За 27 дней. Он будет жить, если узнает, что кому-то не все равно

– Уже пора есть десерт?

Восторженные возгласы зазвучали при упоминании десерта, который, судя по всему, был кульминацией всех праздничных застолий в семье Инчитти. К тому же, нельзя не признать, сладкое оживляет любые посиделки.

Потребовалось около пяти минут, чтобы на тележках вывезти все десерты из кухни. Блюда и подносы едва коснулись стола, как присутствующие зашумели, копошась, и руки потянулись за ближайшими десертами. Мне пришлось протискиваться между малышами, чтобы набрать себе итальянского печенья и взять одну шоколадную канноли. Я быстро отошла в сторону, пока у стола продолжалась битва за десерты, опасаясь, что не уйду живой, если случайно окажусь у кого-то на пути. И, наконец откусив свою канноли, чуть не завизжала.

Арчер не приувеличивал, когда говорил о семейных десертах. У меня был лишь один вывод: Бог наградил семью Инчитти талантом готовить лучшие в мире сладости. Я вцепилась в канноли и умяла ее примерно за пять секунд, и уже успела одолеть два печенья, когда заметила Арчера, сидящего на банкетке перед старым пианино в углу кофейни.

Заметив хмурое выражение его лица, я вздохнула. Какие мысли могли причинять ему такую боль? И что важнее, почему он всегда так поступает – отдаляется от всех и сидит в одиночестве? Я побрела в его сторону и плюхнулась на банкетку рядом с ним.

Пару минут мы сидели в тишине, доедая оставшееся у нас печенье и впитывая атмосферу приятного хаоса вокруг. Как и за ужином, отовсюду лился нескончаемый поток смеха и шуток. Я никогда не ощущала ничего подобного. И не хотела, чтобы это заканчивалось, потому что не знала, представится ли шанс ощутить все это снова.

– Спасибо, что позвал, – сказала я, глянув в сторону Арчера. – Было круто.

– Я бы сказал, что мама заставила тебя пригласить, но это была бы ложь, – сказал Арчер, не сводя глаз со своих ботинок. – Рад, что ты пришла.

Я не знала, что и сказать. В глубине души я подозревала, что это Реджина велела Арчеру позвать меня, потому что я рассказала ей о безумном расписании родителей и о том, что привыкла проводить праздники в одиночестве. И все же, выходит, инициатором приглашения был Арчер.

И это меня очень, очень сильно обрадовало.

– Ты им явно понравилась, – сказал Арчер. Он едва заметно улыбнулся, наблюдая за родственниками, продолжающими толпиться вокруг того, что осталось от десертов.

– Ну, мне они нравятся, – сказала я. – Они очень классные.

Арчер фыркнул, быстро сунул в рот остатки печенья и отряхнул руки о джинсы.

– Классные, да. Но иногда сводят меня с ума.

Прежде чем я успела ответить, у меня зазвонил телефон. Хотя в День благодарения не стоит удивляться звонкам, я все же немного не ожидала, что позвонит мама.

– Да? – ответила я, вставая и отходя в сторону, чтобы уединиться (насколько это вообще было возможно). И попыталась не обращать внимания на то, как Арчер взглядом проследовал за мной, и внезапно чувствуя, что сильно смущаюсь.

– С Днем благодарения, Хэдли, – сказала мама, ее голос звучал ласковее, чем обычно.

– С Днем благодарения, – ответила я. – Как там дела у вас с папой?

Мы обе упорно игнорировали то, на каких тонах закончилась наша последняя встреча, но все же она мне позвонила, так что ладно. Мама немного рассказала мне о том, как продвигается их дело, и заверила, что уже через день-два все должно решиться, а потом передала трубку папе.

– У тебя там шумно, – сказал папа, поздравив меня с праздником. – Ты все еще на ужине у начальницы?

– Ага, – ответила я. Вчера я написала родителям и предупредила, что планы поменялись. – У Реджины большая семья, к тому же пару минут назад вынесли десерты, так что дети вне себя от счастья.

– Здорово, – ответил он. – Ты хорошо проводишь время?

– Безусловно, – ответила я без раздумий. – Немного нервничала перед знакомством со всеми, но они… они классные. Теперь даже жалею, что не выбрала два года итальянского вместо испанского, но мне здесь очень нравится.

