В опасной близости

– Сейчас выйду, – отвечаю ей. – Дугалт, я прошу тебя, ложись спать. Хватит наводить бардак в шкафу. Я уезжаю.

Не успеваю выйти, Дугалт спешно выхватывает мой чемодан. Его лицо покраснело, видимо, от спешных сборов, а может я его вывела из себя. Не важно, иногда хорошо позлить большого мужчину.

– Я. Сказал. – Он взбешён, господи, это реально горячий мужчина, когда зол. – Провожу. Тебя. – Он выделяет каждое слово.

Смотрю на него долгим взглядом, жду, что он накинется на меня и поцелует, испортит к чертям собачьим мою причёску, но я буду счастлива. Но вместо этого он начинает стаптывать задники на кроссовке из последней коллекции Nike. Которые, скажем, кстати, именно я купила ему. Сказать, что я в бешенстве, нет, я в долбаной ярости. И теперь ни один его поступок не изменит испорченной таким варварским способом обуви.

– Какой же ты … – я хочу выразиться, чтобы он понял, насколько он сейчас насрал мне в душу.

– Какой? – Он пыхтит над шнурками и даже не смотрит на меня. Просто засовывает шнурки в кроссовки! Да пошёл он.

Открываю дверь и начинаю спускаться по лестнице, уверена, что совместная поездка в лифте закончится кровожадным побоищем.

Пока я спускаюсь, меня никак не покидает мысль о проклятой обуви. Моё мнение – если ты берёшь дорогую обувь, то необходимо за ней правильно ухаживать. Все это время я натыкаюсь на стену непонимания и тупости. Зачем отдавать такие деньги, чтобы он мог просто убить при мне мой подарок?

Я понимаю, что это вроде как мой фетиш, не его, но отношение в целом раздражает. Толкаю входную дверь и выхожу на улицу.

– Что с тобой? – Моника беспокойно тарабанит пальцами по рулю. – Ты не одна едешь?

– Черта с два, Дугалт решил, что ты будешь нас катать до утра. – Скриплю зубами.

– Ну, этому есть разумное объяснение. Он твой муж и хочет тебя проводить. – Замолкает. – Он взбесил тебя не этим, да?

– Как всегда, Моника. Даже не спрашивай. Сейчас сама все увидишь. – Оборачиваемся обе на щелчок двери. И вот он – мой муж во всей красе, клетчатая рубашка навыпуск, джинсы темно-синие, немного подвёрнутые снизу, кроссовки со стоптанными задниками… Он даже не потрудился завязать шнурки.

– Эй, Бойд, классно выглядишь, – кричит Моника.

Какого…

Он проходит мимо неё и бьёт ладонью по ее протянутой руке.

Я стою с открытым ртом и ничего не понимаю.

– Эй, ребята, да у вас уже рабочий тандем? – Сажусь на переднее сидение, чтобы не видеть этот тихий ужас.

– Ты только что подняла своего мужа из постели, или вы, ребята, трахались? – Вот в этом вся Моника, прямо, никаких «вокруг да около».

Дугалт что-то бубнит, усаживается сзади, а я пожимаю плечами, не хочу, чтобы она думала, что все совсем плохо. Прибавляю радио и начинаю напевать какой-то песенке.

– Ты определённо не знаешь слов, дорогая. – Дугалт обнимает мои плечи, вытягивая свои длинные руки.

– А ещё у неё противный голос. – Смеётся Моника. – Как всегда, так ведь? Ты никогда не умела тянуть и сейчас не надо.

– Смейтесь, упыри, я вам назло буду выть до аэропорта, чтобы не было так весело. – И я начинаю в буквальном смысле кричать слова невпопад. Моника кривится и убавляет звук.

– Хуже твоего пения только стоптанные задники на обуви у Бойда. – Да, да, хочу закричать я. – А вообще, я думаю, у вас недостаточная половая жизнь.

– … – Да мне нечего ответить, я открываю и раскрываю рот, как рыба, выброшенная на берег. Жду, что скажет мой муж. Напряжение за моей спиной настолько осязаемо, что можно повесить топор.

– Сейчас поскучаете немного друг по другу, успокоитесь, и все будет нормально. – Смотрит в зеркало заднего вида. – Бойд, перестань хмуриться, твой лоб замучили морщины. Я… Блин… Хорошо, я молчу, шеф.

