Энгель. Том 1

– То есть справиться с ними могут только люди? – спросил Петр.

– Да, только людям подвластна сила веры. Во что бы они ни верили.

– Всего этого в книгах нет. Так что это, как говорится, еще не факт, – сказал Данила, глядя на наемников с подозрением.

Арсений пожал плечами и сказал:

– Сам решай, чему верить.

Наемники попрощались и направились к выходу. Спускались на первый этаж они в полной тишине. Алексей что-то сосредоточено обдумывал. Его точно не демоны беспокоили.

– 170 лет – не такой большой срок для хаоса. Думаешь, опять с ним столкнемся? – спросил Арсений, проходя по полуразрушенному коридору.

– Не знаю. На то он и хаос, его появления непредсказуемы и опасны. Будем надеяться, что это – единичная вспышка.

Они вышли на улицу. Пройдя через оцепление и старый, потрепанный временем и суровым питерским климатом забор, наемники оказались на набережной. Вдруг Алексей остановился и посмотрел куда-то в сторону забора. Арсений попытался проследить его взгляд, но не увидел ничего необычного.

– Аспид, пойдем. Что-то есть, – сказал Алексей.

Они подошли к забору. Арсений осматривал место, заинтересовавшее его напарника, но не мог понять, что тот там увидел.

– Что не так? – спросил он.

– Вот это уже странно, – сказал Алексей, проводя рукой по забору.

– Опять хаос?

– И да, и нет. Похоже на зеркальный след от вспышки, поджарившей того вампира, – сказал Алексей задумчиво. – Ладно, время покажет. Займись девочкой, а Драго пусть ищет источник. Пора вернуть Твисту его нормальный облик.

Глава 1. Недоброе утро

«В аду точно есть особое место, где каждые пять минут звучит будильник», – с этой мыслью я нажала на кнопку ненавистного аппарата, переведя сигнал еще на пять минут позже, хотя уже окончательно проснулась. Но мне все же требовались дополнительные пять минут, чтобы смириться с необходимостью вылезать из теплой постели в неприветливый, сырой и холодный февральский день.

Где-то в сумке в очередной раз подал жалобный сигнал разряжающийся телефон. «Блин, снова я забыла его на зарядку поставить. Придется брать шнур на работу, а то опять рискую остаться без музыки». Настроение было ужасным. Вчерашний вечер, проведенный в поисках очередного потерявшегося кота, меня вымотал. Вишенкой на торте разочарования был страх животного перед хозяином, который я почувствовала сразу. Я присмотрелась к подростку, который запихивал брыкающегося кота в переноску, и увидела, как он бьет своего питомца при любом удобном случае. Да, конечно, я незаметно отодвинула щеколду на переноске, и котяра смылся. Не думаю, что его теперешняя судьба будет сильно лучше – как может выжить домашний кот на улице, да еще в феврале? Но не забирать же всех к себе домой, а оставить его в руках садиста было бы еще хуже. В конце концов, это выбор кота – умереть от холода и голода, но не быть забитым до смерти вонючим мелким говнюком.

Под эти мысли я достала телефон и пошла в сторону розетки, попутно проверяя сообщения. «Так, что мы имеем… Просьба начальника выйти в выходной. Да, конечно. А то он меня не знает. Удалить. Закончилась подписка на онлайн-библиотеку. Да, я очень рада. Потом продлю. Спам, спам, спам… И три сообщения с незнакомого номера». На пару минут я задумалась – смотреть сообщения или сразу удалить. Все же любопытство взяло верх. Лучше бы я этого не видела. Я вечно блокирую номера этих зануд из ОРНС, но телефонов в их отделе больше, чем мозгов у всех работников вместе взятых.

В сообщениях говорилось, что им в очередной раз нужна моя помощь и они, конечно же, умоляют меня прийти к ним. Однако мне вполне очевидно намекали, что, если я продолжу их игнорировать, они могут с легкостью отозвать свое заявление, направленное в Инквизицию, чтобы защитить меня от излишнего внимания последних к моей родословной и моим способностям. В ответ на их длинное мотивационное письмо на тему «Как мы все должны помогать друг другу» я написала, что заеду после работы, и оставила телефон на зарядке.