Услышав папин голос, я отчетливо представила, как он улыбнулся, когда сказал:

– Это замечательно, зайчик.

Спустя еще пару минут болтовни с родителями я повесила трубку и вернулась к банкетке у пианино, где по-прежнему сидел Арчер.

– Прости, – сказала я ему. – Родители. Звонили поздравить с Днем благодарения.

Когда Арчер заговорил, он выглядел очень сосредоточенным и без конца теребил края рубашки. Он всегда вертел что-то в руках, когда ему было некомфортно.

– Вы с родителями… Знаю, мы уже говорили об этом недавно. Я правильно понимаю, что ты не так много времени проводишь со своей семьей?

– Ага, – ответила я. – Родители вечно заняты, а те немногие кузены, тети и дяди, которые у меня есть, живут далеко. Мы не часто видимся.

– Значит… чаще всего ты одна, да? – сказал Арчер, наконец встретившись со мной взглядом.

– В основном да, – сказала я. Его вопросы все больше сбивали меня с толку. – То есть у меня есть Тейлор, и Бри, и Челси, и все остальные, вот, но… да. Большую часть времени я одна.

Внезапно я почувствовала себя очень одиноко. Произнеся эти слова, я вдруг осознала, что это правда.

Есть разница между тем, чтобы быть одинокой, и тем, чтобы быть одной. Я спокойно относилась к тому, что остаюсь одна, потому что привыкла к этому. Просто не осознавала, насколько мне одиноко, пока меня не приняли с распростертыми объятиями в семью Арчера, словно я своя. Я и не знала, что можно скучать по тому, чего у тебя никогда не было.

– Не переживай так, – сказал Арчер, пихнув меня локтем. – Ты им нравишься, так что держись нас. Теперь, если тебя не будет хоть на одном празднике, мне голову отгрызут.

Я рассмеялась, в глубине души чувствуя, что мне безумно приятно это слышать.

– Арчер, я с радостью буду приходить на каждый ваш семейный ужин, лишь бы это избавило меня от еды из доставки и вечеров перед телевизором.

Арчер взглянул на меня удивленно, а потом засмеялся, привлекая любопытные взгляды тетушек Софии и Карин.

И в этот самый момент из кухни донесся громкий звук бьющегося стекла.

Я вскочила и ринулась на кухню, Арчер рванул за мной. Я на ходу обогнула стойку, толкнула дверь в кухню и встала, как вкопанная.

Руки взлетели к лицу, зажимая рот.

Я почувствовала, как Арчер замер на месте позади меня, и услышала его резкий вдох.

– Мам?

Реджина сидела на полу, скрючившись, прижавшись спиной к ящикам, окруженная осколками того, что раньше было стеклянной салатницей. Она дрожала с головы до пят, лицо ее было мертвенно бледным.

Она выглядела… В общем, выглядела так, будто столкнулась лицом к лицу со Смертью.

Реджина подняла глаза на голос Арчера, с ее губ сорвался мучительный всхлип, и она попыталась сесть прямо.

– Арчер, слава богу, тут Крис, что-то… что-то… Это… Ты должен…

И в этот момент стены, которые Арчер выстраивал долгие годы, пытаясь не подпускать к себе людей, с грохотом пали. Эмоции отобразилась на его лице ослепительной вспышкой света. Он выглядел безутешным. Сбитым с толку. Раненым. Злым.

В эти короткие секунды я увидела мальчика, который пытается делать вид, будто его ничего не волнует, только потому что нужно быть сильным для своей семьи, потому что он чувствует, будто должен всех их объединять, практически не думая о себе и игнорируя собственные нужды. Я видела в нем все, о чем догадывалась все это время, и даже больше.

А потом так же быстро эта стена выросла вновь, и за нею остался лишь мальчик, который в этот момент думал только о своей матери.

– Мам, все хорошо, ты должна меня слушать, все в порядке, – повторял Арчер, склоняясь к Реджине. – Все нормально, мам, я здесь, ты…

Но Реджина не воспринимала слов утешения. Она заключила Арчера в объятия, всхлипывала ему в плечо, и я слышала, как она снова и снова твердит имя Криса голосом, от которого у меня разрывалось сердце.

– Что здесь происходит? Мне показалось, я слышала… О, господи!

