– Вот именно, пока! – мама опять тяжело вздохнула. – А так живут у нас далеко не все!
Мама всегда высказывала очень критичные взгляды на нашу советскую систему, а я об этом не задумывалась или не хотела. Может быть, из чувства самосохранения.
Мама тогда помогла мне наладить швейную машинку и посоветовала, как можно переделать платье. Помню, как у меня сжалось сердце, когда я ее провожала: в последние годы, особенно после моего развода, она очень сдала. Но теперь я была рядом с ними…. Опять – «нет худа без добра». Я знала, что мама мечтает, чтобы у меня как-то устроилась «личная жизнь» и очень переживает за Таньку, что она растет без отца. Я же, после развода, обрела свободу и совсем не стремилась снова ее потерять. Но маме я об этом не говорила.
Перешитое платье выглядело очень неплохо, и я была очень довольна собой. Всю следующую неделю я готовилась к конференции. После работы мчалась в областную медицинскую библиотеку и сидела там до закрытия. На этот период я отправила Таньку к родителям, благо мама чувствовала себя неплохо, астма ее не мучила! Потом, после библиотеки, готовилась еще и дома, до глубокой ночи. Мне было очень важно по многим причинам «не ударить в грязь лицом». Главное – конечно, из-за доцента!
В один из этих дней в библиотеке я наткнулась на него… Похолодев, попыталась незаметно прошмыгнуть мимо, но он меня увидел и остановил.
– Надежда Александровна! Вы так торопитесь, что не хотите даже со мной поздороваться и побеседовать? Здравствуйте! Как ваши дела? – глаза у него смеялись, на губах играла лукавая усмешка. Я совершенно смешалась и густо покраснела:
– Здравствуйте! Извините, я тороплюсь. Мне надо успеть забрать дочку из детского сада.
– Оказывается, у вас есть уже такая большая дочь? Простите за нескромный вопрос, сколько же вам лет? – изумленно воскликнул доцент.
– Уже довольно много, чтобы иметь такую дочь! – рассмеялась я, сглаживая его бестактность.
Доцент нахмурился: – Извините за мой вопрос, но вы выглядите, как будто недавно закончили институт. Хотя, ребенка можно родить и на первом курсе…. Извините еще раз за мою неловкость.
– Михаил Юрьевич, я уже успела поработать после окончания института пять лет.
– Да?! – доцент рассеянно взял с библиотечной стойки свой читательский абонемент. – Я зайду за книгами завтра. Извините, – заявил он библиотекарше и взял меня под руку.
– Вы позволите вас проводить? Где детский сад вашей дочери?
Краем глаза я увидела любопытный взгляд библиотекарши. Доцент явно был здесь личностью известной, и я на минуту растерялась. Бешено заколотилось сердце. Такого поворота событий я совсем не ожидала! Вне кафедры доцент был совсем другим человеком – более естественным, земным.
– Если вы не торопитесь, то позволю! – не без кокетства ответила я. – Садик довольно далеко отсюда, придется ехать на трамвае.
Доцент, по-прежнему держа меня под руку, направился в сторону выхода.
– Значит на трамвайную остановку? – уточнил доцент и вопросительно посмотрел на меня. Я кивнула. От волнения язык прилип к небу, во рту было противно и сухо.
Когда подошел нужный трамвай, доцент галантно помог мне подняться на ступеньки. Был конец рабочего дня, и народу набилось очень много. Нас, во время езды, постоянно прижимало друг к другу. Наконец доцент не выдержал и продвинул меня в освободившийся на площадке угол. Я невольно почувствовала силу его рук и упругие мышцы. Чем-то горячим обожгло голову. Доцент напряженно смотрел куда-то в сторону и хмурился.
Когда мы подошли к садику, уже смеркалось.
– Михаил Юрьевич, спасибо, что проводили. Мы уже пришли. – От волнения моя фраза прозвучала очень официально, но доцент словно этого и не заметил.
– А где вы живете?
– К счастью, недалеко. Вот там наш дом. Это просто чудо, что мне дали место в детском саду так близко от дома! Очень выручает. И родители живут здесь же, недалеко.
– У вас и родители есть? – Этот вопрос прозвучал совсем нелепо, но доцент опять этого не заметил. Я рассмеялась.
– Да. Я не круглая сирота!
– И муж тоже есть?
– А вот этого как раз и нет! – с некоторым вызовом ответила я. Такой поворот разговора меня насторожил. Я этого совсем не ожидала.
– Вы разведены?
– Да, – сухо ответила я, неприятно задетая этим допросом. – Извините, мне надо идти. До свидания. И, резко развернувшись, направилась в сторону крылечка.
Когда мы с Танькой вышли, доцента на центральной дорожке уже не было. Я облегченно вздохнула. Но оказалось, что доцент сидит в стороне на лавочке и курит.
– Надежда Александровна! – позвал меня доцент, на ходу бросая сигарету. – Покажите же свое произведение!
Я опять растерялась и остановилась. Когда доцент подошел, моя Танька сурово взглянула на незнакомого дядю. Свою дочь я просто обожала: Танька росла очень хорошенькой, с кудрявыми пышными волосиками, большими карими глазками – в своего «папашу» – и, на редкость, своенравная. Характер проявился у нее очень рано, и порой она вертела мной, как хотела.
– Ого! Хороша! – доцент ласково взглянул на ребенка. – А глаза-то какие!
Танька, недовольная бесцеремонным разглядыванием, надула губы.
– Вы кто? Я вас не знаю! – оборвала она доцента.
Я дернула дочь за руку:
– Как ты разговариваешь с взрослыми?! Поздороваться нужно.
Доцент весело улыбнулся.
– Нормально разговаривает. Правильно. Нечего любезничать с незнакомыми дядьками, – и протянул Таньке руку.
– Тогда давай знакомиться. Я с твоей мамой работаю.
Танька демонстративно спрятала руки за спину.
– Да, с характером! В маму, наверное, – улыбнулся доцент.
– Ладно, познакомимся, – Танька вытащила из-за спины свою ручонку и вложила ее в протянутую ладонь доцента. Он осторожно пожал ее ладошку.
– Ну, вот и хорошо. Теперь будем знакомы. Меня зовут Михаил Юрьевич.
– А курить нехорошо! И папироску надо бросать в урну, – с важным видом продолжила дочь. Я снова дернула ее за руку: «Как ты разговариваешь!».
– Совершенно с тобой согласен. Нехорошо, – расхохотался доцент. – А папиросу я подберу. Прямо сейчас.
Он действительно направился к лавочке, поднял сигарету и засунул ее к себе в карман. Что-то неуловимо поменялось в его суровом лице. Глаза потеплели. Он был явно растроган общением с моей дочерью.
– А нам надо домой! Я хочу есть! – ребенок продолжал демонстрировать свой характер.
– Ты разве не ужинала? – недовольно спросила я.
– Не-а…. Какая-то запеканка была невкусная. Морковная. Я не люблю такую!
– Сколько ей годиков? – спросил доцент, продолжая улыбаться.