Север и юг

– Да! Я поняла. Но когда?

– Епископ получил мое письмо… Я должен был рассказать тебе о нем. Прости, в последние дни я забываю о многом.

Когда мистер Хейл переходил в беседе к прозаическим подробностям, его речь становилась очень путаной.

– Одним словом, я сообщил ему, что собираюсь отказаться от сана и места в пасторате. Он был очень добр и всяческими доводами пытался уговорить меня остаться. Однако все было напрасно. Я хотел внять его увещеваниям, но не смог пойти наперекор своей душе. Поэтому, подписав прошение об отставке, я дождался согласия епископа. Конечно, отъезд из Хелстона будет большим испытанием для каждого из нас, хотя нам предстоит нечто худшее: вам – разлука со знакомыми и соседями, а мне – прощание с прихожанами. Для чтения молитв сюда назначили викария, мистера Брауна. Он приедет к нам завтра утром. В следующее воскресенье я прочитаю прощальную проповедь.

«Почему он не сообщил нам об этом раньше? – подумала Маргарет. – Впрочем, такая безотлагательность даже к лучшему. Промедление только добавило бы яда к жалящей боли». Пусть новость ошеломила ее почти до обморока, но зато планы отца были близки к завершению.

– Что по этому поводу думает мама? – со вздохом спросила она.

К ее удивлению, отец снова начал ходить по комнате и только после довольно продолжительной паузы ответил на ее вопрос:

– Маргарет, ты должна понять, что я жалкий трус. Я не выношу ситуаций, когда приходится огорчать других людей. Мне прекрасно известно, что наш брак с твоей матерью не оправдал ее надежд. Она заслуживала большего. Я знал, что мой отказ от сана и должности будет для нее тяжелым ударом. Поэтому мне не хватило смелости рассказать ей о моем отступничестве. Хотя сейчас ей нужно сообщить об этом.

Он тоскливо посмотрел на дочь. У Маргарет голова шла кругом. Ее мать вообще ничего не знала о предстоящем переезде, в то время как ситуация зашла так далеко!

– Да, ей пора бы узнать о своем скором будущем, – сказала Маргарет. – Я думаю, она будет удивлена… и немного шокирована.

Вообразив себе чувства матери, она испытала вторую волну потрясения.

– Куда мы поедем? – спросила девушка, проявив интерес к дальнейшим планам отца, если только они у него были.

– В Милтон, на север, – ответил он с унылым равнодушием.

Мистер Хейл понимал, что из-за любви к нему дочь старалась не огорчать его своими объективными суждениями. Она даже пыталась утешить отца, хотя ее слезы говорили об огромном потрясении.

– Милтон? Фабричный город в Даркшире?

– Да, – произнес он тем же подавленным тоном.

– Почему же туда, а не в другой город? – спросила она.

– Потому что там я смогу зарабатывать на хлеб для моей семьи. Потому что там меня не знают и никто не заговорит со мной о Хелстоне.

– Зарабатывать на хлеб? Я думала, вы с мамой имеете достаточно средств…

Заметив, что отец нахмурился, она замолчала, обуздав свой естественный интерес относительно их будущей жизни. Однако мистер Хейл, благодаря природной интуиции, прочитал ее мысли, как в зеркале, отражавшем его собственные душевные муки, и усилием воли отогнал прочь свою хмурость.

– Ты узнаешь все, мое дитя. Только помоги мне донести эти новости до твоей матери. Я могу сделать что угодно, но одна лишь мысль о том, как мои слова огорчат ее, вызывает у меня приступ страха. Сейчас я расскажу тебе о своих планах, а ты сообщишь ей о них утром, ладно? Завтра меня не будет целый день. Я уйду в Браси-Коммон, чтобы попрощаться с фермером Добсоном и его людьми. Маргарет, тебе не нравится моя просьба?

Ей действительно это не нравилось. Она ни разу в жизни не делала ничего подобного. Ее сотрясала нервная дрожь, и какое-то время Маргарет вообще не могла говорить.

– Ты выполнишь мое поручение? – спросил отец.

Взяв себя в руки, она посмотрела ему прямо в глаза.

– Это трудное задание, но мама должна все узнать. Я постараюсь успокоить ее, хотя не уверена, получится ли у меня. Вас, наверное, тоже ожидает много неприятных дел.

Мистер Хейл уныло кивнул и пожал ей руку в знак благодарности. Маргарет снова едва не расплакалась. Тяжело вздохнув, она приступила к расспросам:

– Теперь расскажите мне о своих дальнейших планах. У вас с мамой имеются какие-то сбережения, независимо от тех доходов, которые вы получали за службу в приходе? Я знаю, что тетя Шоу живет на проценты от своих накоплений.

– Да, наши годовые поступления равны ста семидесяти фунтам. Семьдесят из них мы всегда пересылали Фредерику, пока он служил на флоте. Я не знаю, нуждается ли он в этом теперь. Наверняка он получает плату за свою службу в испанской армии.

