Дракон восточного моря. Книга 3

– Я видел ее, – сказал он наконец. – Ты прекрасна.

Едва ли кто-нибудь уловил бы смысл в этой странной речи, но Эалайд его поняла и улыбнулась.

– Я вижу, ты убедился в моей правоте, – сказала она. – Зайди же в дом, и я расскажу тебе то, чего ты еще не знаешь.

В бруидене шло веселье: кварги ели свинину, которая уже была поджарена и только ожидала, когда в нее вопьются чьи-нибудь соскучившиеся по достойной работе зубы, и пили пиво, которое само появлялось в кубках, не требуя даже бегать за ним к бочонку. Прекрасные дочери Боадага прохаживались между столами, смеялись, потом одна из них принялась петь, а две другие – танцевать на свободном пространстве перед очагом. Глядя на ловкие движения их стройных, соблазнительных тел, гости забывали даже жевать. А Бьярни подумал, что этой ночью ни один из его спутников не будет обманут в своих ожиданиях, а как это выйдет – лучше не спрашивать.

Что же до него самого, то его прежняя смелость куда-то испарилась. Он-то гораздо лучше прочих осознавал, что происходит и кто перед ним.

К счастью, сегодня Эалайд не делала никаких смущающих намеков.

– Теперь ты знаешь, что наши цели едины, – говорила она. – Готов ли ты помочь мне и тем самым помочь себе?

– Я готов помочь тебе, даже если мне самому от этого не будет ровно никакой выгоды, – искренне отвечал Бьярни. – Я не хочу, чтобы злая женщина пользовалась твоей красотой и тем скрывала от всех свое истинное мерзкое лицо – то, которого она заслуживает. Она заразила своей подлостью весь Ивленн, и не случайно я заметил, что урожаи на полях бедны, а скот ослаблен болезнями.

– Урожаи хороши, а молоко обильно, когда король правит справедливо и честно, не уклоняясь от следования законам и древним обычаям. Если же нарушена Правда Короля, то бедствия ожидают страну. Риг Фиаха взял в жены дурную женщину и во всем подчиняется ей – пока Правда Короля не вернется, не будет истинного благополучия на земле богини Ивил. А это важно и для тебя. Почему – я скажу тебе позже.

– Я знаю и сам. – Бьярни вздохнул. – Ослабленная земля, не способная помочь себе, едва ли сможет помочь другим.

– Пусть так. – Эалайд улыбнулась, но Бьярни видел, что она еще не сказала всего.

– Как мне найти этого колдуна?

– Найти его нетрудно. Его брох стоит на грани миров, и наш бруиден тоже. Ты всего лишь пройдешь через ту дверь, – Эалайд показала на один из выходов, – и окажешься прямо перед брохом Хир-Туаим.

– И что я должен делать дальше?

– Я появлюсь, когда будет нужно, и помогу тебе. Я не могу все время быть там с тобой, потому что Кадарн учует мое присутствие. А ты не рожден на этой земле, поэтому неподвластен всем ее чарам. А сейчас отдыхай, и да будет спокоен твой сон.

Эалайд пошла к двери. Бьярни протянул руку ей вслед, хотел что-то сказать – и промолчал. Она все время менялась: была то игривой, как юная девушка, то лукавой, то спокойной и мудрой. Он не успевал к ней приспособиться, но чувствовал, что им все больше овладевает влечение к этому странному существу – к той, которую он, по сути, никогда еще не видел. Ведь ее облик на Этайн был все равно что чужое платье, не дающее представления о внешности настоящей хозяйки. Ведь только душа оживляет черты и делает лицо живым и настоящим. А какая она – душа Эалайд, дочери Боадага?

Проснувшись утром, Бьярни сразу увидел открытую дверь, а за дверью – долину. Поодаль возвышалась каменная башня-брох: круглая, без дверей, с несколькими маленькими окнами на самой верхушке, с крышей, покрытой каким-то серым металлом вроде свинца. Вчера, когда они вошли в бруиден через эту же самую дверь, позади них ничего такого не наблюдалось.

– Опять морок! – определил Ивар хёльд. – Бьярни, я начинаю думать, что мы зря ввязались в это дело. Может быть, в погребе у фьяллей нам было бы лучше. Мы не на острове Ивленн, мы в какой-то зачарованной стране. Нам все это мерещится. Если бы у нас был корабль, я бы сказал, что нам следует немедленно начать искать дорогу домой.

– Дорога домой лежит через эту дверь. – Бьярни показал в сторону башни. – Но просто так вернуться мы уже не сможем, даже если бы у нас и был наш корабль.

– Почему же?

– Мы слишком глубоко увязли в здешних чудесах. Если бы мы сейчас просто сели на корабль и отплыли, то счастья дома мы не нашли бы. Наши души остались бы здесь, и мы всю жизнь прожили бы в тоске по ним. А чтобы вернуться по-настоящему, мы должны сделать то, чего от нас хотят богини Зеленых островов.

– И чего же они хотят?

– Избавить их от фьяллей. А для этого надо набраться сил. И силы у меня будут, если мы сначала заставим хозяина той башни оттуда убраться.

– Я надеюсь, что ты знаешь, что делаешь. – Ивар хёльд пожал плечами. – Потому что я, честно говоря, очень мало что понимаю.

Завтрак уже ждал на столах, поэтому приготовления к выходу много времени не заняли. Вскоре кварги один за другим прошли через дверь, ведущую к башне, и стали спускаться в долину. Бьярни оглянулся. Едва Свейн Лосось, шедший последним, перешагнул порог, как бруиден стал таять в воздухе. И вот от него уже нет и следа – будто и не было здесь никакого дома, ореховых кустов и источников…

Кварги приблизились к башне и стали осматривать ее со всех сторон. Башня казалась необитаемой – ни людей, ни собак, ни пасущихся коз, ни брошенной возле дверей корзины. Не было даже самих дверей, будто обитатели башни проникают прямо через окна. По воздуху.

