Дикий. Его неудержимая страсть

Вопросительно заламываю бровь, в принципе и так зная, что она сейчас скажет.

– Остановиться. Пусть все остается, как есть. У тебя крутые спортивные клубы. Зачем нужны эти бои?

Опять одна и та же пластинка…

– Рина, это моя жизнь. То, чем я занимаюсь – это я сам. Мне нравится борьба, экшен, когда жизнь ключом бьет и несет меня вперед. Благодаря боям у нас есть все это, – обвожу пальцем нашу далеко не маленьких размеров квартиру в центре столицы, – мы живем так, как нравится нам. Можем позволить себе пусть пока не все, но многое.

– Матвей, у нас бы все это было, даже если бы ты просто держал свои спортивные залы!

– Не факт. И я не могу вот так взять и остановиться на этом сейчас. Понимаешь?

Качаю головой и нервно тру переносицу. Смарт начинает снова наяривать, в который раз за вечер выбешивая. Пришел час назад домой, а они, сука, все трезвонят. Кошусь на экран и отключаю звук. Меня нет.

Взгляд зеленых глаз устремлен в пол, на лице нечитаемое выражение. Она умеет скрывать эмоции, если нужно. Вот только я гораздо больше люблю, когда могу их прочитать, потому что очень хочу понять, что у нее в голове.

Ждать, что начнёт ставить условия, или..

– Если это действительно для тебя важно, то иди, – после минутной паузы подает голос Ри и добавляет уже с сарказмом: – Только учти, что транспарантов со своим именем ты от меня не дождешься.

Облегчённо выдохнув, растягиваю губы в улыбке. Знаю, что на самом деле дикарка не пылает радостью, но я ценю то, что она принимает мое решение без выноса мозга. Моя девочка всегда за меня и чувствует меня как никто больше.

– И даже трусики на ринг не бросишь? – обхватываю ее за талию и тяну на себя.

Фыркнув, зараза усаживается поудобнее, намеренно елозя своей горячей промежностью по моему паху. Член оживает мгновенно. Ему много не надо. Только дать почувствовать любимый запах, как он уже готов к команде «Трахать».

– Обойдешься! Может, я вообще не за тебя болеть буду, – язвит зараза, прежде чем отпить немного жидкости из моего стакана.

Янтарная капля стекает по острому подбородку и тут же попадает мне на язык, потому что я выставляю его, чтобы слизать ее.

– Сучка! – говорю в сжатые губы, а потом чувствую, как виски переливается ко мне в рот.

Ммм, как я люблю! Возбуждение высоковольтным током долбит по нервам. Глотаю терпкий вкус алкоголя, смешанный с ее собственным, и глубоко целую.

Стаскиваю через голову свою футболку, а потом руки привычным движением снимают женскую майку, обнажая для меня небольшую грудь. Обожаю, когда Рина ходит без лифчика. Алые соски тут же твердеют, стоит мне взять в рот каждый из них по очереди. Неторопливо облизать и прикусить. Сжать в ладонях грудь, зажав между пальцами соски и снова ударить по ним языком. Ри изгибается, подставляя себя под мои ласки и наощупь ставит стакан позади себя на журнальный стол. Тихий стон подначивает заводить ее еще сильнее. Языком прогуливаюсь вверх к шее, целую скулы, зубами цепляю мочку уха, испытывая нереальное блаженство от неповторимого запаха и вкуса. Даже крэк когда-то уносил слабее, чем любимое податливое тело в моих руках. Рина снова стонет и резко встает, как я думаю для того, чтобы избавиться от шорт, но ошибаюсь. Моя соблазнительная лиса, сверкая расширившимися от похоти глазами, опускается на колени и, обхватив резинку моих штанов, спускает их вниз.

Ствол тут же оказывается сначала в ее горячей ладони, а потом дергается от влажного прикосновения языка.

– Бляяядь, – шиплю, безотрывно наблюдая за тем, как красные губы скользят вверх-вниз, увлажняя член слюной.

Обожаю ее минет. Помню, как долго она училась делать его, но я кайфовал от неуверенных движений, точно зная, что я первый, с кем она его практиковала. Первый и единственный. Ее рот только мой, как и вся она. Говорят, мужику спустя год надоедает одна и та же баба и он пресыщается одним и тем же телом, сиськами, вагиной. Ни хрена подобного. С Риной каждый раз так, как тогда, в самый первый раз, когда я лишил ее девственности около машины.

Не было еще такого, чтобы я посмотрел на другую бабу с мыслями, что хочу ее трахнуть. А зачем? Моя дикая кошка может быть и шлюхой для меня, и самой нежной девочкой. Тонко улавливая мой настрой и умея дразнить так, что иногда хочется разодрать ее на части, а потом залюбить до искусанных губ.

Обхватываю темноволосый затылок ладонями и, удерживая ее голову, толкаюсь несколько раз вверх бедрами. В мозгах искрит от перенапряжения, когда головка проскальзывает Рине в горло, а она смотрит на меня своими глазищами снизу с таким триумфом, что меня ведет еще больше.

Отрываю ее от своего паха и, подняв с пола за плечи, сдираю с ног шорты вместе с трусами. Перед глазами оказывается гладкий лобок. Веду по нему носом и прикусываю нежную кожу.

– Моееее, – вырывается изо рта, пока я закидываю стройную ногу на диван, раскрывая для себя, а сам с исступленным удовольствием пробегаюсь языком по уже мокрым складкам. – Как же ты любишь сосать мне, Рииии. – пальцы с легкостью проскальзывают в ее горячую скользкую плоть. – Любишь?

– Даааа, – рвано доносится в ответ.

Нереально вкусная! Собираю языком всю влагу и ударяю им по клитору, заставляя Рину вцепиться мне в волосы пальцами и протяжно застонать. Она выгибается, самозабвенно насаживаясь на мой язык, жадная хищница, которой, как и мне, всегда мало!

Достаю мокрые пальцы и размазываю ее влагу по собственному члену. Несколько раз сжимаю его у основания, потому что сил нет терпеть. Откидываюсь назад на спинку дивана и подтягиваю Рину к себе за бедро.

– Иди сюда!

Хочу свою дикарку сверху. Это крышесносный вид, когда тугие соски напротив моих глаз, и я в любой момент могу поймать их губами.

Удерживая член в вертикальном положении, с тяжело колотящимся сердцем наблюдаю за тем, как Рина, упираясь ладонями мне в плечи, садится сверху, сдавливая меня собой. Любимые черты лица искажает гримаса наслаждения, рот приоткрывается, и из него сочится долгий стон, также, как и из моего. Слышу собственный хрип, когда совершенное тело моей девочки приподнимается и снова насаживается до основания.

Машинально впиваюсь пальцами в мягкую кожу. Узко, мокро, туго. Охуенно.

Она идеальная, черт раздери! Каждая родинка на ребрах, по которым я сейчас веду пальцами, обхватывая стройную талию, впадинка пупка и острые бедренные косточки. Взгляд прилеплен к месту, где наши тела соединяются в одно, размеренными движениями со звонкими шлепками встречаясь друг с другом. Сдавливаю узкую талию и постепенно ускоряю темп, приподнимая Рину и даже не пытаясь бороться с набирающим обороты оргазмом. Острые короткие ногти вонзаются мне в плечи на каждом глубоком толчке, оглушающие крики Рины проникают сквозь барабанные перепонки, накаляя еще сильнее. Она откидывает голову назад, позволяя мне двигать ее в нужном ритме, с каждой секундой наращивать скорость и едва не рычать от того, как мышцы сводит судорогами. Рывком обхватываю тонкую шею сзади и ловлю распахнутый рот своим. Рина тут же целует меня и начинает дрожать, когда мой указательный палец оказывается между ее ягодиц и надавливает там.

Кончает моментально. Мощно, с хаотичными пульсациями вытягивает из меня оргазм, заставляя и самого напряженно дрожать, уткнувшись лбом в покрытое каплями пота предплечье.

Мы тяжело дышим, склеившись друг с другом. Пульсации между ног Ри постепенно угасают, и кажется, я чувствую, как она улыбается.

– Ты меня сейчас раздавишь, – еле слышный шепот прилетает мне в висок, но вопреки словам Рина не спешит размыкать объятия.

– Ты сильная девочка, тебя не так просто раздавить, – ухмыляюсь, пытаясь сфокусировать расплывающийся взгляд.

Сердце бомбит грудную клетку, когда я откидываюсь на диван вместе с Риной. Вставать не хочется. Мне, блядь, хорошо! Впервые за несколько дней проблем как будто не существует.

Смуглая нежная кожа покрывается мурашками, пока мои пальцы гуляют по изящной спине, собирая влажные волосы и убирая их за плечо. Походу, ей тоже вставать не особо хочется, потому что Ри утыкается носом мне в шею, а у меня помимо того, что сердце лупашит на скорости после бурного оргазма, начинает теперь еще и сосать под ложечкой от того, как ее ладонь ложится мне на грудь. Медленно ведет по коже, легко гладит пальцами.

Не знаю, сколько мы так сидим, наверное, несколько минут. Телефон опять наяривает, напоминая о своем существовании мигающим экраном, но все потом. Мы так редко позволяем себе подобные мгновения по причине банального отсутствия времени, что променять сейчас их на выяснения отношений с каким-то очередным зажравшимся кошельком кажется кощунством.

– Как бы я хотела, чтобы мы оказались где-нибудь на острове, где совсем не ловит связь и интернет, – разделяет мои мысли Ри, заставляя меня хмыкнуть. Да, нам бы это не помешало. Только светит еще очень нескоро…

Нежные пальцы добираются до моего подбородка, ласково скребут щетину, заставляя меня опустить взгляд и захлебнуться в зеленых глазах. Словами о любви мы не бросаемся, наверное, за два с половиной года отношений сказали их от силы раз шесть, но сейчас я отчетливо читаю на дне черных зрачков именно их. Прижимаю Рину крепче и глажу большим пальцем истерзанные поцелуями губы. Мне не нужно ей ничего говорить, она и так все знает. Слова ничтожны и слишком умаляют то, что я в действительности к ней чувствую.

Глава 15

Марина

Как и обещала, транспаранты с собой на первый бой Матвея я не принесла, но и не испытывать мандраж не получается.

Лана трусишка отказалась приходить. Ей хватило того злосчастного боя два года назад, а у меня выхода нет. Разве могу я не поддержать своего говнюка в таком важном для него событии?

Насколько я поняла, бои – это вынужденная и, главное, временная мера. Ненавижу, когда он дерётся. Нет, не так. Я обожаю смотреть, как он проводит спарринги со своими бойцами. Это отдельный вид эстетического оргазма. Каждый раз, когда Матвей укладывает кого-то на лопатки, демонстрируя свою силу, уровень способностей и, чего скрывать, превосходство, во мне буквально все ликует оттого, что этот засранец только мой.

Но то спарринги, а это реальные бои, вроде как относительно легализованные, но никто не знает, чего ждать от этих отбитых на голову бойцов, выходящих сюда, в октагон.

Анонсер объявляет сначала первого противника Матвея, а потом и его самого.

Публика взрывается, услышав давно не произносившееся в этих стенах прозвище "Кэш".