Укрощение строптивых

– Не думаю, что мне это интересно, – насмешливо отозвался Хью.

– Кстати, – добавил Паскаль после некоторого молчания, прокладывая путь сквозь толпу почтенных матрон, молодых офицеров и шуршащих кринолинами юных красоток, которые стояли в ожидании музыки, – думаю, тебе интересно будет узнать, что твоя маленькая бабочка сегодня тоже здесь.

– Моя кто? – Хью в удивлении вскинул брови.

– Маленький неуправляемый варвар, которого ты привез из Маяра. Ты ведь сам ее так описал. – Бакенбарды у Паскаля задергались. – Хотя я с тех пор пришел к выводу, что ты либо совсем спятил, когда сказал это, либо она волшебным образом преобразилась за время твоего отсутствия. А вот и она. – Он небрежно махнул рукой в сторону сияющей зеркальной стены, где были расставлены стулья для гостей, не желающих танцевать.

Хью увидел группу молодых людей, окруживших прелестное стройное юное создание в белом бальном платье. Девушка весело улыбалась одному из них. Когда она, смеясь, вскинула голову, ее тщательно уложенные в сетку волосы заблестели в свете множества огней.

– Боже правый! – вырвалось у графа, он замер. Ему не приходило в голову, что Иден Гамильтон окажется белокурой, хотя вряд ли это слово годилось, чтобы верно описать цвет ее блестящих волос, собранных в пучок и уложенных в сетку. Он вспомнил бесконечные акры спелой пшеницы и пробормотал вслух что-то неопределенное. Генри с нескрываемым удивлением смотрел на него:

– Ты хочешь сказать, что провел с ней почти две недели и не видел, какого цвета у нее волосы?

– Мисс Гамильтон всегда была в индийской одежде – в сари и с накидкой на голове, – хмуро ответил Хью. Он, разумеется, признавал, что Иден Гамильтон наделена необычной красотой, но никак не подозревал, что девушка может быть такой притягательной в скромном белом бальном платье, единственным украшением которого были оборки. Ее загорелые обнаженные шея и плечи были нежно-золотистого цвета, а тонкую талию, насколько было возможно разглядеть сквозь толпу ухажеров, он вполне мог обхватить ладонями. Именно это тогда и произошло, вдруг с раздражением вспомнил граф, когда он, охваченный чувствами, обнял и поцеловал ее той давней ночью на равнинах Раджпутаны.

В высокой зале заиграла веселая музыка, граф сквозь прищур глаз наблюдал, как Иден Гамильтон кружится в паре с сияющим от счастья молодым офицером.

– Соблазнительный кусочек, – лениво протянул граф, – неудивительно, что они так и вьются вокруг нее.

– По-моему, ты несправедлив к ней, – хмуро заметил Паскаль.

– Да что ты, Генри? Уж не заинтересован ли ты сам?

– Разумеется, нет! Но я поговорил с ней раз или два и не сказал бы, что она такое бесстыдное создание, как ты меня уверял.

Хью, может быть, и согласился бы с ним, если бы не вспомнил, что рассказал ему Бага Лал.

– Можешь думать что угодно, Генри, – сухо отозвался он. – Я знаю, что говорю.

– Дело твое. – Паскаль пожал плечами и направился вслед за Хью в кабинет сэра Перси.

* * *

Когда несколько минут спустя музыка умолкла, Иден попросила партнера извинить ее и уселась на свободный стул рядом с миссис Портер. Оборки хлынули вниз с ее тонкой талии, а широкие юбки зашуршали, когда она наклонилась вперед, чтобы взять бокал у проходящего мимо слуги.

– Тебе хорошо здесь, дорогая? – с беспокойством спросила Кларисса Портер, заметив раскрасневшиеся щеки и частое дыхание девушки. Это был первый выход Иден, ее первое появление в обществе, и миссис Портер весь вечер ужасно волновалась: вдруг что-то случится, пойдет не так. К счастью, Иден держалась с самого начала просто замечательно, и Кларисса особенно порадовалась, что, когда начались танцы, недостатка в партнерах у девушки не было. Конечно, ей хотелось, чтобы и вокруг Аллегры и Алвы крутилось столько же кавалеров, но она понимала, что мисс Гамильтон вызывает всеобщее любопытство и привлекает внимание как незнакомка. Очень мило, что молодые люди стараются помочь ей.

– Мне здесь очень нравится, благодарю вас, – ответила Иден и с удивлением поняла, что говорит правду. Она без особой радости ждала этого вечера, но, к счастью, ни одно из сомнений, которые так беспокоили ее, не подтвердилось. Никто, даже включая самых любопытных сплетниц, не задал ей ни одного вопроса о прошлом, а кавалеры, с которыми она танцевала, в один голос с неподдельной искренностью твердили, что со стороны Портеров в высшей степени несправедливо было прятать ее столько времени. А если кто-то и заметил, что на Иден ношеное платье Аллегры Портер, то у них хватило такта не выказывать этого.

– Просто не верю, что ты так хорошо танцуешь, – с одобрением сказала миссис Портер, – особенно если учесть, что тебя не учили танцам.

– Это оказалось намного легче, чем я ожидала, – смеясь, ответила Иден и вспомнила скучные занятия в музыкальной комнате у полковника Кармайкла-Смита под строгим взглядом миссис Персиваль.