– Что будем делать? – спросил Ивар. В странах Морского Пути ничего подобного не строили, и кварги не имели никакого опыта в захвате высоких каменных сооружений.

– А-а-а! – вдруг заорал Альрик Дикий, единственный на всю дружину человек с задатками берсерка. Не дожидаясь, что решат вожди, он внезапно кинулся бегом к башне, потрясая секирой и продолговатым подаренным щитом.

Замерев, кварги смотрели, как он мчится по зеленой траве и прыжками взбирается на холм, на котором стояла башня. Бум-м-м! – облаченная в уладский шлем с бронзовыми накладками голова Альрика гулко и звонко впечаталась в каменную кладку. Вместо того чтобы проскочить сквозь морок, Альрик наткнулся на весьма ощутимое препятствие, упал и покатился назад, вниз по склону холма, громыхая щитом и продолжая орать.

У подножия он наконец остановился и стал разбирать спутанные конечности. Несмотря на тревогу, дружина к тому времени уже хохотала взахлеб, сгибаясь пополам и утирая слезы, – уж больно потешно выглядел это неудавшийся наскок. Альрик приплелся назад; теперь вид у него был не такой воинственный, глаза он жмурил и потирал ушибленный лоб.

– Ну, по крайней мере, мы теперь точно знаем, что это не морок и башня настоящая! – смеясь, утешал его Ивар хёльд и хлопал по плечу. – Ничего, Альрик, мы не забудем твоего подвига. На досуге я даже сложу стихи! Что-нибудь вроде… э-э-э…

Дуб опоры шлема
Шлемом гром извергнул…

– Уж это точно, что дуб! – хохотали хирдманы, не слишком сведущие в искусстве кённинга.

– Теперь я буду звать тебя Альрик Башня! – усмехнулся Ульв. – А в качестве подарка можешь рассматривать то, что, хоть башню ты не пробил, свою голову, кажется, тоже.

Отсмеявшись, кварги взяли оружие на изготовку и обошли брох со всех сторон. Дверей в нем действительно не было, а тропа, подходящая к самому подножию холма, на этом подножии и кончалась.

Однако долина позади башни выглядела обитаемой: ее пересекала довольно широкая тропа, а на траве везде виднелись коровьи лепешки, как подсохшие, так и совсем свежие. Даже коза, привязанная к колышку, белела в отдалении. И Бьярни послал двух человек на соседний холм – посмотреть, не видно ли оттуда чего любопытного.

Поднявшись на холм, Торир Упряжка и Гисли Лось сразу же увидели много всего. А именно: в дальнем конце долины теснились глиняные хижины деревни, а по дороге двигалось нечто, что с некоторой натяжкой можно было посчитать за вооруженный отряд. Человек двадцать, снаряженных копьями, топорами и длинными иглами нагрудных застежек, сбившись в кучу, видимо, от страха, направлялись в сторону башни.

Вернувшись бегом, хирдманы подняли тревогу. Бьярни мигом выстроил людей, велев образовать плотную «стену щитов»: оказавшиеся во втором ряду выставили из-за щитов копья, в третьем – мигом наложили стрелы. Ульв, обрадованный возможностью совершить подвиги, взмахнул секирой и собирался издать боевой клич.

Но коварный враг спутал все расчеты. Увидев перед собой целое войско, как им казалось, местные замерли, как будто наткнувшись на невидимую стену, несколько мгновений выпученными глазами разглядывали своих противников, а потом разом развернулись и бросились бежать!

– Э-э… Вы куда? Стойте! Стойте, сволочи! – заорал Ульв, от удивления чуть не подавившись своим боевым кличем.

Но беглецы то ли его не поняли, то ли не пожелали подчиняться. Кварги растерялись: за побежденным врагом можно гнаться в битве, но до битвы?

– Всем стоять! – заорал Бьярни, видя, как дрогнула «стена щитов» в охотничьем азарте. – Не двигаться! Не ломать строй!

Но он был не прав, заподозрив в этом бегстве воинскую хитрость. Улады убегали на полном серьезе, и их можно было понять. Ни на ком из них не было шлемов или защитного снаряжения, хотя бы самого простого, в виде кожаной рубашки с нашитыми железными бляшками. Из оружия он успел разглядеть только копья и топоры, но с короткой рукоятью и едва ли очень опасные в бою.

Ульв в запале пустился было вдогонку, потом бросил копье вслед убегающим и действительно попал в ногу одному из самых последних. Тот упал, а остальные продолжали бежать и вскоре скрылись за холмом.

В ярости метнув свою секиру в землю, Ульв стал ругаться – что, конечно же, очень прояснило положение и помогло делу.

– Ну вот! – Ивар хёльд развел руками. – Зря мы показались все сразу. Если бы нас было поменьше, может, они бы приняли бой?

– А что, если они нас заманивают? – предположил осторожный Альвгрим. – И за тем холмом, – он показал грязным пальцем, – их сидит втрое больше, чем здесь было? Эти улады, говорят, такие хитрецы, что только держись.

– Ну пойдемте спросим вон того! – Кари Треска торопился следом за Ульвом, который уже подошел к раненому и для острастки пнул его под ребра. Раненый вскрикнул.

– Погоди, дай мы его расспросим! – остановил его Бьярни. – Надо же нам хоть что-то выяснить! Кто вы такие? – по-уладски спросил он у раненого, простого пастуха по виду.