Маленькая белая лошадка в серебряном свете луны

По земле идет любовь.

Когда любимые вместе,
Плача или смеясь,
Между тобой и небом
Никто не разрушит связь.
Когда хлеба поспевают,
И их принимают с хвалой,
И дети тоски не знают,
А лишь золотой покой.
И, кажется, сердце к Богу
Только лишь протяни —
Тогда воскресает снова
Музыка из любви.
Хор:
Дин-дон, моя Мэри,
Дин-дон, над землей.
Дини-дони, милый Джонни,
Этот хор всегда с тобой.

Снегом холмы покрыты,
Звезда Рождества горит,
Пастух, и мудрец, и ослик,
И дом наш всегда открыт.
Вместе друзья и соседи,
Все за одним столом.
Мамы, папы и дети
Перед единым Отцом,
Стоим у Рождественской елки
И славим Небесный трон,
А с колокольни высокой
Льется небесный звон.
Хор:
Дин-дон, моя Мэра,
Дин-дон, старый Джон,
Слушай песню под звездой:
Мир с тобой. Мир с тобой.

Когда пение кончилось, Робин сказал:

– Пожалуйста, сэр, расскажите Марии историю сэра Рольва Мерривезера и Людей из Темного Леса.

Пастор посмотрел на Марию горящим, проникающим прямо в душу взглядом:

– Ты уверена, что тебе хочется послушать эту историю? Иногда, Мария, выслушанная история заставляет человека делать то, чего бы он делать не стал, не выслушай он эту историю. Я знаю, сэр Бенджамин тебе об этом не рассказывал. Возможно, он не хотел возлагать на тебя бремя взрослой женщины, пока ты еще дитя.

Для Марии последняя фраза оказалась решающей. По ее мнению, девушка в ее годы уже не дитя.

– Расскажите, пожалуйста, – сказала она чуть высокомерно.

Все дети вздыхали и копошились, как стайка маленьких птичек. Наконец, они успокоились, и полнейшем молчании. Старый Пастор отложил свою скрипку и начал рассказ.

– Много веков тому назад земля в этой прекрасной долине была пожалована сэру Рольву Мерривезеру за проявленную им храбрость, и он построил здесь ту усадьбу, где сейчас живет сэр Бенджамин, и поселился в ней со своими оруженосцами, поварами и поварятами, со своим шутом и охотниками, соколами, гончими и лошадьми; он охотился с гончими и соколами, ел, пил и веселил свою душу. Он был счастливым человеком, здоровым, румяным викингом, храбрым как лев, смех его походил на львиное рычание, а аппетит у него тоже был как у льва.

Но несмотря на храбрость и веселье, и превосходный аппетит, он не был, тем не менее, образцом добродетели из-за гордости и неуемных желаний, что делало его не слишком приятным для соседей. Если ему что-нибудь приходило в голову, он должен был это сделать обязательно, а о себе он был такого высокого мнения, что считал – то, чего он домогается, должно по праву принадлежать ему.

Сначала ему принадлежала не вся долина, но только тот кусок земли, где сейчас парк, и деревня Сильвердью с окружающими ее полями и лесами. Еще с нормандских времен на вершине Райского Холма был монастырь, и холмом владели монахи. На нижних склонах холма они выращивали пшеницу, пасли своих овец на сладкой траве, растущей на вершине и зарабатывали немалые деньги, продавая шерсть. Святые отцы были Благословением всей долины, потому что они построили церковь и служили в ней, учили детей, ухаживали за больными и спасали души своей молитвой и примером добродетельной жизни. Людям нравилось поднимать глаза и видеть монастырскую башню на фоне неба, там, где теперь купа деревьев растет вокруг святого источника, которым пользовались монахи, и слушать, как вызванивает колокол.

Но сэр Рольв мечтал завладеть Райским Холмом, потому что это было лучшее пастбище в долине, и он хотел, чтобы на нем паслись его овцы. Сэру Рольву казалось нелепым, что эти люди Божьи, которые должны были жить в святой бедности, так успешно занимаются пастбищами и овцами. Он считал, что это неправильно и неподобающе. Он сказал об этом ни много, ни мало самому королю, когда тот посетил его в новой, только что отстроенной усадьбе. И король, которому сэр Рольв спасал жизнь никак не меньше трех раз, согласился с ним, отобрал Райский Холм у монахов и выгнал их из долины, и теперь сэр Рольв пас своих овец на холме, а в монастыре он устроил охотничий домик.

Старый Пастор и дети, много раз уже слышавшие эту историю, вздыхали и грустно качали головами от такого ужасного поведения сэра Рольва, но на самом деле они не слишком от этого расстраивались. А Мария сидела, застыв от ужаса. Сэр Рольв как-никак был ее родственником, а теперь оказалось, что он был обыкновенным разбойником.