Виктория стояла в дверях и изумленно оглядывалась. Она будто сразу поняла, в чем дело. Через секунду на пороге возник Витторио, сразу за ним – София и Карин.

– Только не опять, – пробормотал Витторио, подошел со стороны Арчера и положил руку на голову Реджины. – Она же пьет таблетки?

– Естественно, – огрызнулась Виктория. – Каждый день, – хоть обычная бесцеремонность Виктории и была при ней, по ожесточившемуся лицу было видно, что ей больно видеть дочь в таком состоянии.

– У нее же несколько лет не было таких флешбэков, – сказала Карин отчаянно. – Ни разу с того дня.

Флешбэков? Я не очень понимала, о чем речь, но легко сложила два и два. Реджина заново переживала ту ночь, когда умер Крис, и никто, кроме нее, не мог видеть того, что видела она. С убийства Криса прошло несколько лет, но, очевидно, Реджина так и не оправилась. И судя по ее состоянию… сомневаюсь, что когда-нибудь оправится.

– Отведи ее наверх, Вито, – сказала София, судя по голосу, она плакала. – Не нужно детям на это смотреть.

Витторио взял Реджину на руки и пошел к лестнице. По тому, как ее голова покачивалась на его плече, я поняла, что она потеряла сознание. Виктория, Карин и София поспешили следом.

Я, не думая, дернулась за ними, чтобы собственными глазами убедиться, что с Реджиной все будет хорошо, но Арчер поймал меня за плечо, как только я сделала пару шагов.

– Останься здесь, – сказал он, понизив голос.

– Арчер, я…

– Пожалуйста.

Хотелось ослушаться его и пойти наверх с остальными, несмотря на его слова, но я заставила себя остаться. Все в Арчере кричало, что ему плохо, пусть он ни за что бы в этом не признался. Не хотелось сделать еще хуже.

– Ладно, – мягко сказала я. – Ладно. Просто…

Кажется, Арчер все понял, хоть я и не знала точно, что пытаюсь сказать.

Он коротко кивнул, а потом вышел из кухни и последовал за своими тетями и дядей наверх. Я смотрела, как он уходит, чувствуя себя еще более беспомощной, чем пару секунд назад.

– Хэдли? Что происходит?

Я обернулась – Лорен и Карло вертелись в дверях, оба с тревогой на лицах. Интересно, как много они знают о том, что произошло той ночью много лет назад и что та ночь сделала с их тетей.

– Я… не знаю, – сказала я. – Она…

– С ней все будет в порядке, – сказала Лорен, кивнув, в попытке убедить саму себя. –ZiaРеджина. Она справится. Она сильная.

Я не ожидала, что Лорен протянет руки, чтобы обнять меня, но обняла ее в ответ. Карло сжал мое плечо в жесте поддержки, когда я отпустила Лорен, напряженно улыбнулся, а потом повернулся и вышел из кухни. Мы с Лорен несколько секунд стояли в напряженном молчании, не зная, что сказать. Что будет дальше?

Я знала, чего хочу, – пойти наверх и попытаться помочь Реджине. Неудивительно, что Арчер так оберегает свою маму. У меня до сих пор не укладывалось в голове, как Арчер так долго в одиночку тащил на себе груз защитника семьи.

– Надо идти, – сказала Лорен, взглянув на меня. – Поиграть с детьми, например. Стоя, как вкопанные, мы делу не поможем.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы выйти из состояния полусна и вернуться в реальность.

– Дети, – сказала я. – Точно. Да… Наверное, так будет лучше всего.

Лорен кивнула, и мы вместе вышли из кухни, обогнули стойку и вернулись туда, где сидели остальные члены семьи. Малыши даже не замечали, что что-то не так. Они бегали по кофейне, кричали и хохотали, очевидно, обезумев от сладкого после всех поглощенных ими десертов.

Вторые половинки Карин, Софии и Витторио – Арт, Бен и Анна – ютились у камина, склонив головы и тихо и быстро переговариваясь: они были в курсе произошедшего. Я села на один из мягких стульев у дивана, а Лорен и Мия – дочка Софии – попытались сдержать малышню, пытающуюся вылизать тарелки из-под десертов.

Я услышала звук приближающихся шагов по скрипучему деревянному полу, а когда подняла глаза, то увидела перед собой Арта ДиРозарио, он выглядел озабоченным.