ОРНС вечно таскает меня по всяким мерзким местам, заставляет осматривать места преступлений, изучать фотографии жертв и искать проклятые предметы. И все дело в том, что я чувствую энергетические следы, порой могу разматывать прошлое, как клубок ниток, и слышать отголоски давно минувших событий. Мой странный дар проявился еще в детстве. Родители затаскали меня по психиатрам. Сначала считали, что у меня богатая фантазия, потом начали пичкать таблетками. И да, они заглушили на время все голоса в моей голове. Я стала, по меркам моих родителей, наконец, почти нормальной, но при этом какой-то все же очень своенравной, очень непослушной. В их картине мира я должна была быть спокойной, милой и вежливой, делать только то, что они считали правильным и никогда не высказывать недовольство. Они все время сравнивали меня с бабушкой по маминой линии, считая ее паршивой овцой в идеальном семействе. Моя бабушка предпочитала компанию стиляг, вела веселую и яркую жизнь. Как-то раз она забеременела и не захотела назвать отца ребенка. Семья практически отказалась от нее. Ребенком была моя мама. Бабушка пропала вскоре после родов. Ее так и не нашли. Да и не особо искали, если честно.

Судя по всему, мой дед не был человеком. Это мне объяснили в Инквизиции, когда поймали на воздействии на одного подонка. Гаденыш лупил собаку прямо на улице. Я решила, что будет забавно, если он сам будет ходить на четвереньках и делать те трюки, которым так бездарно учил пса. Тут меня и повязали. Расу моего деда определить очень сложно – мои способности могут проявляться у большого количества представителей нелюдей. Вызволили меня эти странные ребята из ОРНС, потом пытались затащить в свою конторку, но я отказалась. Не хочу, чтобы меня переделывали, даже если это мне и дало бы больше сил и способностей. Я не для того сбежала от тиранов-родителей, постоянно пытавшихся подогнать меня под какой-то норматив. Теперь я у них вроде как внештатный сотрудник. Они мне даже иногда платят за спасение их бездарных задниц от полнейшего провала.

Посмотрев на чашку, я поняла, что погрузилась в свои мысли слишком глубоко –кофе остыл. И еще – я должна была выйти из дома пять минут назад. Вместо этого сижу за столом в рубашке и одном носке, вспоминая своих паршивых родителей, которые с того самого дня, как я с парой сумок в руках заявила, что переезжаю в другой город и даже не собираюсь им говорить, куда именно, мне ни разу не позвонили. Я теперь для них официально «позор семьи» – не то что Афиночка. Имя-то какое дурацкое! Это ж надо было дочерей назвать Ригель и Афина. Просто вдумались бы, как это звучит – Орлова Ригель Сергеевна. Я с детства всегда представлялась Евой. А вот Афина гордится своим необычным именем и всячески показывает родителям, как рада быть их дочерью. Но меня-то не обманешь. Я знаю, что она так же несчастна, как и я. Просто сестра выбрала путь конформизма и ненависти к себе за то, что она на самом деле совершенно не такая, какой хочет казаться, но ничего не может с этим поделать. А я отказалась от такой жизни. И теперь у меня нет семьи. От них остался один след – мои фамилия и отчество.

«Опять я со своими размышлениями! За опоздание на работе штрафуют». Я вылила холодный кофе и побежала собираться. Внезапный звонок в дверь словно выдернул меня из реальности, существовавшей в моей голове и распространявшейся на окружающий мир только в границах моей крохотной съемной однушки, но не на серый, мерзкий и холодный мир за ее пределами. Я продолжила одеваться под повторяющиеся нетерпеливые звонки в дверь. «Блин, да хоть пожар там, я все равно не выйду голая. Пусть ждут».

Внезапно в дверь постучали, и послышался знакомый мужской голос:

– Ева, открой. Это срочно.

– Ждите, Николай Петрович. Я не одета, – крикнула я.

Звонки прекратились. Глава ОРНС по Приморскому району нетерпеливо переминался с ноги на ногу за дверью. Старушка из соседней квартиры уже точно подошла к своей двери, чтобы глянуть в глазок на громкого утреннего гостя странной девочки, которая обычно никогда не приводила гостей и вообще выглядела, по мнению пожилой учительницы пения, очень вычурно и вызывающие. Этой милой, но ворчливой даме вечно было нечем заняться, и она практически жила попеременно то у глазка, то у окна, выходящего во двор, а потом во весь голос обсуждала подсмотренное и подслушанное с соседками на лавочке у парадной.

Я кинула вещи в сумку и пошла обуваться. «Черт, телефон!» – подумала я и поскакала в одном ботинке через всю комнату за мобильником и зарядкой. Небрежно запихнув его вместе с проводом в сумку, я натянула второй ботинок, накинула на плечи куртку и открыла дверь. Николай Петрович стоял на пороге. Я пошла прямо на него, оттесняя в сторону, чтобы выйти и запереть дверь.

– Ты не пригласишь меня? – с некоторым раздражением спросил Николай Петрович.