– Отобрав Райский Холм, сэр Рольв немного повеселел, – продолжал Старый Пастор. – Однажды ночью, когда он спал в охотничьем домике, поднялась ужасная буря, и молния попала прямо в овчарню и убила нескольких овец. Она прошла близко от самого сэра Рольва, и он страшно испугался. Он больше туда не возвращался, потому что решил, что это монахи наслали на него

такую грозу, чтобы наказать его, и постепенно монастырь превратился в развалины, и теперь там нет ничего, кроме камней и источника, но святой источник не был позабыт, и деревенские жители до сих пор приходят туда помолиться.

Но страшное происшествие в грозу не излечило сэра Рольва от мысли, что все, что он ни пожелает, должно быть его. Как вы знаете, наша прекрасная долина окружена кольцом холмов, которые защищают ее от всего остального мира, и сэру Рольву казалось справедливым и правильным владеть всей этой долиной, так, чтобы круг холмов стоял на страже его собственности. Он уже получил Райский Холм, но оставался еще сосновый бор, который был между усадьбой и бухтой, называвшейся теперь Бухтой Доброй Погоды – Мерривезеровской бухтой. Ею владел сэр Вильям Кукарекур де Мрак, прозванный Черным Вильямом за то, что в его фамильном гербе был черный петух и из-за своих блестящих черных глаз, волос и бороды цвета воронова крыла и смуглой, характерной для французов, кожи.

За его жестокий нрав его часто звали не Черный Вильям, а Черное Сердце. Он был плохим человеком, жестоким к диким зверям и к собственным слугам, угрюмым и скаредным. Сэр Рольв при всех его винах, был щедр, как само солнце, но Черный Вильям, как ночь, все свое хранил под покровом тьмы и ни с кем этим не делился.

Первый Кукарекур де Мрак прибыл в Англию с Вильгельмом Завоевателем, и его земли были пожалованы ему ни кем иным, как самим Вильгельмом, и его род жил в нормандском замке в сосновом бору куда дольше, чем сэр Рольв в своей усадьбе.

Но для сэра Рольва это не имело значения. Он хотел охотиться на диких зверей в сосновом бору, ему нужен был строевой лес, он хотел ловить рыбу в бухте для себя. Он предложил Черному Вильяму купить у него землю, но тот отказался. Тогда он снова пожаловался королю, но на 'этот раз король оказался на стороне Черного Вильяма. Тогда он стал преследовать Черного Вильяма, оскорблял его при любой возможности, пытался настроить против него соседей, делал все, что мог придумать, чтобы жизнь в нормандском замке стала невыносимой. Но Черный Вильям был сильным человеком, и все преследования и оскорбления не достигали цели, пока наконец не перессорилась вся долина. Сторонники обоих рыцарей старались заслужить одобрение своих хозяев и при каждой встрече сражались друг с другом. Мужчины свирепо набрасывались на соседей, и вражда стала главным в их жизни. И чем больше они сражались, тем свирепей становились, пока наконец прекрасная долина не стала походить на поле битвы, трава зеленых лугов не окрасилась кровью, урожай не перестали убирать, а сады не оказались совсем заброшены.

Хотя сэр Рольв наслаждался этой битвой, он не приблизился к исполнению своего желания завладеть землей Черного Вильяма. Насилие ни к.нему не привело, он решил прибегнуть к хитрости. Черному Вильяму было лет пятьдесят, он был вдовцом с единственной, юной и прекрасной дочерью, которая была его наследницей. Сэру Рольву было уже около сорока, но он все еще не был женат и не слишком хорошо представлял себе женский пол. Он не был дамским угодником и всегда провозглашал, что так и умрет холостяком. Но теперь ему пришло в голову, что если он женится на дочери Черного Вильяма, то когда тот умрет, ему достанется сосновый лес. Хотя Черный Вильям был еще не старым человеком, здоровье у него.было неважное, а сэр Рольв никогда в жизни не болел.

Тогда сэр Рольв, сделав над собой огромное усилие, стал, конечно не сразу, чтобы это не вызвало подозрений, но постепенно, менять свой характер. В нем стала проявляться неожиданная мягкость. Он заявил, что выбрал неправильный путь. Он отремонтировал церковь, которая печально пустовала после того, как ушли монахи, построил приходский дом, где я теперь живу, и пригласил священника, чтобы тот служил мессы и заботился об очерствевших душах жителей Сильвердью. Он даже сам стал ходить в церковь и говорил «аминь» так громко, что эхо отдавалось в стропилах. Он снова занялся заброшенными полями и садами и наказал тех своих сторонников, которые были виновны в жестокости по отношению к бывшим врагам.

В конце концов, после того, как прошло достаточно времени, в один осенний день, когда падали листья, он прискакал один в замок в сосновом бору и извинился перед Черным Вильямом, и Черный Вильям в душе немного уставший от двухлетней войны, принял его извинения, и снова в прекрасной долине воцарился мир. А следующим Рождеством сэр Рольв устроил грандиозный пир, пригласил на него Черного Вильяма с дочерью и принял ее, как королеву всей земли. Весной он начал страстно ухаживать за ней, а когда весна сменилась летом, похитил ее сердце, и в середине лета они поженились.

