаза и слышу, как мужчина кладет разорванную обертку на столик, выходит и закрывает за собой дверь моего купе. Я лежу и жду, а потом понимаю, что проснулась. Ведь он не возвращается, а во сне я хотела продолжения. Тогда почему он не остался? Ведь он – это я.
Желание, разбуженное во мне, медленно растворяется в стыде, который поднимается со дна души. Я ощущаю, что покраснела от мочек ушей до кончиков пальцев на ногах. Я последняя дура, умудрившаяся оттрахать сама себя. Хотя нет! Какое там оттрахать? Согласно дефиниции, «половым актом является введение мужского члена в одно из естественных отверстий человеческого тела».
В какой книжке, на каком сайте я вычитала эти дурацкие слова? Почему «человеческого тела», а не женского? Ах, да, есть же еще и принцы, и ничто человеческое им не чуждо. Или мне все это не привиделось?
Я вскакиваю! Дверь, как и подсказывал здравый смысл, закрыта на защелку изнутри. Но от этого на душе легче не становится. Я колеблюсь, открываю купе и выглядываю в освещенный узкий раскачивающийся коридор, чтобы убедиться окончательно, не спятила ли. Если мой ночной гость стоит у окна, вертит в пальцах незажженную сигарету и ждет, чтобы я позвала его вернуться, то свихнулась. Если его там нет, значит, я, вопреки тому, что обо мне думают люди, просто развратная девчонка, которая боится заняться в жизни тем, что вытворяет в мечтах. Я позвала бы, просто окликнула бы: «Эй!». Ведь даже не слышала его имени, толком не видела лица. Но коридор пуст. Я выдыхаю.
В конце коридора появляется проводник, смотрит на меня, склонив голову, и говорит:
– Мы прибываем в Кальмар через полтора часа. Можете еще поспать. Я разбужу вас.
Я встречаюсь с проводником взглядом. Мне начинает казаться, что он знает в подробностях обо всем, что сейчас произошло в моем сне. Я снова ощущаю, как краска заливает мое лицо.
– Спасибо, я завела мобильник, – бормочу я, лишь чтобы скрыть свою растерянность, задвигаю створку двери и несколько секунд колеблюсь, стоит ли закрывать ее на защелку.
«Мне привиделось. Просто, Элинор, у тебя в жизни не было хорошего секса. Это даже подземные макаки чувствуют и набрасываются на тебя без предупреждения».
Я оборачиваюсь и смотрю на столик. Разумеется, на нем нет никакой упаковки с презервативом, разорванной зубами. Привиделось! Тогда какого черта этот презерватив вообще появился в моем сне? Выходит, моя потаенная мечта – не просто потрахаться, а сделать это именно с использованием презерватива?
Нет, это общение с классическим консерватором так сказалось на моем хрупком мозге! Их партия прилагает немало усилий для пропаганды безопасного секса. Да и профессия тут же дает о себе знать. В голове сам собой кристаллизуется радийный слоган социальной рекламы безопасного секса: «Даже в эротических фантазиях пользуйтесь презервативом. Это должно стать привычкой».
Я смотрю в зеркало на свое отражение и ужасаюсь. Никогда раньше у меня не было такого идиотского взгляда. Я тут же гашу свет, забиваюсь в угол дивана и накрываюсь простыней с головой. Боже, как мне стыдно! А, собственно говоря, за что?
В Кальмар поезд прибывает рано утром. Звезды уже погасли, но небо еще совсем серое. Проводник сдерживает свое слово, стучится в дверь и напоминает, что мне через десять минут нужно выходить. Я нервно отвечаю, мол, уже проснулась и собираю вещи. Не слишком мне хочется вновь встречаться с ним взглядом. Подглядеть мой эротический сон, он, конечно же, не мог, но вот услышать чувственные стоны – вполне.
За окнами проплывают городские пейзажи: жилые кварталы, заводские корпуса, склады. Поезд раскачивается на стрелках, ход его замедляется. Состав буквально вползает под стеклянную крышу. Раздается еще один лязг, и вагон замирает.
Напоследок я ощупываю синяк на месте укуса. Грудь все еще болит, а к синему цвету кожи уже добавился и черноватый, подозрительно похожий на трупное пятно, какими их показывают в фильмах. Я протискиваюсь с багажом по узкому коридору. Проводник помогает мне спустить сумку. Выражение лица отстраненное, будто бы для него не существует разницы между пассажиркой и ее кладью. Интересно, о чем он сейчас думает?
Марта спешит мне навстречу. И как она умудряется сохранять бодрость в такую рань? Если мне не удается поспать до десяти, то весь день хожу сонной мухой.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: