Двор Ледяных Сердец

Даже наше дыхание звучало оглушительно.

– Мёртвый Лог, – произнёс Лис, и голос прозвучал как шёпот в соборе.

Он обернулся ко мне, янтарные глаза светились тускло в сгущающихся сумерках.

– Последний шанс передумать. – Серьёзно. – Как только войдём, пути назад не будет. Только вперёд.

Я смотрела на этот лес кошмаров, и всё во мне кричало: "Беги! Не идти туда! Это безумие!"

Желудок скрутило от страха. Руки дрожали. Дыхание сбивалось.

Может, зря я согласилась? Может, стоило выбрать день по болотам?

Хотя бы там можно было убежать. Спрятаться. А здесь…

Здесь мы окажемся в ловушке среди голодных деревьев, которые чувствуют каждый шаг.

Но потом я коснулась шеи. Узоров инея. Меток его власти.

Ещё одна ночь с ним.

Ещё одна ночь кошмаров, унижений, новых меток.

И он будет изощрённее. Жестче. Теперь, когда знает, что я могу сопротивляться.

– Готова, – выдохнула я, не узнав собственного голоса.

Лис кивнул, лицо стало сосредоточенным.

– Тогда слушай правила. – Он говорил тихо, но чётко. – Шаг в шаг за мной. Точно шаг в шаг. Куда я ступаю – туда и ты.

– Понятно.

– Не касайся стволов. Вообще. Даже если споткнёшься – падай, но не хватайся за кору. Деревья почувствуют прикосновение и проснутся.

– Хорошо.

– Дыши поверхностно. Воздух здесь ядовитый. Если надышишься – начнёшь видеть вещи. Галлюцинации.

Он посмотрел мне в глаза.

– И главное. – Голос стал жёстче. – Если дерево кого-то схватит… если схватит меня…

– Лис…

– НЕТ. – Он схватил меня за плечи. – Слушай. Если дерево схватит меня – ты бежишь. Сразу. Прямо. Не оглядываешься. Не пытаешься помочь.

– Я не могу…

– МОЖЕШЬ. – Его пальцы впились в куртку. – Потому что если останешься – мы оба умрём. Если побежишь – хотя бы ты спасёшься.

Его янтарные глаза не отрывались от моих.

– Обещай.

Я смотрела на него – на это острое лицо, на рыжие волосы, на заострённые уши.

Он спас меня. Идёт со мной добровольно. Рискует жизнью.

И просит бросить его умирать.

– Я… – Голос застрял в горле. – Я не знаю, смогу ли…

– Сможешь. – Твёрдо. – Потому что должна.

Молчание.

– Я попытаюсь, – прошептала я наконец. – Если будет совсем безнадёжно – побегу.

Лис хмурился, явно недовольный ответом. Но времени на споры не было.

– Ладно. – Он отпустил мои плечи. – Тогда пошли.

И мы вошли в Мёртвый Лог.

***

Холод ударил сразу.

Не просто прохлада – леденящий, пронизывающий холод, который забирался под куртку, под кожу, в самые кости.

Дыхание превратилось в густой пар, который висел в неподвижном воздухе белыми облаками.

Свет исчез почти полностью. Ветви над головой переплетались так плотно, что образовывали сплошной потолок. Только тонкие полоски серого пробивались сквозь щели, едва освещая путь.

Земля под ногами была мягкой, губчатой. Она проваливалась при каждом шаге, хлюпала, словно пропитанная чем-то влажным.

Лис двигался осторожно – каждый шаг обдуманный, выверенный. Он изучал землю перед собой, выбирал путь между корнями, которые торчали из почвы, как чёрные змеи.

Я следовала точно за ним. Шаг в шаг. Дыхание в дыхание.

Но даже такое осторожное движение казалось оглушительным в этой мёртвой тишине.

Хлюп-хлюп моих ботинок по влажной земле.

Шорох куртки при каждом движении.

Моё собственное дыхание – частое, поверхностное, полное страха.

Всё это эхом отражалось от стволов, усиливалось, превращалось в какофонию звуков в мире абсолютной тишины.

А деревья…

Боже мой, деревья.

Они были мёртвыми, но живыми одновременно.

Стволы – чёрные, скрученные, покрытые наростами, которые при ближайшем рассмотрении оказывались лицами. Человеческими. Фейри. Звериными. Десятки лиц на каждом стволе, застывших в вечном крике агонии.

Глазницы – пустые, но следящие. Я чувствовала их взгляды на себе, холодные, голодные.

Рты – открытые в немом вопле, обнажающие корни вместо зубов.

И время от времени кто-то из них… моргал.

Веки – кора и гниль – медленно опускались, поднимались. В глазницах мелькало что-то влажное, живое.

Я прикусила губу до крови, чтобы не закричать.

Ветви над головой шевелились, хотя ветра не было. Они тянулись вниз, словно пытались коснуться наших голов.

Один раз кончик ветки зацепил мой капюшон – дёрнул, словно пытаясь сорвать.

Я резко наклонилась, освобождаясь, и ветка с шорохом отпрянула назад.

Лис обернулся, посмотрел предупреждающе. Я кивнула, показывая, что понимаю.

Осторожнее. Намного осторожнее.

Мы шли дальше.

Запах усиливался с каждым шагом. Гниль, разложение, что-то химическое и едкое. От него кружилась голова, подступала тошнота.

Я дышала ртом, короткими вдохами, но вкус всё равно оседал на языке – металлический, сладко-горький, отвратительный.

А корни…

Они начали шевелиться.

Сначала едва заметно – лёгкое дрожание, словно от дуновения ветра.

Потом активнее.

Толстые, чёрные корни медленно выползали из земли, приподнимались, поворачивались в нашу сторону.

Не быстро. Но целенаправленно.

Как слепые змеи, они тянулись к источнику вибраций, тепла, жизни.

Лис ускорил шаг.

Я – за ним.

Но корни ползли быстрее.

Один вылез прямо передо мной – толстый, как моя рука, покрытый чем-то скользким.

Я перепрыгнула.

Приземлилась на мягкую землю – и она дрогнула под ногами, словно живая.

Второй корень – слева.

Уклонилась.

Третий – справа.

Лис схватил меня за руку, потащил быстрее.

– Они почувствовали нас, – прошептал он, не останавливаясь.

Лес проснулся.

Все сразу.

Стволы начали поворачиваться – медленно, со скрежетом, как древние механизмы. Лица на коре открывали глаза – десятки глаз, сотни, пустые, голодные.

Ветви наклонялись ниже, тянулись к нам липкими пальцами.

Корни выползали из земли массово – чёрные, извивающиеся, хлещущие воздух.

– Быстрее, – прошипел Лис. – БЫСТРЕЕ!

Мы побежали.

Но бежать здесь было почти невозможно.

Земля была мягкой, скользкой. Ноги проваливались, застревали. Корни цеплялись за лодыжки, пытались сбить с ног.

Ветки хлестали по лицу, по рукам. Одна зацепила рукав моей куртки – ткань затрещала, разорвалась. Холодный воздух ударил в руку.

Другая ветка пыталась обвиться вокруг шеи. Я пригнулась, чувствуя, как она скользит по волосам.

Лис петлял между деревьями, выбирая путь по памяти, по инстинкту. Я следовала, не думая, просто бежала за рыжей макушкой в тусклом свете.

Дыхание сбилось. Лёгкие горели от едкого воздуха. В горле першило, хотелось кашлять, но я сдерживалась – любой лишний звук привлекал внимание.

Слева что-то хрустнуло.

Я оглянулась – и увидела, как огромный корень, толщиной с дерево, вылезает из земли. Медленно, но неумолимо. Он поворачивался в нашу сторону, словно голова слепого зверя.

Справа – ещё один.

Мы бежали по коридору из поднимающихся корней.

– НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ! – крикнул Лис, голос эхом отразился от стволов. – ЧТО БЫ НИ СЛУЧИЛОСЬ!

Корень выскочил прямо передо мной – толстый, извивающийся.

Я перепрыгнула – и ботинок зацепился за его кончик.

Потеряла равновесие.

Полетела вперёд, руки выставила, чтобы смягчить падение.

Ладони упёрлись в ствол дерева.

В чёрную, влажную кору.

Мир взорвался.

Дерево дрогнуло – всё целиком, от корней до кроны. Кора под ладонями стала горячей, пульсирующей.

Лица на стволе открыли глаза – все сразу. Десятки глаз, пустых, голодных, уставились на меня.

Рты раскрылись в беззвучных криках.

– НЕТ! – заорал Лис, но было поздно.

Ствол раскололся.

Прямо по центру появилась щель – вертикальная, зубчатая, как пасть гигантского хищника.

Пасть начала раскрываться, обнажая внутренности – не дерево, а что-то мясистое, пульсирующее, живое.

Корни дерева взметнулись из земли, как щупальца спрута.

Один обвился вокруг моей лодыжки.

Сжался.

Боль пронзила ногу – острая, жгучая. Я почувствовала, как что-то хрустнуло в суставе.

Корень потащил меня к раскрытой пасти.

