Двор Ледяных Сердец

Погладила по волосам. Раз. Два. Три.

Как гладят послушную собаку.

Я закрыла глаза, сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони до крови.

Ненависть.

Чистая, белая, выжигающая всё остальное ненависть.

Кейлан вернулся на трон, уселся небрежно.

Поднял кубок – и остановился, глядя в него.

Пуст.

Он медленно повернул голову, посмотрел на меня.

– Принеси мне ещё вина. – Не просьба. Не пожелание. Приказ.

Я подняла голову. Встретилась с его взглядом.

И выдавила сквозь сжатые зубы:

– Иди. На. Хер.

Тишина.

Абсолютная.

Потом кто-то из гостей ахнул.

Другой захихикал нервно.

Кейлан не шевельнулся.

Просто смотрел на меня долгим, оценивающим взглядом.

Потом медленно, очень медленно поднял руку.

Щёлкнул пальцами.

Боль вернулась.

Мгновенно. На полную мощность.

Ошейник раскалился так сильно, что кожа под ним начала пузыриться. Я почувствовала, как лопаются волдыри, как сочится что-то мокрое.

Запах палёной плоти заполнил ноздри.

Я закричала – так громко и пронзительно, что голос сорвался в хрип.

Упала на бок, схватилась за шею, но это только усилило агонию.

– Принеси. Мне. Вино. – Каждое слово он произносил чётко, спокойно. – Или я продолжу. До тех пор, пока кожа не начнёт плавиться. До тех пор, пока мясо не отвалится от костей.

Пауза.

– У меня целая вечность. А у тебя?

Я корчилась на полу, не в силах даже говорить.

Боль. Только боль. Ничего кроме боли.

– Или будешь лежать здесь, развлекая гостей своими криками? – Он откинулся на спинку трона. – Им нравится. Посмотри.

Гости смеялись, хлопали, подбадривали.

– Громче кричи!

– Ещё! Ещё!

Они наслаждались.

Я не выдержу. Боль слишком сильная.

– Х-ХОРОШО! – выкрикнула я сквозь слёзы и хрип. – ХОРОШО! Я ПРИНЕСУ!

Боль мгновенно исчезла.

Ошейник остыл.

Я лежала на полу, всхлипывая, дрожа, не в силах пошевелиться.

– Тогда встань, – приказал он. – И принеси.

Я с трудом поднялась.

Ноги едва держали. Всё тело тряслось.

Я посмотрела налево – там, у стены, стоял стол. Узкий, изящный, из чёрного дерева. На нём – графин из такого же чёрного стекла, что и кубок. Жидкость внутри переливалась, дымилась.

Я медленно пошла к столу.

Каждый шаг давался с усилием.

Взяла графин дрожащими руками. Тяжёлый. Холодный.

Повернулась, пошла обратно.

Гости расступились, давая пройти.

Некоторые перешёптывались.

– Сломалась, – кто-то сказал с разочарованием.

– Так быстро? Я ожидал большего, – добавил другой.

– Все ломаются, – пожала плечами женщина. – Рано или поздно.

Я подошла к трону.

Встала у подножия.

Кейлан протянул кубок, не глядя на меня. Просто держал. Ждал.

Я подняла графин.

Руки тряслись так сильно, что горлышко стучало о край кубка.

Налила.

Жидкость лилась медленно, густая, чёрная, дымящаяся. Пахла странно – специями, дымом, чем-то металлическим и сладко-горьким одновременно.

Кубок наполнился до краёв.

Кейлан взял его, сделал долгий, медленный глоток.

Облизнул губы.

Кивнул с довольным выражением.

– Хорошо. – Он показал на стол. – Поставь графин на место.

Я вернулась, поставила графин.

Руки всё ещё дрожали.

Когда повернулась обратно, он смотрел на меня.

Долго. Оценивающе.

Потом медленно постучал пальцем по подлокотнику.

– Подойди.

Я подошла.

Встала у ступеней.

– Ближе.

Ещё шаг.

Теперь я стояла прямо перед ним, у самого трона.

Он протянул руку, провёл пальцами по моей щеке – медленно, почти нежно.

– Встань на колени. Здесь. – Он показал на пол прямо перед троном. – И не двигайся.

Я сжала кулаки так сильно, что ногти снова впились в кожу.

– Зачем?

Его рука переместилась к моему горлу, обхватила – не сдавливая, но давая понять, что может.

– Потому что я так сказал. – Просто. – И потому что ты моя.

