СчастливаЯ, или Дорога к себе

То короткие ногти мои не нравятся. «Вон смотри, какие у Веронички». Его сестры.

То шпильки носи, одежду классическую. «Потому что так очень красиво».

Теперь вот курить не должна.

Назло ему покупаю новую пачку. Домой идти не хочу. Не смогу долго просидеть на балконе, прячась от мамы с риском быть в любой момент обнаруженной. Пусть я ни разу не попадалась, страх скандала, быть наказанной, витает надо мной постоянно. Он же будоражит кровь, заставляя и зимой, и летом перед сном идти на балкон.

На бульваре темно, горят фонари, освещая тротуар и дорогу. Я на лавочке в темном «кармане», курю одну за другой. В кронах деревьев шумит июльский ветер. Одиночество гнетет, но и видеть никого не хочу.

Затошнило от курева, но морально легче не стало.

Чертов Виталик! Нашелся же фанфарон. Низкого роста, не очень-то в моем вкусе, простоватый, временами кажется, что и недалекий. Что он себе возомнил? Давит, пытается прогнуть под себя. Ведь знал же, что я покуриваю, когда познакомились! Решил меня изменить. Я согласилась, но не хватило силы воли из-за курения с девчонками в институте. Глянь-ка, какой нетерпимый! А вообще… Бросить его надо самой. Плюнуть на отношения, махнуть рукой, сказать «Пофиг!» Справлюсь же! Неужели не справлюсь? Найду себе парня получше. Ну, побуду какое-то время одна. Доучусь, выйду потом на работу.

Эти мысли бодрят, но я думаю дальше.

Месяц…

Как жить без него этот месяц? Точно парня лучше найду? Он старается зарабатывать, хочет купить отдельную квартиру и добивается цели. Не то, что мой папа, любящий лежать на диване и не в состоянии доделать ремонт. Виталька симпатичный, в сексе с ним очень неплохо. Не пьет почти, не курит. Ну, подумаешь, рост? Папа Марины вообще ниже ее мамы. И ничего. Любят друг друга. Нет. Виталик, он не плохой.

Тогда почему ушел? Нет! Прервал отношения из-за какой-то там сигареты?! Курила я мало, об этом ему и сказала. Баловалась совсем чуть-чуть. Разве это причина? Нет, не причина.

Жалостливая интонация мамы, от которой становится горше, явственно звучит в ушах:

«Елечка, хорошая у меня девочка. Только вот глазки плохонькие, да зубки. Ну… Ничего. Ничего. Зато умненькая она у меня.»

Длинный нос, худоба, кривые, редкие зубы, от которых отказались врачи, потому что не хватает им технологий и знаний. В довесок слепые глаза… Кому я такая нужна?

Да. Учусь на «отлично», получаю одну из высших стипендий. Но я – гадкий утенок. Это надо признать. Виталик, вот, бросил. Значит, однозначно плоха. От понимания факта внутри растет сильнее тоска, мне категорично не нравятся выводы! Сердце разрывает на части.

Как же плоха? Я хороша! Он же не сказал, что мы расстались навсегда. Он сказал лишь о перерыве. Подумает, подумает, потом возьмет и соскучится. Если что, сама позвоню. Пусть пройдет какое-то время.

А что если он не вернется? Как буду парня искать?

Вспоминается вдруг Ангелинка, как ходила она «по рукам». Все хотела выйти замуж удачно, все искала богатого парня. Лишь бы красивым был, да на машине получше. Она умела к знакомствам относиться легко. Каталась на иномарках, гуляла, со многими переспала, потом встретила нищего парня, влюбилась и вышла замуж. Догулялась так, что ничего не приобрела. Не могу скрыть от себя снисхождение с оттенком невольного злорадства. Так легче жить в собственной горечи. Интересно, как у них там сейчас?

Мне не нравится мысль, что я тоже могу пойти «по рукам», для меня имеет значение честь. Правда… Какая там честь? Думала, будет единственный… Слезы катятся снова. Дурой себя не чувствую, но почему-то обидно. Я все для него, а взамен?

Месяц тянется как резина. С огромным трудом бросаю курить. Сложно, приходится бороться с привычкой, когда на сердце тоска, но меня мотивирует будущее. Я хочу измениться, показать ему, что справилась и заслуживаю всяких похвал. Он не хочет общаться с курящей девушкой? Не буду курить. Еще туфли куплю и платье. И сделаю новую стрижку. Верну расположение Виталика и докажу ему, как он во мне ошибался. А если вернуть не получится? Гоню мысли прочь. Подумаю об этом попозже.