Я царапала землю, пыталась за что-то ухватиться, но мягкая почва расползалась под пальцами.

– ЛЕЗЬ В РЮКЗАК! – заорала я отчаянно. – СОЛЬ! ЧТО-НИБУДЬ!

Но рюкзак был слишком далеко, сброшенный при падении.

Лис бежал ко мне, выхватывая свой кинжал.

Но другие деревья проснулись тоже.

Их корни поднимались, преграждая ему путь.

Один корень хлестнул его по спине – Лис споткнулся, упал.

– БЕГИ! – крикнул он, поднимаясь. – Я СКАЗАЛ – БЕГИ!

Но я не могла бежать.

Корень тащил меня всё ближе к пасти. Я видела её изнутри – мясистые стены, покрытые чем-то скользким. Зубы – не настоящие зубы, а острые наросты кости и дерева.

И в глубине, на дне пасти, что-то шевелилось. Белое. Много белого.

Кости.

Скелеты тех, кого дерево поглотило раньше.

– НЕТ! – заорала я изо всех сил.

Достала нож – единственное, что было при мне.

Замахнулась и ударила по корню изо всех сил.

Лезвие вошло глубоко.

Из раны брызнула чёрная жидкость – густая, вонючая, обжигающая.

Корень дёрнулся, но не отпустил.

Я ударила ещё раз. И ещё.

Резала, пилила, не обращая внимания на брызги, которые попадали на руки, на лицо, разъедали кожу.

Но корней было много.

Слишком много.

Один обвился вокруг моего запястья – того, что держало нож.

Сжался, выкручивая руку.

Нож выпал, упал в мягкую землю.

Другой корень обхватил талию, начал сдавливать. Рёбра трещали.

Дыхание перехватило.

Я царапала корни ногтями, кусала, била свободной рукой.

Бесполезно.

Они тащили меня к пасти неумолимо.

Метр. Полметра.

Я видела капли слюны – или что это было – стекающие с краёв пасти.

Чувствовала запах разложения, исходящий из глубины.

Слышала хруст костей на дне.

– НЕТ! ОТПУСТИТЕ! – Голос сорвался в визг. – ОТПУСТИТЕ МЕНЯ!

И вдруг что-то рыжее мелькнуло сбоку.

Лис.

Он вырвался из окружения корней, бежал ко мне.

– ДЕРЖИСЬ! – заорал он.

В руках у него был мой рюкзак.

– ФОТОАППАРАТ! – заорал он, на бегу расстёгивая молнию. – ГДЕ КАМЕРА?!

Я не понимала, но инстинктивно крикнула:

– БОКОВОЙ КАРМАН! СПРАВА!

Лис нырнул рукой в рюкзак, выхватил мою зеркалку – современную, цифровую, с мощной встроенной вспышкой.

Корни тащили меня всё ближе к пасти. До зубчатых краёв оставались сантиметры.

Лис поднял камеру, нацелил на дерево – и я увидела, как его лицо исказилось от боли. Руки, державшие фотоаппарат, дымились. Буквально дымились, словно металл камеры обжигал кожу.

Но он не отпустил.

Нажал на спуск.

ВСПЫШКА!

Яркая, ослепляющая, как взрыв солнца в кромешной тьме Мёртвого Лога. Белый свет разорвал сумерки, отразился от чёрных стволов, превратил мир в негатив на долю секунды.

Эффект был мгновенным и ужасающим.

Дерево ЗАВИЗЖАЛО.

Не застонало – именно завизжало, звуком, который не должно было издавать ничто живое или мёртвое. Высокий, пронзительный, режущий барабанные перепонки вой, от которого хотелось зажать уши и кричать самой.

Все корни – разом – дёрнулись, как от удара тысячевольтным током.

Сжались.

Разжались.

Я упала на землю, освобождённая, тяжело дыша.

Лис швырнул фотоаппарат на землю, схватился за руки. Ладони были красными, покрытыми волдырями, словно он держал раскалённое железо.

– ОНИ БОЯТСЯ! – крикнул он сквозь боль, подбирая камеру снова, морщась. – ТВОЯ ЖЕЛЕЗНАЯ МАГИЯ!

Сделал ещё один снимок, зажмурившись от агонии.

Вторая вспышка.

Вой усилился. Деревья начали отклоняться от нас, корни отползать в землю.

– БЕГИ! – проорал Лис, все ещё сжимая фотоаппарат обожжёнными руками. – Я ПРИКРОЮ!

Мы рванули вперёд.

Лис бежал рядом, периодически оборачиваясь и делая снимки, хотя каждое нажатие на кнопку заставляло его морщиться от боли.