– Как я понимаю, ты не знаешь о Реджине, – сказал он, сразу переходя к делу.

Я покачала головой.

– Нет. То есть я знала про Криса и все такое. Арчер рассказал, но об этом… об этом не говорил. Так Реджина… всегда?..

Сложно было подобрать слова, но Арт, кажется, понимал, что я пытаюсь сказать. Он опустился на край дивана в нескольких шагах от меня, вздохнул и сказал:

– Да, Реджину все это время мучает ПТСР.

– ПТСР? – повторила я, хмурясь.

– Посттравматическое стрессовое расстройство, – объяснил Арт. – Из-за него у человека могут случаться ужасные флешбэки.

Я сразу вспомнила уроки психологии в прошлом году. Наш преподаватель мистер Хэтэуэй рассказывал, что у солдат, возвращающихся домой с войны, часто развивается посттравматическое стрессовое расстройство – и это не самое приятное психическое состояние. Когда убивают твоего мужа, такое событие явно остается с тобой надолго.

– Часто у Реджины бывают флешбэки? – спросила я Арта.

Он задумчиво нахмурился.

– Знаешь, последнее время – нет. Когда все только случилось, было гораздо хуже. В то время она была беременна Рози, что тоже не помогало делу. Простые мелочи вызывали у нее истерику: его старые вещи, запах одеколона. Не представляю, что могло спровоцировать приступ теперь.

Тем больше болело мое сердце за Реджину. Просто несправедливо, что настолько доброму и хорошему человеку, как Реджина Моралес, приходится проходить через подобное.Никтоэтого не заслуживает.

– И мы не можем никак ей помочь? – спросила я Арта. – То есть… Карин сказала, что Реджина пьет таблетки, но разве больше ничего нельзя сделать?

Арт коротко, мрачно улыбнулся.

– Мы мало что можем сделать, Хэдли, пока она отказывается идти на психотерапию.

– Но почему? – непонимающе спросила я. – В психотерапии нет ничего постыдного. Уверена, это бы помогло, если бы она попробовала.

– Поверь мне, мы не раз поднимали эту тему, но она каждый раз делает вид, что не слышит. Обычно просто делает щенячьи глаза и ведет себя, будто все в порядке. И Арчер не лучше.

– Что? – сказала я, его фраза застала меня врасплох. – Что значит «Арчер не лучше»?

Арт выдохнул, снова пожимая плечами.

– Арчер унаследовал от матери не только внешность. Он в десять раз упрямее нее. Любит делать вид, что его собственных проблем не существует.

– И, полагаю, к психотерапевту тоже не идет, – сказала я, уже и так зная ответ.

– Он скорее выколет себе глаза, чем даст отвести себя к мозгоправу, – сказал Арт.

На секунду он замолчал.

– А теперь о более приятном. Кажется, твоя компания идет ему на пользу. Мы очень удивились, когда Реджина сказала, что на ужин придет подруга Арчера.

– Это правда так странно? – спросила я. Наверняка они раньше уже встречались с друзьями Арчера.

Арт ответил без промедления:

– Да. Арчер не любит подпускать к себе людей. Мне кажется, это потому, что он боится, что и с ними что-нибудь произойдет, как с Крисом.

В ту же секунду все встало на свои места. Неудивительно, что Арчер всех отталкивает. Сложно представить, как одиноко он себя, наверное, чувствует. Он будет горячо все отрицать, но это не спасет его от многих лет изоляции. Нельзя закрываться от всего мира из страха, что тебе причинят боль. Есть люди, которые стоят твоей боли.

– Надеюсь, это не изменит твоего мнения о них, – сказал Арт, глядя на меня с любопытством. – Я об Арчере и Реджине.

– Конечно, нет, – я не хотела, чтобы мои слова прозвучали так категорично, однако это помогло донести мою точку зрения. – Порой Реджина относится ко мне нежнее, чем моя собственная мама, а Арчер – замечательный друг.

Арт улыбнулся, кажется, ему был приятен мой порыв.

– Рад слышать. Не пропадай, ладно?

– Я пока что никуда и не собираюсь, – заверила его я.

Он встал и наклонился, чтобы дружески хлопнуть меня по плечу.

– Как бы там ни было, – сказал он, прежде чем повернуться и пойти обратно к своему зятю, – здорово снова слышать, как наш парень смеется.