Пожалуйста, позволь мне сохранить это воспоминание!

Почему?

Агасфер устал?

Он вспомнил, как Дэйв Гаан пел:

Осуждение

Знаю,

Что это такое,

Стоя здесь, с Книгой в руке,

А правда на моей стороне.

Обвинения,

Ложь,

Вынесите мне приговор,

Я не покажу никакого раскаяния,

Я буду страдать с гордостью.

И внутренний дьявол спросил его:

– Ты тоже будешь? Наслаждаться пустыней… Никому ничего никогда! Помнишь монахов с горы Синай? Сидя там, на горе, они думают о своих потерях – ни о чём, кроме своих потерь, наслаждаются дорогой для них пустыней!

Лючио прочитал детям:

– «У Конора засосало под ложечкой, когда он, наконец, понял, что наделал.

«Ох, только не это, – подумал он. – Только не это».

Он сломал часы.

Часы, которые, возможно, стоили больше, чем автомобиль его мамы.

Бабушка убьет его, точно убьет…

Часовая и минутная стрелки застыли на одном времени.

00:07

– Когда что-то разрушилось, обломки жалки, – произнесло чудовище у него за спиной»

Глава 9

Голос монстра

Он читал так, словно занимался этим всю жизнь – декламацией[5 - Выразительное чтение, озвучка текста]. Он владел своим голосом как прекрасно настроенным инструментом.

Девушка с розовыми волосами, обычно небрежная и равнодушная, осталась стоять в дверях.

– Лючио Лакрима, – Подумала Су Хён. – Незаурядный человек!

В нём чувствовалась зрелость, которую она не могла сопоставить с его внешностью – мальчишка, мальчишка выглядящий как плохиш, своенравный, решительный…

Она тоже была такой… когда-то, а потом потеряла себя! Когда он читал ей свои стихи, она себя вспомнила – она была им восхищена – «На троне он сидел, / Погасшая звезда»!

Су Хён вдруг поняла, о чём они, эти стихи: звёзды не умирают сразу – агония может длиться тысячи лет! И это самое страшное, что умираешь не ты, а что-то в тебе – с этим можно жить годами!

Она посмотрела в окно, на старый кинотеатр, который виднеется, казалось, отовсюду, как маяк. Она любит кино, – ходить в кино, можно… прожить другую жизнь! Необязательно лучше, просто другую…

Лючио читал – все притихли, маленькие дети и большие.

Су Хён захотелось уйти – её часто охватывает это смутное противоречивое желание. Куда уйти? Зачем? Почему? Она не знает.

У него были длинные ноги – очень, невообразимо, длинные! Ноги были обуты в казавшиеся тяжёлыми, ковбойские сапоги с мощными тупыми носами…

Он поднял голову – их глаза встретились, из всех глаз, их глаза. У него был прямой немигающий взгляд как у хищной кошки. Он не сводил с неё глаз. Она застыла – Су Хён застыла. Странное чувство полной неподвижности, словно её обескровили. Только сердце билось, билось, казалось, в ушах – оглушительно!

Он отвёл взгляд. Всё прошло. Как будто невидимая рука, сжавшая её горло, отпустила (или ослабила хватку?).

Глава 10

Аллилуйя

Он ждал.

Самая человеческая из всех земных страстей – Ожидание, посетила его!

Он вдруг вспомнил то, что давно забыл: как это, быть человеком… Быть человеком – это значит ждать, чего-то, кого-то, а может, от кого-то…

И Лючио ждал Су Хён.

Ждал от неё, что она выйдет из здания образовательного центра, и они встретятся!

Джефф Бакли пел в его наушниках «Hallelujah», Джефф пел:

Ты видел, как она купалась в небосводе,

Её красота и лунный свет поразили тебя.

Она привязала тебя к кухонной табуретке,

Она разрушила твой трон и обрезала твои волосы,