На его руках появлялись новые ожоги – тонкие красные полосы там, где пальцы соприкасались с металлическим корпусом.

– ОТДАЙ МНЕ! – крикнула я. – ТЫ ОБЖИГАЕШЬСЯ!

– НЕТ! – Лис сделал ещё один снимок. – У ТЕБЯ НЕ ПОЛУЧИТСЯ НА БЕГУ!

Каждая вспышка заставляла лес съёживаться, отступать в корчах.

Мы бежали по коридору света среди мёртвых деревьев.

За спиной всё ещё звучали вопли – теперь не только боли, но и ярости. Злобы на тех, кто посмел принести проклятую человеческую магию в царство тьмы.

Но деревья не преследовали.

Боялись.

– КАК ДАЛЕКО ДО ВЫХОДА?! – кричала я на бегу.

– ПОЧТИ! ВИДИШЬ СВЕТ?!

Я всмотрелась вперёд – и действительно увидела. Между стволами пробивался более яркий свет. Не серый сумрак Лога, а золотистое сияние заката.

Ещё сто метров. Пятьдесят.

Лис сделал последний снимок – на всякий случай, и тут же выронил камеру, шипя от боли.

Я подхватила её на лету, не останавливаясь.

И вдруг мы вырвались.

Из тьмы в свет.

Из кошмара в обычный лес.

Упали на землю, задыхаясь, не веря, что живы.

Я лежала на спине, хватая ртом чистый воздух. Лёгкие горели, но каждый вдох был благословением после едкого дыма Лога.

Солнце село за горизонт, окрасив небо в багряные тона. Первые звёзды проступали в фиолетовых сумерках.

Мы лежали в тишине несколько минут, восстанавливая дыхание, не в силах поверить, что живы.

Но постепенно адреналин начал выветриваться. И тогда всё накрыло меня разом.

Шок. Ужас. Понимание.

Руки начали дрожать – сначала едва заметно, потом всё сильнее, пока не превратились в трясущиеся листья.

Я посмотрела на фотоаппарат в своих руках.

Моя обычная камера. Та, с которой я приехала в Шотландию снимать пейзажи для курсового проекта.

И она… она только что…

– Что это было? – Голос дрожал. – Как… как это возможно?

Лис сидел, осматривая свои обожжённые руки, и молчал.

– Моя камера, – прошептала я, глядя на неё с благоговением и ужасом одновременно. – Обычная цифровая камера отпугнула мёртвые деревья.

Я подняла взгляд на Лиса.

– Ты знал. – Не обвинение. Констатация факта. – Знал, что она может это сделать.

Он кивнул, не отрывая взгляда от своих рук.

– Железо, – сказал просто. – Магний в вспышке. Литий в батарее. Медь в проводах. Вся ваша технология…

Он замолчал, осторожно шевеля обожжёнными пальцами.

– Вся ваша технология построена на рационализме. На логике. На отрицании магии. – Голос стал тише, в нём зазвучала странная горечь. – Это противоположность нашей природе. Это… антимагия, если хочешь.

Я уставилась на него.

– Антимагия?

– Каждый ваш прибор, каждое устройство создано с мыслью, что мира духов не существует. – Он поднял обожжённую руку, глядя на волдыри. – Эта уверенность, эта рациональность… она впитывается в металл, в пластик, во всё, из чего вы строите свой мир.

Лис встретился со мной взглядом.

– И когда такая вещь попадает в наш мир… – Он поморщился. – Это как кислота. Как яд. Болезненно даже находиться рядом, не говоря уж о том, чтобы прикасаться.

Изумление накрыло меня волной.

– Откуда ты всё это знаешь? – прошептала я. – Про нашу технологию, про рационализм? Ты же фейри, живёшь в лесу…

– Триста лет, да. – Он отвёл взгляд. – Но не только в лесу.

– Что значит "не только"?

– Иногда… выбираюсь. – Неохотно. – В ваш мир. Изучаю.

– Зачем?

Лис помолчал долго, глядя в сторону Мёртвого Лога.

– Потому что ваш мир наступает на наш, – сказал он наконец. – С каждым годом всё сильнее. Железные дороги, заводы, города… Магия слабеет. Фейри исчезают.

Голос стал жёстче.

– Если хочешь выжить в меняющемся мире, нужно знать врага. – Он посмотрел на меня. – Или союзника. В зависимости от обстоятельств.

– И что ты… как ты изучаешь наш мир?

Усмешка – горькая, почти болезненная.

