На выход

Непривычное безденежье лишало Сирила уверенности беспечного покупателя. Фонарщик деловито крякнул, потирая руки. Его заинтересованный взгляд торговца оживился. Он сел поудобнее.

– Все могут платить, только по разному. Тут, парень, бесплатного ничего нет. Я тебе ничего не дарю и помогать не собираюсь. Давай, найми меня, а там договоримся. Все равно не я буду выводить тебя. Это точно. Я и близко туда не сунусь.

– А кто? Ты здесь не один? – Сирил решил, что стоит быть смелее и показать, что если он кого то «нанимает», то становится хозяином положения. И тут он извлек свой главный и основной козырь, – банки с пивом.

– Ух ты! -радостно причмокнул Отец Тук – а говорил платить нечем, Здесь, знаешь ли, все деньги, даже дерьмо это. Он забрал у Сирила банку, быстро щелкнул «затвором» и выпил почти залпом. Кисловатый запах пива напомнил Сирилу о «Убежище» и смолистой вони бледных женских тел. Он щелкнул» второй банкой и сделал пару глотков. Стало легче. Влага бражки потекла по горлу если не водой, то чем то похожим на свежесть. Мысли прояснились, бизнес хватка подсказала – время начать переговоры. «Отец Тук. Отличный ник- нейм. Давай Тук я буду твоим Робин Гудом.»

– Ладно, отец, – Сирил улыбнулся (или хотя бы попытался) -за знакомство! Они чокнулись банками и довольно улыбнулись друг другу. Улыбка Тука, обнажила черные десны и расползлась по ноздреватому лицу. Он снова протянул руку Сирилу. Сирил с трудом заставил себя пожать руку своего нового делового партнера.

– Вот и славно. Ожил, дохлик. Если не будешь спрашивать, что ешь, то покормлю – хрипло сказал отец Тук тяжело вставая и хрустя суставами. На Сирила вновь дохнуло старой пропотевшей кожей «конским седлом» и жженой резиной от сапог Фонарщика.

– Не буду спрашивать. Давай жрачку! – ответил Сирил вставая. Он чувствовал себя лучше и не знал от яблока, пива или надежды, что все это скоро закончится.

Сирил размял ноги. Дрожь прошла. Он снова чувствовал мышцы, гибкость худого тела, словно сила вернулась к нему вместе с яблоком, Фонарщиком и последней банкой пива.

Отец Тук опустил очки и приглушил фонарь, Контейнер погрузился в сумрак. Из темноты, почти у самых глаз, через очки ночного видения, на Сирила смотрели глаза охотника -контрабандиста, беспринципного и безжалостного. На танковом шлеме микрофон бешено мигал синим светом. «Нет связи, у тебя дядя» – подумал Сирил не отводя глаз – и не говори мне, что я лох и ты сейчас порежешь меня на стейки “ – Его лицо плохоопознаваемым пятном отражалось в очках Фонарщика. Кажущаяся безопасность, минутная слабость, (а доверие он давно считал своей слабостью), лишило его осторожности. Морда Тука была совсем близко. Сирил смог разглядеть, что микрофон прикреплен не к шлему, а соединен с проводами, прозрачными и разноцветными. В них мерно пульсировала жидкость. Они торчали прямо из вскрытой черепной коробки Тука. Танковый шлем был частью Фонарщика. Он жил за счет него, из него и только в нем.

Сирил вспомнил слова из «карты следования» :

«Буря» рождает монстров и дает им жизнь, но по свои правилам.»

– Так что с едой? – Сирил решил приказывать. Раз он здесь один человек, то и не должен посрамить звание и величие чистого имени Разума. – Я обещал не спрашивать. Мы договорились и давай- ка побыстрее. Напряжение дошло до предела. В этом реслинге взглядов человека и монстра, он хотел остаться победителем.

– Давай потише, щенок, -со спокойной иронией ответил отец Тук и высморкался в кулак. Сирил повторил жест Тука, попытавшись тоже сморкнуться в кулак,

– Я нанял тебя. Ты сам просил, Фонарщик.

– По рукам – заржал Тук, брызнув слюной и так ударил Сирила по плечу, что тот невольно присел.

– Это так, чтобы знал свое место. Нанял то – нанял, только хозяин здесь я… пока я здесь. У каждого своя территория.

Синий датчик связи переключился на красный, жидкость в проводе у лба побежала быстрее и фонарь снова вспыхнул ярче.

Тук развернулся к ящикам и кинул Сирилу бесформенный кусок мяса, может быть просто чьей то плоти, высушенное и пресное.

Сирил впился в него зубами и начал отрывать кусок за куском, проглатывая почти безвкусную массу, не пытаясь понять, что он ест.

Аналитическая сосредоточенность вернулась к нему, вместе с силой тела и нюхом. Он вслушивался в каждый шорох рядом, пытаясь расслышать в бункере контейнера, что происходит снаружи. Сюда почти не проникали звуки Бури, но вибрацию ударов в Главные ворота, он ощущал. «Ничего не кончилось пока не кончилось.»

Буря не смолкала никогда. Он шел сюда за ней. Неукротимая энергия вихрей, дополняющая тела и меняющая их. Вспышки за вспышкой, разряд за разрядом, Буря выплевывала эту энергию в хлопках безвозвратно иссушающих пустыню и возрождающую мертвых.

Он вошел сюда двадцать дней жизни назад. Сначала она решила, что он легкая добыча и чуть не убила его на входе, но он выжил, а теперь она не хотела отпускать его он был ее добычей. Она охотилась за ним. Во всяком случае Сирилу сейчас так казалось. Казалось он видит глаза Бури, ощущает ее дыхание. Она стала для него почти человеком. Дрожь и вибрация, даже здесь она не отпускала его. Эта хрень жестко ослабляла, заползая по позвоночнику к голове. Но все равно стало легче.

Сирил оглянулся на Тука. Он сидел расползаясь грузным телом по колчаногому венскому стулу погруженный в медитативное забытье. Что то между сном и молитвой. Очки ночного видения были надвинуты на глаза, лампочки на шлеме мигали и ток жидкости бежал по проводам. Его толстые пальцы, сложенные на коленях, быстро шевелились и подрагивали.