Слово обожгло больнее всех пыток.

Я смотрела на него, в эти ледяные глаза, и хотела… хотела так много.

Плюнуть ему в лицо. Ударить. Кричать. Сражаться.

Но страх боли был сильнее.

Я опустилась на колени.

Медленно. С закрытыми глазами, чтобы не видеть его довольную улыбку.

Потому что это был его сон. Его мир. Его правила.

Я встала на колени у подножия трона, в почти прозрачной ткани, с обожжённой шеей, и ошейником, который напоминал о каждом вдохе.

Его рука снова легла на мою голову. Погладила по волосам – медленно, словно награждая послушного питомца.

– Вот так лучше. – Голос стал мягче, почти ласковым. – Послушная. Покорная. На своём месте.

Гости зааплодировали.

Кейлан поднял кубок, обращаясь к залу:

– Смотрите, мои дорогие друзья! – Голос прозвучал громко, торжествующе. – Ещё одна смертная, думавшая, что она особенная! Думавшая, что она сильнее! Умнее! Достойнее!

Он сделал долгий глоток, не сводя взгляда с зала.

– А теперь она где? – Пауза. – На коленях. У моих ног. Где ей и место.

Смех. Аплодисменты. Возгласы одобрения.

Его рука снова погладила меня по голове. Потом скользнула к моему подбородку, заставляя поднять лицо.

– Но ты действительно особенная, Элиза, – произнёс он тише, только для меня. – Потому что ты ещё сопротивляешься. Ещё борешься. Даже на коленях.

Его пальцы сжались, не давая отвести взгляд.

– Знаешь, что делает это? – В его глазах плеснуло что-то тёмное, голодное. – Это делает момент, когда ты окончательно сломаешься… таким чертовски сладким.

Он отпустил, откинулся на спинку трона.

Сделал ещё глоток вина, наслаждаясь.

Потом его взгляд снова упал на меня. Долгий. Оценивающий.

Он наклонился вперёд, локти на коленях. Его лицо оказалось в дюйме от моего.

– Кстати, – голос стал мягче, интимнее, – я должен признаться. Ты впечатлила меня, Элиза.

Я молча смотрела на него, не в силах говорить.

– Белая Леди. – Он усмехнулся, и в усмешке читалось искреннее восхищение. – Старая карга. Но опасная. И ты ослепила её.

Его рука снова поднялась, на этот раз провела по моей щеке – почти нежно.

– Солью. Обычной солью. – Смех. Короткий. – Гениально. Просто. Эффективно.

Он провёл большим пальцем по моей нижней губе.

– Большинство смертных пытаются бежать от неё. Прятаться. Или умоляют о пощаде. – Пауза. – Но ты напала первой. Используя то, что было под рукой. Самое простое оружие, о котором никто не думает.

Его рука скользнула к моему плечу, где кто-то из гостей оставил тонкую царапину. Пальцы провели по ней, и я вздрогнула от прикосновения.

– А поляна Сирен. – Он рассмеялся – искренне, с удовольствием. – Боже, как я наблюдал за этим! Я думал, ты не пройдёшь. Думал, тебя усыпят, я заберу тебя сразу, сэкономлю время.

Он наклонился ближе, так что его губы почти касались моего уха.

– Но ты достала эту мерзкую дрянь. Табак. – В голосе прорвалось что-то похожее на уважение. – Кто бы мог подумать? Человеческий яд против древней магии. И это сработало. Чертовски сработало.

Он отстранился, глядя мне прямо в глаза.

– Ты умная, Элиза. Находчивая. Упрямая до невозможного. – Его улыбка стала хищной. – Именно такие игрушки мне нравятся больше всего. Потому что ломать их – самое большое удовольствие.

Он выпрямился, сделал ещё глоток.

Молчание повисло тяжёлое.

Потом я не выдержала.

– Зачем? – Голос вырвался хриплым шёпотом. – Зачем ты показываешь мне это? Зачем этот сон?

Кейлан наклонил голову, словно удивлённый вопросом.

– Разве не очевидно? – Он поставил кубок на подлокотник. – Чтобы показать, что тебя ждёт в конце пути.

Он поднялся, обошёл трон, потянув за цепь – не сильно, но достаточно, чтобы я почувствовала натяжение на шее.

– Чтобы ты не обольщалась. – Голос стал холоднее. – Не думала, что везение будет длиться вечно.

Он обошёл меня кругом, не отпуская цепь.

– Тебе просто повезло, дорогая. – Каждое слово било, как удар. – Белая Леди была голодна и невнимательна. Лис помог из любопытства и скуки. Сирены оказались слабы против твоего яда.

Его рука легла мне на затылок, пальцы впились в волосы.

– Но везение закончится. – Голос стал тише, жёстче. – Рано или поздно ты ошибёшься. Устанешь. Замедлишься. Споткнёшься.

Он дёрнул голову назад, заставляя смотреть вверх, прямо на него.

– И тогда… – В его глазах плескался холодный огонь. – В любом случае ты окажешься на коленях. У моих ног. Именно здесь.

Пауза.

– Вопрос лишь в том, сколько времени пройдёт до этого момента. Три дня? Пять? Все семь, если ты действительно настолько упрямая?

Он отпустил меня, выпрямился.

– Но финал всегда один. – Он развернулся, вернулся на трон. – Ты. На коленях. У моих ног. Моя.

Сел. Взял кубок. Допил.

– А ТЕПЕРЬ… – Он сделал паузу, наслаждаясь моментом. – Удовлетвори меня.

Слова повисли в воздухе, тяжёлые, обжигающие.

Мир замер.

Гости перешёптывались, подталкивали друг друга.

Я моргнула, не понимая.

– Что?

Его улыбка стала хищной. Голодной.

– Ты слышала. – Он откинулся на спинку трона, раздвинул ноги чуть шире. – Удовлетвори своего хозяина. Докажи, что достойна быть моей игрушкой.

Ужас сжал горло.

– Я… я не…

Ошейник дёрнулся – предупреждение. Обещание боли.

– Отказываешься? – Он приподнял бровь, и в глазах плеснуло что-то тёмное.

Я смотрела на него. На это лицо. На эту чёртову самодовольную улыбку.

На цепь в его руке.

И что-то внутри меня взорвалось.

Не страх. Не покорность.

Ярость.

Чистая. Белая. Всепоглощающая. Выжигающая всё остальное.

Я не сломаюсь. Не сдамся. НЕ СТАНУ ЕГО.

– НЕТ! – заорала я изо всех сил, вскакивая на ноги. – НЕТ! Я НЕ ТВОЯ ИГРУШКА! НЕ ТВОЯ СУКА! НЕ ТВОЯ СОБСТВЕННОСТЬ!

Ошейник раскалился мгновенно.

Боль ударила волной – жгучей, испепеляющей.

Но я не упала.

Стояла. Сжимая зубы так сильно, что треснула эмаль. Сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони до крови.

Глядя ему в глаза.

– Делай что хочешь! – прорычала я сквозь боль. – Пытай! Ломай! УБИВАЙ!

Слёзы катились по щекам, но я не моргала.

– Но я НЕ стану твоей! НИКОГДА!

Кейлан встал. Медленно.

Лицо его было нечитаемым.

Он спустился по ступеням.

Подошёл вплотную.

Встал так близко, что я чувствовала холод, исходящий от его тела.

Боль продолжалась, но я не отводила взгляда.

Секунда.

Две.

Вечность.

И вдруг боль исчезла.

Ошейник остыл.

Но я не почувствовала облегчения.

Потому что его рука поднялась.

Медленно. Неумолимо.

И коснулась моей щеки.

– Вот это, – прошептал он, и в голосе было что-то новое. Не злость. Не раздражение. – Вот за это я тебя и выбрал.

Его рука скользнула к моему затылку, пальцы впутались в волосы.

– Эта чёртова упрямая воля. – Он наклонился ближе. – Этот огонь, который не гаснет, даже когда всё остальное потухло.

Поцелуй был внезапным. Жёстким. Голодным.

Его губы накрыли мои, не прося разрешения. Языком проник внутрь, требуя, доминируя.

Я попыталась оттолкнуть его, но руки не слушались.

Магия.

Она держала меня, не давала двигаться, пока он целовал меня – жадно, как будто хотел поглотить, забрать всё.

Вкус зимы на его губах. Снег, хвоя, что-то дикое и древнее.

Когда он отстранился, я задыхалась.

– Но, – добавил он тихо, глядя мне в глаза, – огонь можно укротить. Направить. Сделать своим.

Он щёлкнул пальцами.

И моё тело перестало слушаться.

Не боль. Не жжение.

Хуже.

Мои руки начали двигаться сами.

Против воли. Против желания. Против всего, что я есть.

– Что ты… – начала я, но слова застряли в горле.

Руки поднялись. Медленно.

Потянулись к нему. К его груди.

– Стоп! – закричала я. – НЕТ!

Но тело не слушалось.

Пальцы коснулись его рубашки. Скользнули ниже.

К поясу брюк.

– ПРЕКРАТИ! – Я кричала изо всех сил, но голос не останавливал руки.

Они двигались сами, словно кто-то другой управлял моим телом.

Пальцы нащупали пуговицу.

– Видишь? – Его голос был спокойным, почти нежным. – Здесь, во сне, ты делаешь то, что я хочу. Даже если сопротивляешься.

Пуговица расстегнулась.

Я смотрела на свои руки с ужасом, как они предавали меня.

Пальцы скользнули к следящей пуговице.

– НЕТ! – Я кричала, дёргалась внутри этой невидимой клетки, но тело продолжало двигаться. – НЕТ, НЕТ, НЕТ!

Ширинка начала медленно, мучительно медленно, распахиваться.

Гости собрались ближе, наблюдая. Шептались. Некоторые смеялись.

– Твоё тело. Твой разум. Твоя воля. – Его рука легла поверх моей, направляя. – Всё это под моим контролем во сне.

Последняя пуговица поддалась.

Слёзы хлынули потоком, застилая взгляд.

– Пожалуйста, – прошептала я, задыхаясь. – Пожалуйста, прекрати…

– Почему? – Он наклонил голову. – Ты же хотела знать, что тебя ждёт. Вот. Я показываю.

Брюки поползли вниз.

Моя воля сопротивлялась. Кричала. Металась в клетке из магии, пытаясь вырваться.

И что-то…

Что-то треснуло.

Не снаружи.

Внутри.

В самой ткани этого сна. Этой иллюзии.

Мир дрогнул.

Свечи заморгали.

Музыка заглохла на полуноте.

Стены покрылись трещинами – как зеркало, по которому ударили.

Кейлан нахмурился, выпрямился.

– Что?..

Моё тело перестало двигаться.

Руки замерли там, где были – на его поясе.

Магия, державшая меня, дрогнула.

Трещины расползались по стенам, по полу, по воздуху.

Гости начали растворяться – превращались в дым, в туман, исчезали один за другим.

– Как ты… – Кейлан шагнул назад, глядя на меня с нарастающим изумлением. – Как ты это делаешь?!

Я не знала.

Но моя воля – настоящая, глубинная, неприрученная – сопротивлялась с такой силой, что ломала его магию.

Трещины стали шире. Куски зала начали осыпаться, как битое стекло.

– ОСТАНОВИ! – прорычал он, протягивая руку.

Но было поздно.

Зал рухнул.

Трон. Гости. Свечи. Музыка.

Всё исчезло.

Осталась только темнота.

Абсолютная. Бесконечная. Пустая.

И он.

Кейлан стоял в темноте передо мной. Один. Без трона. Без короны. Без антуража.

Просто он. Я. И тьма между нами.

Впервые я видела на его лице не холодную уверенность.

Шок.

Чистый, неподдельный шок.

– Ты… – Он смотрел на меня, как на невозможное явление. – Ты сломала иллюзию. Изнутри.

Его рука потянулась ко мне, но не коснулась. Замерла в дюйме от моей щеки.

– Никто… – Голос дрогнул. – Никто не делал этого раньше. За тысячу лет. Никто.

Он шагнул ближе, и впервые в его глазах я увидела не превосходство.

Любопытство. Искреннее, жгучее любопытство.

– Кто ты? – прошептал он, и вопрос звучал как молитва. – ЧТО ты?

Его руки схватили меня за плечи – крепко, отчаянно.

– Ты не обычная смертная. – Он смотрел мне в глаза, словно пытался заглянуть в душу. – Не можешь быть. Обычные люди не могут противостоять моим снам изнутри.

Тьма начала сгущаться, поглощать пространство между нами.

Сон разваливался окончательно.

– Завтра, – прошептал он, и голос зазвучал эхом в пустоте, – завтра я узнаю твой секрет.

Его губы коснулись моей шеи – жёстко, жадно, голодно.

Не нежно. Не мягко.

Как будто он пытался забрать часть меня. Присвоить. Пометить.

Новая метка выжгла кожу – больнее всех предыдущих.

– До завтра, моя загадочная, непокорная, чертовски упрямая добыча, – прошептал он в темноту.

Тьма поглотила всё.