– Принимаю человеческий облик. Хожу по вашим городам. Читаю книги в библиотеках. Смотрю, как вы живёте. – Пауза. – Как вы убиваете магию, сами того не понимая.

Мне стало не по себе.

– И давно ты этим занимаешься?

– Лет сто. Может, больше. – Он осторожно согнул пальцы, проверяя ожоги. – Сначала было любопытство. Потом – необходимость.

– Почему не сказал раньше? – Я села ближе, стараясь говорить спокойнее. – Про камеру. Я могла использовать её с самого начала.

Лис поднял взгляд – в янтарных глазах читалась усталость

– Не знал наверняка, сработает ли, – сказал он честно. – Теория – одно, практика – другое. К тому же… – Он помолчал. – К тому же, не хотел давать тебе слишком сильное оружие.

– Что?

– Подумай сама. – Он встретился со мной взглядом. – Любая техническая штука из вашего мира может убить фейри. Телефон, планшет, даже обычные часы. Всё, что содержит железо и создано с мыслью об отрицании магии.

Холодок пробежал по спине.

– Ты боялся меня.

– Не боялся. – Быстро. – Был осторожен. Разница есть.

– Но ты знал, что у меня камера?

Пауза. Отвёл взгляд.

– Видел, когда ты перебирала вещи. Когда туман принёс тебя к нам. – Он поднял руку, останавливая мой протест. – Я не рылся в твоих вещах. Просто… заметил. Ещё тогда.

– И молчал.

– Молчал, – согласился он. – До сегодняшнего дня.

Я смотрела на него – на обожжённые руки, на усталое лицо, на янтарные глаза, полные какой-то древней печали.

Он спас меня, терпя боль от прикосновения к тому, что для него было ядом.

– Ладно, – выдохнула я. – В следующий раз просто… скажи сразу. Хорошо?

– Хорошо.

– И спасибо. – Голос дрогнул. – За то, что рискнул. За то, что терпел боль ради меня.

Что-то внутри меня сломалось.

Все эмоции, которые я держала под контролем – страх, отчаяние, благодарность – хлынули разом.

Я рванулась к нему, обхватила руками за шею, прижалась крепко, отчаянно.

– Спасибо, – всхлипнула я в его плечо. – Спасибо, что не бросил. Что остался. Что спас меня.

Лис застыл.

Совершенно. Абсолютно.

Будто превратился в статую. Я чувствовала, как напряглись мышцы под моими руками, как он перестал дышать.

Несколько секунд мы так и сидели – я, цепляющаяся за него, как за спасательный круг, и он, окаменевший от неожиданности.

Потом до меня дошло, что я делаю.

Неловкость ударила волной.

– Извини, – пробормотала я, начиная отстраняться. – Я не хотела…

Но тут его руки – осторожно, медленно – легли мне на спину.

– Опять "спасибо", – произнёс он слабым голосом, но я слышала в нём попытку пошутить. – Технически теперь ты снова мне должна…

Он не договорил.

Потому что напряжение покинуло его тело разом.

Руки сомкнулись крепче, притягивая меня ближе. Он опустил голову, уткнулся лицом в мои спутанные волосы.

– Боже, – прошептал он так тихо, что я едва расслышала. – Как давно… как давно никто меня не обнимал.

В голосе звучала такая растерянность, такое удивление, словно он забыл, каково это – человеческое тепло.

Мы стояли, прижавшись друг к другу в темнеющем лесу.

Я чувствовала, как дрожат его руки на моей спине. Как неровно он дышит. Как что-то жесткое в нём тает, размягчается.

– Не все фейри… – Голос дрогнул. – Мы не все понимаем прикосновения. Объятия. Это слишком… человечно.

Он слегка отстранился, посмотрел мне в глаза.

– А ты обняла меня, как будто это самое естественное в мире.

– Для меня так и есть. – Я не отпустила его. – Когда кто-то спасает мне жизнь, рискуя своей… это единственный способ сказать спасибо по-настоящему.

Лис смотрел на меня долго, изучающе.

Потом медленно улыбнулся – первая настоящая, тёплая улыбка за всё время нашего знакомства.

– Тогда я не буду засчитывать это как долг, – сказал он мягко. – Пусть будет исключением.

– Спасибо, – прошептала я, и мы оба рассмеялись.

Я нехотя отпустила его, отступила на шаг.

Мир вокруг показался холоднее без его объятий.

Но что-то изменилось между нами. Стена, которую я не замечала раньше, рухнула. Теперь он смотрел на меня не как на интересную смертную, а как на… друга.

– Рюкзак, – сказала я тише, возвращаясь к реальности. – Где мой рюкзак?