Мое любимое чудовище

Позади них шагала Мод с корзиной выстиранного белья и с кислой миной поглядывала на гостя.

– Уф! – выдохнул Эдвин, опустив мальчика на диван и положив перед ним сверток.

Нарцисска тотчас же запрыгнула своему хозяину на колени и принялась облизывать смеющееся лицо. Эдвин же повернулся к Лили, картинно прижав руку к пояснице:

– Мне кажется, он потяжелел на целый стоун с тех пор, как я видел его последний раз.

– Возможно, тебе стоит наведываться к нам почаще, – произнесла Лили, поднимаясь со своего места, обняла брата, а потом отстранилась и заглянула ему в лицо.

На восемь лет старше сестры, Эдвин Стамп совершенно не походил на нее внешне, поскольку у них были разные отцы. Карьера их матери – ведущей актрисы театра – достигла своего расцвета, когда она забеременела Эдвином. Он стал плодом ее любовной связи с младшим сыном графа. Спустя восемь лет избыточное количество джина и случайная связь сделали свое дело, в очередной раз изменив жизнь Лиззи Стамп. К тому времени пристрастие к спиртному и многочисленные разочарования уничтожили красоту некогда привлекательной актрисы. Младший сын графа давно умер, да и в театре дела не ладились: ее почти не приглашали даже на роли второго плана, не говоря уж о главных, – и в результате после ночи бурных возлияний с простым носильщиком была зачата Лили. Об этом факте мать Лиззи Стамп любила вспоминать в моменты сильного эмоционального возбуждения.

У Эдвина было худое вытянутое лицо с черными изогнутыми бровями, резко контрастировавшими с его бледной кожей и свидетельствовавшими о бурном темпераменте. Его улыбка, при которой губы приобретали форму буквы V, излучала лукавство и обаяние и никого не оставляла равнодушным. В его черных глазах плясали веселые искорки, а иногда вспыхивал недобрый огонь, и они часто меняли выражение. Лили не раз слышала, как Мод бормотала себе под нос, что Эдвин – дьявольское отродье в человечьем обличье, то есть не от мира сего. Лили вынуждена была признать, что если бы верила во всю эту чепуху, то и сама сочла бы брата по меньшей мере странным. Впрочем, это не мешало ему не раз спасать сестру от пьяной агрессии их матери, когда Лили была ребенком.

– Может, чаю? – предложила Лили.

– А чего-нибудь покрепче не найдется?

Эдвин устроился на диване рядом с Индио и Нарцисской, и развалюха угрожающе зашаталась под его тяжестью. Лили испуганно ахнула, но когда диван устоял, с облегчением выдохнула и неохотно ответила:

– У нас есть вино.

Сегодня бритва явно не касалась щек и подбородка Эдвина, и теперь выступившая на его лице щетина резко контрастировала с белоснежным париком.

– В таком случае плесни мне немного, детка. – Губы Эдвина расплылись в обаятельной улыбке.

Не обращая внимания на недовольство Мод, Лили подошла к каминной полке, на которой стояла бутылка.

– Спасибо, – произнес Эдвин, принимая стакан из рук сестры, но, сделав глоток, поморщился. – Боже милостивый! На вкус оно точно…

Округлив глаза, Лили многозначительно посмотрела на сына.

– Вода из болота, – спокойно договорил Эдвин.

– Фу! – передернулся Индио, но в глазах его вспыхнул интерес. – Можно попробовать?

Эдвин щелкнул племянника по носу.

– Нельзя, мал еще! Подожди хотя бы год.

Лили откашлялась, и Эдвин поправился:

– А лучше два.

– Ерунда, – изрек мальчик, а его мать аж поперхнулась и в негодовании воскликнула:

– Индио!

Эдвин расхохотался так, что расплескал вино, к вящей радости Нарцисски, которая тотчас же принялась слизывать его с дивана.

– Послушай-ка, Индио, – вмешалась Мод, – ступай лучше на улицу, да Нарцисску с собой прихвати.

– Ну-у-у!

– Ах да! Чуть не забыл… – Эдвин театрально обвел взглядом комнату и поднял с пола сверток. – Я тебе тут кое-что принес, мой юный племянник.

Индио нетерпеливо выхватил из рук дяди сверток, развернул бумагу, и его взору предстал игрушечный деревянный кораблик с оснасткой и с парусами из ткани.

Его разноцветные глаза радостно просияли.

– Спасибо, дядя Эдвин!

– Не стоит благодарности, проказник! – великодушно отмахнулся тот. – Уверен, ты захочешь испробовать, как он держится на воде, в том пруду, что я видел неподалеку.

– Только если Мод за ним присмотрит, – поспешно добавила Лили.

– Или Калибан, – добавил Индио.

Лили с минуту колебалась, но великан был исключительно ласков с ее сыном, поэтому кивнула:

– Или Калибан.

– Ура! – Индио бросился за дверь, а за ним, с громким лаем, – Нарцисска.

Прежде чем заняться своими делами, Мод укоризненно посмотрела на воспитанницу, и та поняла, что позже ей предстоит серьезный разговор.

Вздохнув, Лили опустилась на стул и посетовала:

– Не стоило так тратиться: вечно ты его балуешь.

Эдвин беззаботно пожал плечами.

– Да ну, пустяки.

И все же Лили, будь у нее эти деньги, потратила бы их на еду или одежду. Впрочем, Эдвин никогда не был экономным, к тому же ее сыну маленькие радости были необходимы не меньше, чем еда и одежда.

Эдвин улыбнулся, словно прочитав мысли сестры, потом спросил:

– А кто такой Калибан? Воображаемый друг?

– Нет, вполне реальный.

– И его действительно зовут Калибан? – От любопытства брови Эдвина изогнулись, точно две дуги.

– Вообще-то нет. Насколько нам известно. Он работает здесь садовником. И Индио ходит за ним по пятам.

Только вот Калибан не просто садовник, внезапно вспомнила, комкая ткань юбки, Лили, а еще вспомнила его огромные руки, ловко державшие карандаш, когда он нетерпеливо писал в своем блокноте, красивые воздушные рисунки. Просто смешно, что она приняла его за умалишенного. Он ничего о себе не рассказал, но Лили не сомневалась, что он и поразительно умен, и хорошо образован.

Только вот по какой-то причине ей не хотелось обсуждать этого мужчину со своим порой весьма острым на язык братом, поэтому она ограничилась сказанным и спросила: