Давай останемся никем

Да, черт возьми, боюсь. Страх – не моя слабая сторона. Успел пережить в жизни многое, а сейчас дыхание спирает.

– Нет, – хаотично мотает головой, так и не отходя от меня. Сгребает кулаками футболку. – Мне очень… Жаль.

– Жаль?

– Да. Я не подозревала, что ты всё это чувствуешь.

– Только я чувствую?

– Что? Что ты имеешь в виду?

Красноречиво опускаю взгляд на её руки, держащие мою футболку с такой силой, что ткань трещит. Ещё немного и разойдется по швам.

– Так не впечатываются в безразличного человека.

Оливия отскакивает от меня, как от огня.

– Нет. Нет, я тебя люблю, но как брата, – если бы мне влили в уши гашеную известь, это не было бы так больно.

И не потому что неправда. Нет. Потому что всё это полный бред, но она хочет думать иначе. Ей проще, когда всё идёт своим чередом. Её так устраивает.

– Брата?

– Да.

Шумно выдыхаю, кремируя её взглядом исподлобья. Как мне осточертело это извечное «брат».

– Ты повторяешь это слово слишком часто. Мне напоминаешь или себе?

– Но это правда. Мы семья. – Сердце оглушающе бомбит. – Все же было так хорошо, – она снова срывается ко мне и с мольбой заглядывает в глаза.

А я ненавижу ее в этот момент. За страх ее непроходящий. За то, что даже себе не признается в том, что чувствует. Настолько боится признаться, что готова играть со мной в игру «брат и сестра» и притворяться семьей.

– Хорошо было тебе, Оливия. И парень есть, и «брат» под боком, которому можно мешать строить личную жизнь. – она ошарашенно распахивает глаза и дышит так, словно не стоит, а бежит на месте. Луна в широких зрачках подрагивает.

– Скайлер, – прикусывает губу с такой силой, что кожа белеет, – пожалуйста, – слезы в её глазах убивают, – давай оставим всё как есть. Останемся братом и сестрой.

Обхватываю тонкие запястья и тяну её за них на себя. Главное, не переборщить, потому что сейчас я способен на многое. В лёгкие врывается сладкий запах, который теперь и на моих губах выжег клеймо и жжёт.

Отрицательно качаю головой.

– Мы не брат и сестра. И мы не друзья. В твоей фразе я слышу только «Давай останемся никем». Эта формулировка будет правильнее.

– Но мы не никто друг другу, – карие глаза утыкаются в мои губы, подтверждая сказанное.

Только смысл совсем другой.

– Никто. Пока ты не поймёшь, что на самом деле испытываешь.

Вдохнув ещё раз поглубже собственный амфетамин, вызывающий сейчас в моем организме отторжение, разворачиваюсь и ухожу.

Глава 42

Оливия

Что это было? Что?

Короткие вдохи – это максимум на что способны мои лёгкие. Кислород внутрь, наружу. Внутрь, наружу.

Прикладываю ледяные ладони к щекам. Я вся горю. Сердце работает на максимум, распирая грудную клетку.

Та дыра, что раньше казалась непреодолимой, вдруг превратилась в маленькую лужу по сравнению с новой, выросшей за секунды.

Секунды, пока Скайлер целовал меня.

И нет, не дырой, а пропастью между мной и Скайлером. Огромной, черной.

Под кожей стремительно проносится будоражащая волна.

Зажмуриваюсь, стараясь не прокручивать в памяти те короткие мгновения, но картинка так и стоит перед глазами. Живая, осязаемая. У нее есть запах, четкий запах парня, который разбудил во мне нечто, о чем я не подозревала. У нее есть глаза – грозового цвета, сильные руки, что еще пару мгновений назад до хруста сжимали меня…

Переношу пальцы на губы и трогаю их подушечками. Они пылают, покалывают. Всё мое тело накалено так сильно, что я еле стоять могу.

Но как так? Я даже не подозревала, что после поцелуя может качаться земля и звезды в небе подскакивать.

Почему? И почему с Роем не так?

Когда Скайлер меня целовал, это не было даже близко похоже на то, что я испытываю с Роем. С моим парнем всё очень мягко и приятно. А сейчас – Господи, сейчас я чувствую себя так, словно я сгусток энергии, внутри которого с бешеной скоростью летают молекулы. Они встречаются друг с другом, сталкиваются и разлетаются в разные стороны, разгорячая меня еще сильнее. Нагревая мой живот, который отчего-то кажется тяжелым. Меня трясёт, в желудке не бабочки, нет. Там хищные птицы, пожирающие мои внутренние органы.

Вздрагиваю, когда слышу, как дверь за Скайлером закрывается.

Перемещаю пальцы к глазам и стираю… слёзы. Они почему-то текут одна за другой.

Ощущение, что я лишилась части сердца. В груди так невыносимо болит, но я не понимаю почему.

Как я не замечала его чувств? Как сблизилась настолько, что вместо того, чтобы рассердиться на его своеволие, вдруг испытываю горечь?

Скайлер сказал, что он мне нравится… он прав. Мне правда безумно нравилось проводить с ним время, ловить его редкие улыбки и морщинки вокруг глаз, которые появлялись всякий раз, когда он щурился. Нравилось, как мы могли легко взять друг друга за руку. Мне всё в нём нравилось.

Но по-братски. Ведь так? Он не может мне нравиться как-то иначе. Это невозможно. Неправильно.

Да даже если допустить одну лишь мысль об этом, от осознания того, как отреагируют родители, волосы на голове дыбом становятся. Они никогда не поймут и не примут. Да и я сама… Смогу ли?

Нет, он дорог для меня, конечно. Как близкий человек, но не как любимый.

Да и тем более любимый у меня уже есть.

Скайлер должен это принять.