Игра или страсть?

– Вы думаете, я слишком много выпила? – спросила леди Вероника, догадавшись о мыслях Марион. – Я сваляла дурака?

Марион покачала головой.

– Я думаю, это ваш отец свалял дурака. Разумеется, вы чувствуете себя не в своей тарелке. Я тоже. Это потому, что мы новички в этой игре. Чем больше практикуешься, тем раскованнее себя чувствуешь.

– Я видела вас. Вы выглядели так, словно все это доставляет вам удовольствие.

– Посмотрите на меня, Вероника, – велела Марион. – Вы можете сказать, что у меня адски болят ноги?

У леди Вероники вырвался смешок.

– Нет. Я вас поняла.

– Хорошо. – Марион поставила бокал на столик. – Давайте забудем о моих ногах. Идемте пообщаемся с гостями вашего отца и покажем им свой характер.

– Ой, не знаю. Я не готова.

– Мы будем вместе.

– Вы меня не оставите?

– Не оставлю, – пообещала Марион.

Во время ужина она наконец-то дала отдых своим бедным ногам. Хотя Марион почти не видела Брэнда, она чувствовала себя раскованной и счастливой. Вечер проходил лучше, чем она ожидала. Она сама проявила себя лучше, чем ожидала, и за это надо было благодарить леди Веронику. После своих смелых слов насчет характера ей ничего не оставалось, как быть хорошим примером.

Застенчивость леди Вероники постепенно прошла, и сейчас они с Этти Монтит отправились рука об руку на поиски лорда Денисона, чтобы узнать у него название того магазина, где он купил изумительные туфли для Марион.

– Судя по улыбке, ты довольна собой. – Брэнд поставил перед ней тарелку, наполненную деликатесами. – Или выпила слишком много шампанского.

– Я довольна собой, – отозвалась она, – потому что мои новые туфли стали предметом зависти всех присутствующих дам. И сейчас леди Вероника и старшая дочь Монтитов отправились на поиски Эша, чтобы узнать, где он купил мне туфли.

Она обвела взглядом длинную галерею, которая служила на этом приеме в качестве обеденной комнаты, но не смогла отыскать Эша в этом море лиц.

Брэнд усмехнулся:

– Здесь ты Эша не найдешь. Последний раз, когда я видел его, какая-то весьма напористая леди вела его в глубь оранжереи.

– Но ведь в оранжерее нет света. Зачем они пошли туда?

Он вскинул брови.

– Воспользуйся своим воображением.

До нее дошло. Эш никогда не проявлял ни малейшего интереса к политике и тем не менее принял приглашение на прием лорда Хоува. Разумеется, за этим стоит женщина! Всем известна репутация Эша, и никто его за это не осуждает.

Но ведь это респектабельное мероприятие, здесь нет ни оперных певичек, ни актрис.

Она наклонилась к Брэнду и прошептала:

– А кто эта леди?

– Я не выдаю чужих секретов. – Он лениво улыбнулся. Эта улыбка рассердила ее.

– Если это служанка…

– Не глупи. Эш никогда не воспользуется беззащитностью девушки, кем бы она ни была. Ты что, не слышала? Он был с леди.

– Значит, она замужем? Его глаза лукаво блеснули.

– Мои уста запечатаны.

Марион посмотрела на свою тарелку и выбрала еще одну тартинку.

– Миссис Милфорд вдова, не так ли?

– Что? – В его голосе послышался испуг.

– Миссис Милфорд, ну, та леди, которая наступила мне на ногу на балу у Фанни.

– Я знаю, кто такая миссис Милфорд! – Вздохнув, он взял ее за руку. – Она вдова. Но это не важно. Женщины никогда не играли важной роли в моей жизни. До сих пор.

Его большой палец обводил линии ее ладони, и Марион не знала, то ли от тепла прикосновения, то ли от его слов у нее перехватило дыхание: «До сих пор».

Его глаза удерживали ее взгляд.

– Я покончил с прошлым и начинаю с чистого листа. – Он помолчал, затем продолжил: – Ты можешь сказать то же самое?

Марион хотела сказать «да», но не могла заставить себя солгать.

– Нет, – ответила она, пока смелость не покинула ее. – Не думаю, что смогу когда-либо избавиться от прошлого.

– Дэвид?

– Да. Дэвид Керр.

– Что произошло, Марион? Неужели ты не можешь мне рассказать?

Она выдавила улыбку.

– Мы не по-настоящему помолвлены, Брэнд, поэтому ты не имеешь права задавать мне этот вопрос. И не думай, что я рассчитываю на предложение о браке. Сейчас неподходящее время и место, чтобы говорить об этом.

– А когда будет подходящее время?

Она не могла вынести его взгляда и отвела глаза.

– Не знаю, – она. – Может быть… – и покачала головой, – не знаю.

Его лицо исказилось, и он отпустил ее руку.