– Фредерик не должен страдать, – решительно сказала Маргарет. – Он и без того живет на чужбине, несправедливо обиженный собственной страной. Итак, у нас остается сотня. Сможем ли мы – ты, я и мама – существовать на сто фунтов в год, поселившись в какой-нибудь тихой части Англии? Я думаю, что сможем.

– Нет, это не выход, – произнес мистер Хейл. – Я должен устроиться на работу. Мне следует занять себя чем-то, чтобы отогнать меланхолические мысли. Кроме того, сельская местность будет болезненно напоминать мне Хелстон и мои прежние обязанности. Я не вынесу этого, Маргарет. Да и годовой доход в сто фунтов будет малым утешением. Нам понадобятся деньги на аренду дома, на его обустройство, на оплату насущных потребностей и обеспечение твоей матери тем комфортом, к которому она привыкла и которого достойна. Поэтому мы поедем в Милтон. Таково мое решение. Я всегда лучше устраиваю дела сам, чем под влиянием людей, которых люблю.

Он словно бы извинялся за почти окончательное решение по поводу своих планов, которое принял втайне от своей семьи.

– Мне не нравится выслушивать возражения. Они делают меня нерешительным.

Маргарет хранила молчание. По сравнению с такими ужасными переменами вопрос о том, куда им переезжать, казался малозначительным.

– Несколько месяцев назад, – продолжил мистер Хейл, – когда груз моих сомнений стал невыносимым, я написал письмо мистеру Беллу. Ты помнишь его, Маргарет?

– Нет, я никогда не видела мистера Белла. Но мне известно, что он крестный Фредерика и ваш оксфордский наставник, не так ли?

– Да. Он является членом научного общества плимутского колледжа. Насколько я понял, он тоже уроженец северного Милтона. Ему принадлежал большой земельный участок, стоимость которого в результате превращения города в мощный промышленный центр сильно возросла. Я подозреваю, а вернее, допускаю, что… Нет, мне лучше ничего не говорить об этом. Но я уверен в симпатии мистера Белла. Он всегда помогал мне словом и делом. Его жизнь в колледже можно называть беззаботной и легкой, однако он сделал людям много добра. И это он предложил мне отправиться в Милтон.

– Почему именно туда? – спросила Маргарет.

– У него там фабрики, дома и арендаторы. Сам город ему не нравится – слишком шумное место, по его мнению. Тем не менее он ведет переписку с милтонскими предпринимателями. И мистер Белл сообщил мне, что слышал о хорошей вакансии для частного учителя.

– Частного учителя? – презрительно поморщившись, спросила Маргарет. – Зачем фабрикантам понадобились манеры джентльменов и классическая литература?

– Некоторые из них вполне приличные люди. Они осознают свои недостатки, которых, естественно, больше, чем у студентов и преподавателей Оксфорда. Они вошли в зрелый возраст, но хотят учиться. Другие мечтают о том, чтобы их дети получили лучшее образование, чем они сами. В любом случае, как я уже говорил, там имеется вакансия частного учителя. Мистер Белл рекомендовал меня мистеру Торнтону, его арендатору и весьма интеллигентному человеку, насколько я могу судить по нашей переписке. В Милтоне меня ожидает если не счастливая, то достаточно деловая жизнь. Люди и события там будут настолько другие, что я забуду о Хелстоне.

Маргарет догадалась, что это был его тайный мотив. Все будет другим! Но ее душа протестовала. Рассказы, которые она слышала о севере Англии, фабрикантах и людях этого дикого сурового края, вызывали у нее отвращение. Единственное оправдание заключалось в том, что Милтон будет разительно отличаться от Хелстона и никогда не напомнит им о прошлой жизни.

– Когда мы уезжаем? – спросила Маргарет после небольшой паузы.

– Точно не знаю. Я хотел поговорить об этом с тобой. Понимаешь, твоя мать еще ничего не знает. Но через две недели – после того как пришлют постановление о моей отставке, – мы уже не сможем оставаться в пасторате.

Маргарет оцепенела от изумления.

– Через две недели!

– Нет, конкретная дата не установлена, – с тревогой произнес отец.

Очевидно, он заметил, как побледнело лицо дочери, а глаза заволокло пеленой печали. Впрочем, она тут же сумела взять себя в руки.

– Да, папа, лучше действовать быстро и решительно, – сказала Маргарет. – Жаль, что мама ничего не знает. Вот в чем главная проблема.

– Бедная Мария! – с нежностью в голосе воскликнул мистер Хейл. – Моя бедная супруга! Все было бы проще, если бы я не был женат на ней и сам отвечал за свои поступки. Прости меня, Маргарет. Я не смею изъясняться с ней на эту тему.

– Я сама расскажу ей о возникшей ситуации, – печально произнесла Маргарет. – Дайте мне время до завтрашнего вечера, чтобы я могла выбрать подходящий момент. Ах, папа, как же так!