Сэлинджер. Дань жестокому Богу

Кто-то невидимый как будто перевел рычаг, и вся история Второй Мировой для Америки сосредоточилась на противостоянии с Японией. Перл Харбор заслонил собой и Эльбу, и Гюртгенский лес, и Двенадцатый Пехотный полк.

Вернувшийся с войны сержант Сэлинджер вновь не нашел «землячков».

На войне они были. Но на Парк Авеню он вернулся один.

Вокруг него был мир совершенно чужой и совершенно равнодушный к тому, что он пережил.

Америка, как известно, расцвела и разбогатела на этой войне. Его опыт, опыт выживания в Аду был не нужен и неуместен в американском послевоенном Раю.

Итак, человек с поехавшей крышей, псих, нуждающийся в реабилитации и не имеющий «группы поддержки».

Вот она, история Сэлинджера.

Дальше ему остается только повторить поступок Симора Гласса и уйти из этой жизни, от людей, которые его не понимают.

И Сэлинджер уходит. Не из жизни, но от людей.

Вся его дальнейшая очень долгая жизнь – это все более и более глубокое погружение в чащу.

В лес, в пустыню, в глушь – все дальше и дальше…

Поначалу он все еще надеется найти себе «землячка».

Сэлинджер женится на самой хорошенькой девушке, которая попадается ему на глаза. Как всегда в таком случае, он уверен, что женится по любви.

Дальше он тащит эту голубку в чащу леса. В старый пустой дом, без горячей воды и отопления.

И там заводится аж двое детей. Вот тех самых, о которых мечтает Холден Колдфилд.

Завести детей и ловить их над пропастью во ржи.

Да, красивая картинка: дети играют, бегают во ржи, над пропастью. А его работа их ловить, чтобы они не срывались в пропасть.

Но ведь пока он ловит одного, там может в это время сорваться другой!

А не проще ли там поставить какой-нибудь забор?

Или вообще отвезти этих детей играть в другое место?

Первая жена, Клэр Дуглас, прелестная бабочка, пойманная Сэлинджером в сачок и перенесенная им все с той же Парк Авеню в глухой лес Вермонта, не сдюжила предложенную им жизнь, с двумя детьми и без горячей воды. Семья развалилась.

И дальше Сэлинджер начинает жить в своем лесу один.

Поиски «землячков» продолжаются.

Маргарет Сэлинджер пишет том, что еще при их совместной жизни он успел нырнуть во все возможные культы, верования и разного рода «измы».

Дзен-буддизм, Веданта, Крийя-йога, «христианская наука», сайентология, гомеопатия, иглоукалывание, макробиотика… это все семья прошла еще до развода.

В какой-то момент Сэлинджеру, немало хлебнувшему от антисемитизма, пришлось впервые столкнутся с расизмом ортодоксального еврейства. Именно тогда, когда, кочуя по разного рода «измам», он доверчиво потянулся к родному иудаизму, пытаясь найти «земляка» в среде ортодоксальных раввинов. Там его быстро отшили, поинтересовавшись девичьей фамилией матери.

В какой-то момент, через восемь лет после развода с Клэр Дуглас, в его жизни появляется еще одна женщина. Похожая на тринадцатилетнюю девочку, восемнадцатилетняя студентка литературной программы Йельского университета Джойс Мейнард. Сэлинджеру в ту пору – пятьдесят четыре. Она выдерживает рядом с ним совсем недолго.

И дальше, еще через двадцать одиноких лет, семидесятилетний Сэлинджер находит следующую любовь: молодую медсестру Колин.

Эта женщина до сих пор с ним. Сэлинджер, так же, как и другой американский классик – Брэдбери, по-прежнему жив и здоров, да продлит Господь его дни.

Разница у него с нынешней женой в пятьдесят лет.

Я думаю что женщины, готовые разделять одиночество очередного «великого отшельника», находятся везде и всегда.

Но, скорее всего, Сэлинджер вышел из Второй Мировой с еще одной проблемой.

Его странная в молодые годы неприязнь к телесной стороне любви – это, наверное, следствие все той же неизлечимой душевной травмы.

В современном мире уже всякий знает, что почти все причины физической мужской слабости находятся в области психологии и душевного состояния.

Сэлинджер чисто внешне – персонаж вполне голливудский: эдакий высокий красавец, вроде молодого Роберта де Ниро.

И конечно, несоответствие вот этой «суперменской» внешности внутреннему «боевому переутомлению» оказалось шоком для его молодой жены Клэр.

И вероятно, для второй жены Джойс тоже.

Я думаю, что эта ранняя «переутомленность» явилась для Сэлинджера еще одной болевой точкой в отношениях с миром.

Именно из этой точки берет начало его «средневеково-менестрельное» отношение к взрослым женщинам, и бегство от физической близости в любовной жизни. Такое бегство не помогает налаживанию близости духовной, если речь идет о жене.

Последний, нынешний брак семидесятилетнего писателя с совсем юной девушкой-медсестрой, брак уже никоим образом не предполагающий соединения супругов для продолжения рода, оказался удачнее прежних.

Ну, понятно, что юная Колин решила жить с великим писателем, чтобы стать ему няней, сиделкой и другом.

Встретил ли он в ее лице, наконец, того самого «земляка», о котором мечтал всю жизнь?

Когда-нибудь мы об этом узнаем. Сэлинджер, сидя в своей «башне из слоновой кости», все эти годы что-то пишет.

Пишет какое-то бесконечное Послание к людям.

Пытается с ними объясниться, и что-то им объяснить.

И ему все время кажется, что он написал не так, не то.

Что его опять не поймут.

История Сэлинджера похожа на древнегреческий миф о царе Сизифе, который вкатывает камень на вершину горы. И всякий раз камень скатывается вниз.

Но царь Сизиф был наказан за гордыню.

А за что наказан честно воевавший штаб сержант Джером Ди. Сэлинджер? Непонятно…