Василий Алексеевич Слепцов

– Да, от женщин. И, к величайшему моему несчастию, я должен отвечать на все: следует ли девушке бросить родительский кров, разойтись ли замужней женщине с мужем, можно ли оставить детей на руках престарелой бабки, а самой ехать в столицу учиться, – одним словом, меня призывают быть судьею и решителем судьбы в самых интимных, деликатных областях человеческой жизни. Я уже не говорю о просьбе каждой из них найти заработок. Это уже так вышло, что оказалось моею прямою обязанностью.

– Но, обращаясь к вам с подобными вопросами, эти особы как-нибудь мотивируют же, что побуждает задавать их?

– От этого мне не легче… Все же многое в каждом письме остается для меня неразрешимою задачею.

Он взял несколько писем и начал быстро пробегать их глазами, кратко сообщая мне их содержание или цитируя из них отдельные фразы и выражения.

– Вот что пишет молодая девушка: мать ее больна и, не вставая, лежит в постели несколько лет; по словам доктора, она останется в таком положении всю свою жизнь. И вот, когда молодая девушка заявила своим родственникам, что должна ехать учиться в столицу и просила наиболее близких из них по очереди проводить с ее матерью известное время, против нее поднялась целая буря: родственники не могут успокоиться и уже несколько месяцев продолжают бросать ей в лицо оскорбления и ужасные обвинения, всюду кричат, что она не смеет оставить старуху на руках прислуги – простой бабы, что ухаживать за родною матерью – обязанность дочери, а не родственников. Одним словом, в конце концов ваш покорный слуга призывается решить, как должна поступить эта молодая особа, хотя я не имею ни малейшего представления ни о ней самой, ни о ее положении, – и об этом она не упоминает ни слова.

– Мне кажется, – заметила я, – что на этот вопрос все же не особенно трудно ответить.

– Слушайте: еще курьезнее. Замужняя женщина сообщает мне: «Должна вам представиться, – я человек с современными взглядами, всем сердцем сочувствую новым идеям, стремлюсь всеми силами к достижению указанного идеала». Далее, по ее словам, она считает своим долгом довести до моего сведения, что она много раз умоляла своего мужа уступить крестьянам половину или хотя бы даже небольшую часть принадлежащей ему земли, но он, ее супруг, называет ее требования нелепым и даже вредным вздором. Вот эта дама и просит меня решить, имеет ли она право, при диаметрально противоположных взглядах с своим мужем, продолжать сожительство с ним под одною кровлею. При этом она добавляет, что если она порвет все отношения с мужем и переедет в Петербург, то она не сомневается в том, что я подыщу ей постоянный заработок. И вот подобные наивные до невероятности требования, призывающие меня разрешить домашние распри и недоразумения людей, о которых я не имею ни малейшего представления, прямо в столбняк меня приводят.

– Зачем же отвечать на такие письма?

– А мне сдается, что и такая корреспондентка спрашивает у незнакомого ей человека о столь щекотливых вещах просто потому, что не умеет писать, не умеет найти надлежащую форму, в которую ей следует облечь мысли, терзающие ее. Ведь теперь желание у всех у них одно – вырешить трудную, сложную задачу, внезапно поставленную изменившимися условиями жизни. А потому и не хотелось бы оскорбить кого-нибудь из них молчанием или неделикатным ответом. Ведь все они страстно стремятся к самостоятельности, к настоящему образованию, к общественной пользе. Все эти реформы, так изменившие строй нашей жизни, весь ее уклад и нравы, точно обухом хлопнули их по голове, они потрясены и не могут сообразить, как применить к действительности многие современные требования. Сидят они там в какой-нибудь трущобе, вращаются среди выживших из ума старух и стариков, им не с кем посоветоваться… Вот они и растерялись… К тому же они не привыкли логически думать, не привыкли заботиться о себе, ну, и задают дикие вопросы, заставляют других решать за себя. Можно себе представить, как они душевно страдают… Хотя я уже давно составила мнение о Слепцове как о человеке замечательно великодушном, но этот разговор с ним еще более убедил меня в его сочувствии каждому, у кого оказывается хотя проблеск какой-нибудь мысли. И я подумала, что если он, прощаясь со мной, и забыл о моей просьбе, то, вероятно, только потому, что он в таком деле уже ничем не может помочь. Каково же было мое изумление, когда, через несколько дней после моего посещения, Слепцов зашел ко мне специально за тем, чтобы оставить для моей знакомой несколько адресов дам, которые соглашаются сделать ей заказы на шитье своих туалетов.

notes

Сноски

1

компаньонка (фр.).