Дочь Черного Вильяма была прекрасной девушкой, она была необычайно маленькая, как дитя фей, тоненькая, как серпик луны, не темноволосая, а неожиданно светлая с серебристыми, светлыми волосами, серебристо-серыми глазами и кожей, белой, как молоко. Она была такой серебристой и держала себя с таким королевским достоинством, что все жители долины звали ее Лунной Принцессой.

Хотя сначала он начал ухаживать за ней, не любя ее, она была так прекрасна, что ко дню их свадьбы сэр Рольв обожал ее так, как только мужчина может обожать женщину, и она тоже его полюбила.

Он, как только мог, украсил для нее усадьбу, развесил по стенам редкие шпалеры и поставил кресла с шелковой обивкой. На вершине башни он устроил ей очаровательный маленький будуар, с окнами на север, юг и запад ее королевства – Лунной Долины. Он приказал вырезать на потолке лунный серп, окруженный звездами, словно королева придворными, и сделал дверь в комнату такой низкой, что только тот, кто был размером не больше феи, мог пробраться в комнату; она по натуре была не такой общительной, как он, и он знал, что ей нужно было место, где можно уединиться.

К свадьбе сэр Рольв подарил Лунной Принцессе необычайную маленькую молочно-белую лошадку, которую он нашел за неделю до свадьбы запутавшейся в терновнике на вершине Райского Холма. В доли не говорили, что каждое утро на рассвете из моря на берег веселым галопом выскакивает табун белых лошадей, которых никто не видит, так быстро они исчезают снова, и что это – одна из них. Легенда гласит, она не смогла вернуться в море вместе с другими, потому что запуталась в терновнике. Это была волшебная лошадка, отличавшаяся от всех остальных лошадей, потому что изо лба у нее торчал рог, и именно из-за этого рога она и застряла в терновнике, но, конечно, я не могу поручиться, что все это правда… Хотя я знаю, что до наших дней жители деревни верят, что старый терновый куст на Райском Холме часто посещает маленький народец, и они ходят туда по выходным и праздникам и под ветвями терна произносят три своих желания.

А Лунная Принцесса подарила сэру Рольву на свадьбу огромный рубин, вправленный в кольцо, и громадного коричневого зверя, что-то вроде собаки, который жил при ней с тех пор, как был щенком. У нее не было приданого, потому что Черный Вильям был бедным человеком, но она принесла с собой прекрасное ожерелье из молочно-белых жемчужин, которое принадлежало ее матери.

После этой свадьбы сэр Рольв соединил лошадку и собаку в семейном гербе, а его фамильным девизом стало: «Храбрая душа и чистый дух наследуют царство, а вместе с царством веселое и любящее сердце».

На этом месте Старый Пастор надолго замолчал, и Мария даже решила, что история кончилась. Но не тут-то было. Он глубоко и печально вздохнул и начал снова.

– Хотелось бы мне остановиться здесь, хотелось бы мне, чтобы эта история была, как и все другие замечательные истории, со счастливым концом. Но это, увы, не так, и я расскажу ее, как она дошла до нас через все эти поколения… Да, дети, сначала все шло хорошо, и сэр Рольв и Лунная Принцесса крепко любили друг друга, они были богаты и здоровы, а здоровье Черного Вильяма становилось все хуже и хуже, и сэр Рольв уже видел себя владельцем соснового бора и всей рыбы в бухте. Одного им только не хватало для счастья – ребенка, но сэр Рольв уже столького добился от жизни, что он не сомневался, – вскорости у него появится и сын. Затем совершенно неожиданно Черный Вильям женился, не на какой-нибудь леди, а на дочке фермера с холмов, и у него родился крепкий черноволосый и смуглокожий сынишка, и тут чаша горечи сэра Рольва переполнилась.

Тогда он начал отдаляться от своей жены. Маленькая Лунная Принцесса, искренняя и чистая, не могла понять глубину коварства мужа. Она верила, что он обратился к добру искренне, и считала, что он посватался к ней только из одной любви. И когда он рвал и метал, узнав, что у ее отца родился сын, в гневе он нечаянно открывал, то, чем были заполнены его мысли в былые годы. Тогда она обо всем догадалась, и это уязвило ее гордость – а она была очень горда. Она уже не верила ему, когда он говорил, что теперь по-настоящему любит ее. Его совершенно искренние заверения в любви она считала притворством, и ее любовь мало-помалу сменилась ненавистью.

Наконец у нее тоже родился ребенок, долгожданный сын. Но было слишком поздно – муж и жена уже не могли снова быть вместе. Младенец был похож на своего отца, который ее обманул, и поэтому мать не могла любить его. Она оставила его на попечение нянек и души в нем не чаявшего отца и проводила большую часть времени взаперти в своей комнате на верхушке башни или за работой в саду. Рассказывают, что именно она посадила те тисы в саду и потом обрезала их в виде рыцарей и петухов, просто чтобы досадить своему мужу.