Не судите строго. Это не нытье. Я просто показываю все свои жизненные ошибки, намеренно пропуская светлые, позитивные периоды. Моя задача сейчас рассказать о негативном опыте, не упустить ничего, чтобы дать ключи к счастью тем, кто до сих пор их не видит.

Глава 5. О родителях и возвращении

Маме о Виталике не рассказываю. Не хочу видеть разочарование во мне и досаду. Подумает, а то и озвучит, что я глупенькая, наивная дурочка. И в довесок добавит, что Виталька мной наигрался. Слышать такое от мамы сейчас… нет никаких сил и желания. Мне станет сложнее в разы. Поэтому молчу и спешить с откровениями не вижу смысла. Все может опять измениться. Надо чуть-чуть подождать.

Мы лепим пельмени. Катаю тесто кружочками, говорю с ней об универе, подружках. Разговор прерывается папой. Он заходит попить воды, разрывая присутствием флер теплой атмосферы на кухне.

– Все бы ты на диване лежал, – сетует мама. – Нет, чтобы помог. Никогда за столом с нами не посидит, помощи от него не дождешься.

– Сама виновата, – парирует папа. – Когда-то я хотел помогать, но ты сама все испортила.

– Почему это она виновата? – влезаю в их разговор.

– А потому, – с удовольствием поясняет отец. – Мы только поженились, я ей хотел помочь, да вещи не так постирал.

– Ты мою любимую блузку испортил!

– Как испортил? – живо интересуюсь у мамы.

– Да так. Засунул в стиралку все белье и добавил твои красные колготки.

– Ну, он не знал, – защищаю папу и тут же его поучаю. – Что теперь из-за одного раза больше маме не помогать?

– Одного раза? – папа самодоволен. – Так было во всем! То овощи не так порезал, то суп не так сварил. Перца, видите ли, переложил.

– Потому что ты – эгоист! – делает выводы мама. – Думаешь только о себе.

– Да? А сколько подарков я тебе из Москвы привозил? Ты же вечно всем недовольна! Все тебе не так.

– Конечно! А как тут довольной будешь? Туфли привез итальянские, оказались малые. Ужас, как неприятно!

– Подумаешь, туфли, – хмыкаю я.

Пожимая плечами, искренне не понимаю, зачем расстраиваться из-за вещей. Какая разница в каких туфлях ходить? Отношения же важнее? А так получается, что он, что она – оба злопамятны, друг другу вечно все припоминают.

– На базар или в магазин как отправишь, вечно купит не то. Картошку гнилую принес. Половина на мусорке.

– Ну, не было другой! – возмущается отец. – Ты сказала – купи. Я купил.

Недовольный отец уходит. Наверное, я его понимаю. Зачем лишний раз слушать критику? Любому она неприятна. Уясняю для себя, что никогда не буду мужа ругать за ошибки, унижать его. Наоборот, буду объяснять, что не так, за инициативу хвалить, просить его в следующий раз сделать чуть-чуть по-другому. Отношения надо беречь. Видно же, как ссоры всех отравляют.

– Вот так одна все на себе и тащу, – жалуется мама. – То сумки с магазинов, то уборку одна по дому. Все сама, все одна.

Если честно, не удивительно. В этом она точно виновата сама. И тут же не выдерживаю. Мне ее жаль. Мелькает мысль подняться, обнять, но сразу же пропадает. Ни к чему телячьи нежности, они ей все равно не понравятся. Толку от них – отстранится.

– Расскажи о себе, – тихо прошу. – Ведь папа не всегда был… таким? Зачем ты за него вышла замуж?

Хочу послушать ее откровения. Когда мы общаемся так, я чувствую близость, любовь. Закрываю на кухне дверь, несмотря на гул телевизора. Не хочу, чтобы нас слышал папа, так будет надежней вдвойне.

– Из дома побыстрее сбежала, – говорит мама и усмехается. – Дурочка… Мне нравилось, что у него двухкомнатная квартира в центре, а он сам сирота. Плохо, конечно, так говорить, но это правда. Думала, будет добиваться всего, наследство досталось хорошее. Перспективный же был. Коммунист. По партии хорошо продвигался.

– Ты его любила тогда?

– Не знаю…

Мама пожимает плечами.

– Прицепился, как банный лист, не хотел отпускать. Примчался за мной на практику через всю страну и забрал. Так мы и поженились.