– Он сам меня нашел, – пожимаю плечами, и в доказательство телефон в сумочке начинает наяривать.
Матвей. Неужели освободился и нашел на меня минуту? Ехидные слова так и застревают в горле.
Вика бросает любопытный взгляд на экран. При ней у меня нет желания выяснять отношения, поэтому пройдя вперед, я отвечаю на звонок и, отчеканив «Я занята», сбрасываю. Пусть поварится в моем котле.
– Блин, как тут красиво! Снимаете хату или ваша?
Продолжает с восторгом крутить головой подруга.
– Наша. Выкупили не так давно, – отвечаю через плечо, – кофе хочешь?
– А есть что покрепче?
Догнав меня, Ви продолжает осматривать нашу квартиру-студию и усаживается за барную стойку.
– Вино, коньяк, виски.
– Давай виски. И похавать охота.
Достав из холодильника оставшуюся после ужина пиццу, разогреваю ее в микроволновке.
– Так ты не сказала, что за мужик у тебя? – адвокат позавидовал бы её настойчивости.
Не люблю трепаться о нас с Матвеем, но в принципе она с ним уже когда-то пересекалась, поэтому…
– Помнишь, когда мы ходили в клуб, то встретили там твоих знакомых. И среди них был Матвей.
Брови подруги сходятся к переносице, словно она силится вспомнить, а потом удивлённо взлетают вверх.
– Это псих что ли тот? Который тебя за шею из-за стола вытащил?
– Да, – улыбаюсь, вспоминая, что тот вечер стал переломным в наших с ним отношениях, – тот самый псих.
Мой псих…
– Ну ты мать отчаянная. Он же безбашенный, – наклоняется вперед и понижает голос, как будто ее может кто-то услышать, – бьет тебя?
Я начинаю смеяться.
– Скорее, я его.
– Мдааа, – схватив с тарелки кусок пиццы, Вика жадно вонзается в него зубами, – нууу, если у него столько бабок, то конечно можно и потерпеть.
– Ви, ты когда-нибудь видела, чтобы я терпела, если меня били? – усевшись напротив, протягиваю ей стакан с виски. Себе разбавляю колой.
В детдоме приходилось не раз стоять за себя, так что, если нужно кому-то врезать, это я только пожалуйста. Бедной овечкой блеять не стану и подставлять вторую щеку тоже.
– Нет, но тут такие бабки. Один телик чего стоит. И сережки в твоих ушах.
В чем – в чем, а в дорогих вещах она всегда разбиралась. После выпуска у красотки Вики было много папиков, но куда они все делись сейчас?
– Я люблю его, Вик, и дело не в бабках.
– Ой, – презрительно отмахнувшись, подруга стучит своим стаканом о мой и отпивает сразу половину содержимого даже не поморщившись. – Не говори мне всей этой мудотени. Меня, вон, тоже любили, и где все эти мужики? Нет их.
– Ты где сейчас живешь-то? – цепляюсь за возможность перевести тему с себя на нее. – Работаешь?
– Да так, – прожевывая, Вика делает еще один глоток из стакана, – снимаю однушку с девчонкой одной. И работаем вместе.
– Там же?
Многозначительно вскидываю бровь, специально не озвучивая место работы. Последний раз, когда мы виделись, работой она называла секс за деньги.
– Да. Правда клиенты обмельчали. Все такие жлобы стали, лишнюю сотку зажимают, уроды.
Мне неприятно обсуждать эту сторону ее жизни. Глядя на то, как Вика с жадностью поедает несколько кусков пиццы, доливая себе из бутылки коллекционный виски, я словно смотрю на прежнюю версию себя. Даже противно становится отчасти. Не от нее. От себя прошлой. Что когда-то вела себя так же. Мне повезло, в моей жизни появилась розовая единорожка Лана, а следом за ней и Матвей. Только благодаря ему я не свалилась в эту яму, в которой сейчас находится Вика и, кажется, даже не собирается выкарабкиваться.
Невольно кошусь на телефон, подсознательно ожидая, что мой «трудоголик» позвонит еще раз, но Кешнов больше не звонит.
Вика рассказывает о том, как погиб Антон, потом начинает бродить по квартире, рассматривая расставленные по полкам вещи, и останавливается напротив нашей с Матвеем фотографии.
– Слушай, ну он конечно красавчик. Что-то мне казалось, он был поменьше.
– Да, он немного изменился. Спорт творит великие вещи.
– Ммм. И чем он у тебя занимается?
– Держит сеть спортивных клубов.
И занимается подготовкой бойцов к боям. Но последнее не договариваю.
Сажусь на диван, наблюдая за тем, как Вика подносит к лицу рамку и довольно долго смотрит на фото.
– Ого. А щас он где?
– В командировке.
Вернув рамку обратно, Ви плюхается рядом, едва не расплескав виски на обивку дивана.
– И часто в командировки ездит?
– Не очень уж.
Мне не нравится, что тема разговора снова перекочевала на нас, поэтому и поддерживать разговор особо не стараюсь.
– Ну знаешь, я бы на твоем месте с ним гоняла. Я как на фотку глянула, честно скажу, захотела его. И думаю, не я одна. Мужик видный. При бабле. А ты отпускаешь. Нельзя так, Рина.
– Вик, давай не будем, – раздраженно ставлю стакан на стол, потому что то, что она озвучивает, вызывает внутреннее противление.