Дневник Домины

Глубокий выдох, голова мужчины смиренно опускается.

Приходит полное осознание глубины подчинения.

Его – огромного и привыкшего всегда брать кубки первенств.

Веревки плавно обвивают тело, ложась узлами на эрогенные зоны.

Плотнее, чтобы не утратить ощущение сладкой боли принадлежности.

Предплечья…

Руки…

Грудь…

В томительной медлительности ожидания.

Неподвижное молчание.

Дыхание почти затихло, стук сердца заглушает музыку.

Атмосфера, в которой нет битвы полов, есть только двое, кто желает делиться, получать и отдавать, открываться и подпускать. К тем самым глубинным ранам прошлого, которые кровоточат от предательства и измен.

Классика Фрейда.

Извращение – как способ самовыражения раненой души.

Душа никогда не становится больной просто так. Ей делают больно. Сколько бы практик и способов познания ее глубин не описывали в рамках социума, найти ее удалось лишь тут, за гранью общепризнанной здравости рассудка.

Где между девиацией и перверсией – только необходимость обязательного классического совокупления в процессе.

Именно поиски ответов на вопросы раненой души когда-то давно привели меня в БДСМ. Для сухих статистических цифр при написании диссертационной работы на кафедре психиатрии.

До того момента, как за общепринятыми шаблонами диагнозов и симптомов жизнь иронично открыла для меня дверь.

Дверь.

За которой теряются статусы и достижения, маски и роли, штампы и нормы.

Остается лишь здесь и сейчас.

Ты можешь взять с собой девайсы, опыт и знание анатомии, как верхняя. Чтобы дать нижнему то, что позволит ему отпустить боль его опыта.

Почему в таких сессиях не стоит заниматься традиционным сексом? Не для обретения титула тру-тематика.

Дать возможность переболеть. До того, как появится желание обладать.

Дело не в том, что я не люблю секс или считаю, что он недостаточно хорош для некоторых видов терапии. Есть секс, а есть занятие любовью. Если есть риск того, что секс будет механический, а не чувственный, лучше почитаю книгу или схожу на фитнес.

Я давно уже не стесняюсь быть собой.

Без доли бунтарства или вызовов социуму, без желания слыть фриком.

Просто не стесняюсь быть собой.

Когда желание обладания чем-то не граничит с мыслями о том, что где убывает или прибывает. В этом и есть моя скромная философия домины.

Не стоит искать меня в толпе, облаченную в латекс и ботфорты, манерную, со стервозным выражением лица опытной самки. Это ваше видение меня.

Моя философия проста.

Здесь и сейчас.

На основе трех китов.

Классических китов БДСМ.

БРД:

– Безопасность.

– Разумность.

– Добровольность.

В моем же случае к этим китам могу добавить еще два критерия.

Конфиденциальность. (Учитывая специфику взаимодействий.)

Культура секса.

При наличии этих качеств секс может быть не просто скучным занятием, но вознесет взаимодействие до уровня искусства.

Искусство, которое дарит другое мировосприятие, рождает ту самую атмосферу, которую воспевали гейши в своих сакральных учебных трактатах.

Одна из моих знакомых домин как-то сказала мне, что не берет новичков, в связи с тем что не хочет нести ответственность за «билет в один конец», который человек приобретает, погружаясь в тему.

У меня другой подход. Вводная сессия всегда должна быть в ключе, когда человек имеет право выбора. Идти дальше или понять, что его желание «попробовать БДСМ» есть не что иное, как следование пиар-компании, в которой пытаются навязать, что БДСМ понравится всем.

Это можно понять и в процессе предварительного собеседования. Таких, любопытствующих праздно от скуки, видно сразу.

БДСМ – это область реализации скрытых желаний и фантазий, которые рождаются у личности!!! Не попытка повторить увиденное в кино. С целью испытать столько же удовольствия, сколько пытаются показать актеры для продажи сюжета своей франшизы. Сексуальная ролевая игра с реализацией нетрадиционных желаний. В ней уровень развития верхнего партнера не характеризуется отсутствием табу.

Мои табу вполне человечны.

Кровь, грязь, увечья, зоо-, педо-, копро-, гомофилии, темы инцеста. Возраст нижнего – до 30 лет. (В связи с гормональными аспектами физиологии).

Никогда не рассматривала табу как ограничители, скорее, как фундаментальные рамки тематической этики, комфортные мне.