Что? Моника кого-то слушает? И этот кто-то мой муж? Не веря, оглядываюсь, чтобы посмотреть, что же такое страшное он ей показал, и ничего. Обычный Дугалт, молчаливый и смотрящий на меня с нежностью.

– Дуг, меня бесит, как ты относишься к вещам. Серьёзно, я не собираюсь спорить в машине или рассказывать, но Моника, она своя, и это лучше, чем мы поругаемся, – говорю ему я.

– Я торопился, и ты меня подгоняла. – Я опускаю зеркало напротив пассажирского сидения и смотрю на него с недоверием. – Хорошо, я всегда так делаю. Всегда можно купить ещё такие. Не быть же обуви вечной?!

Да, действительно. Отдай за его подарок полторы штуки баксов и плюнь на то, что он творит. Даже не вижу смысла что-либо отвечать, с ним и так все понятно. Остаток дороги мы едем молча, я закрываю глаза и наслаждаюсь лёгким покачиванием в машине. Оно успокаивает, помогает отключиться от всего. Мы приезжаем ровно за час до регистрации, Дуг везёт мой чемодан, а Моника идёт со мной, держась за руки.

– Я думаю, Бойд очень расстроен, что ты уезжаешь. Он серьёзный парень, тебе ли не знать?! – шепчет она. – Сама посмотри на него.

– И что я должна увидеть? Ну, красивый, высокий… – отвечаю я.

– Он сексуальный, дура. На работе он всем девушкам нравится, они с ума сходят, когда он рядом, – уверяет она.

– Ты сейчас для чего это говоришь? Чтобы убедить меня или успокоить себя? – Останавливаюсь и смотрю ей в глаза. – Вы с ним спите?

– Больная что ли? – Задыхается от возмущения. – Я бы никогда в жизни не переспала с твоим мужем. Ты чокнутая.

– Тогда к чему все эти «смотри, какой классный Бойд»? – шиплю я.

– К тому, что иногда мы не видим очевидного, зачастую тот, кто рядом, является единственной ценностью, а не дорогущий кусок обуви. – Целует меня в щеку. – Присмотрись к тому, кто рядом. Счастливого пути.

Она уходит, смущённо улыбается и машет мне на прощание. Я же стою, как вкопанная, и смотрю ей вслед, что она сейчас мне наговорила?

– Мы дошли до паспортного контроля, – говорит Дугалт. – Иди ко мне.

Он заключает меня в объятия и целует в обе щеки, потом медленно наклоняется к губам. – Я буду очень скучать по тебе, злючка.

Его поцелуй такой нежный, родной, я забываю, где мы. Обнимаю его за шею и притягиваю для более глубокого поцелуя, мои пальцы скользят по его спине вниз, и вдруг он отстраняется.

– Иногда лучше остановиться, – тяжело дышит, – я ведь могу перестать себя контролировать.

Боже, ну почему!!! Мне хочется закричать: «Так не контролируй!!» Но я отхожу от него, беру ручку от чемодана, иду на паспортный контроль, оглядываюсь и вижу его взгляд. Он машет мне вслед и уходит. Ну почему все так размыто и флегматично? Он сдержал себя, я сдержала, и как итог – оба в пролёте.

Захожу за линию контроля и ловлю себя на мысли, что мне жутко хочется курить. Сдерживаю свои желания и сажусь в кресло ожидания. Несколько раз прокрутив все новости на сайте нашей компании, поднимаю глаза, чтобы посмотреть на информационное табло. И вот она, засада.

– Вот, дерьмо, – ругаюсь я вслух.

Рейс задерживают на целый час. Снимаю куртку и бросаю ее на ручку чемодана. Беру сумочку и иду в комнату для курящих. На хрен, у меня скоро взрыв будет. Я постоянно бешусь и раздражаюсь, пора бы уже мне выпить успокоительное.

Закрываю за собой дверь, включаю вытяжку, опершись на стену, затягиваюсь. Гребаный ад, как хорошо, закрываю глаза от удовольствия. Едкий ментоловый дым распространяется по моему телу и заставляет мои мышцы расслабиться. Всего одна затяжка даёт мне передых от всех мыслей.

– Только что ты убила половину своих яйцеклеток, – голос Купера отрезвляет мой одурманенный мозг.

– Мои яйцеклетки в полной готовности, всегда. На этот счет можешь не переживать, – отвечаю ему.

– Не кажется странным такой пофигизм по отношению к себе? – спрашивает он.