– Начинается вальс, – заметила миссис Портер, услышав следующую мелодию. – Надеюсь, на этот раз Аллегра танцует не с Лоуренсом! Она уже танцевала с ним три раза, это неприлично... О! Просто восхитительно! – Миссис Портер восторженно вздохнула, увидев свою старшую дочь с очень достойным офицером Бенгальского пехотного полка. – Это, кажется, майор Роберт Меткаф? По-моему, он очень состоятельный и свободный. Интересно, он танцевал с Аллегрой раньше? Ты не заметила, дорогая?

Но Иден не смогла ответить – ее вдруг окружила толпа одержимых надеждой молодых людей, умоляющих удостоить их чести потанцевать с ней. Иден не знала, на ком остановить свой выбор, она просто смеялась и качала головой, говоря, что слишком устала от духоты и просит не сердиться на нее, если она немного передохнет на прохладной террасе. В следующее мгновение молодые люди подняли невообразимую суматоху в борьбе за право сопровождать ее, а Иден, воспользовавшись моментом, подхватила юбки и незаметно выскользнула на террасу.

Она с облегчением вздохнула, когда шум и духота переполненной бальной залы сменились тишиной теплой ночи. В просвете между кустарниками Иден видела широкий белый берег Джамны и слышала тихое ее течение. Где-то вдали завывание стаи шакалов смешивалось с барабанной дробью тамтамов и другими звуками ночной Индии, которые Иден знала и любила с рождения. Она вдохнула легкий ветерок, наполненный мириадами городских запахов, запахами неизбежных сточных канав и близкой реки, и отошла в тень.

Широкие обручи кринолина были непривычны для Иден, и она неожиданно для себя ударилась ими о балюстраду, хотя думала, что до нее еще не менее четырех футов. У девушки вырвался досадливый возглас, когда китовый ус в корсете больно воткнулся ей под ребро.

– Из этого я заключаю, что вы не очень-то рады нашей встрече, мисс Гамильтон?

Иден резко обернулась и в ужасе увидела высокую фигуру, надвигающуюся на нее из тени. Значит, он вернулся!.. Она впервые видела графа Роксбери во всем черном, почему-то ей показалось, что черный цвет подчеркивает дьявольское выражение его тонкого красивого лица. Но ничего нового в его насмешливых голубых глазах Иден не увидела.

– Я не знала, что вы вернулись в Дели, ваше сиятельство.

– Вижу, что не знали, – согласился граф, заметив выражение досады, промелькнувшее на ее лице. Он и сам, не понимая почему, был раздосадован и резко добавил: – Я почел за лучшее сразу же вернуться, как только узнал из сообщений Бага Лала о вашем неподобающем поведении.

Иден отступила на шаг, ее юбки прижались к балюстраде. Она решила было изобразить полную невинность, но тут же поняла, что делать этого не следует, потому что непонятно как, но граф в курсе ее ночных визитов к Мохаммеду Хаджи. Вскинув подбородок, она надменно спросила:

– С каких это пор я должна отчитываться перед вами в своих действиях, сэр?

Хью молча посмотрел на нее в задумчивости, губы не слушались его. Ему следовало отругать ее или хотя бы указать, что он отвечает за ее поведение, пока она остается под покровительством Фредерика Портера. Но вместо этого он с удивлением услышал со стороны свой голос, который к тому же звучал куда добрее, чем ему хотелось:

– Может быть, вы расскажете мне, что вы ищете в Мируте? Возможно, я мог бы помочь...

У Иден округлились глаза, бешено забилось сердце, ее вдруг охватило необъяснимое желание поделиться с ним своими заботами, захотелось, чтобы он утешил ее. Однако в следующее мгновение глаза ее уже сверкали от гнева.

– Нет, – холодно проговорила она. – Мои дела в Мируте никого не касаются, вас в том числе.

Хью показалось, что она окружила себя непроницаемой стеной, такой же, как перегородки purdah, которые скрывали женщин в Большой зале дворца Малраджа.

– С вашего позволения, ваше сиятельство.

Хью безмолвно наблюдал, как она удаляется. Тяжелый узел волос придавал удивительную трогательность ее юной фигурке. Хью думал, что девушка возвращается к танцующим, но она направилась к стоящей в дальнем конце террасы скамейке, ее гордо выпрямленный стан красноречивее всех слов говорил, что она хочет остаться одна. Хью уже было собрался уйти и оставить ее одну, но Иден, еще не привыкшая садиться в кринолине, не рассчитала и опустилась мимо скамейки.

Раздался приглушенный возглас, и Хью с удивлением увидел, как мисс Гамильтон исчезает в белоснежной пене нижних юбок, а один из обручей непочтительно ударяет ее по лбу...

Первым порывом Хью было броситься на помощь, но вместо этого он остановился и от души расхохотался. Иден, безуспешно боровшаяся с нижними юбками, от возмущения не могла вымолвить ни слова, однако через мгновение тоже рассмеялась.

– Должна сознаться, я еще не очень уверенно чувствую себя в этих штуках, – наконец произнесла она. – Когда я приехала в Маяр, я еще носила фартучки и панталончики, там мне было намного удобнее в восточной одежде.

К этому времени она уже справилась с юбками и сидела, как подобает даме. Хью уселся рядом. Иден бросила на него быстрый взгляд из-под ресниц. Она увидела, что он сидит совершенно спокойно, ничто не мучает его совесть, и с интересом рассматривает разросшийся сад миссис Мид. Ее очень удивило, что она не испытывает никакого смущения, сидя рядом с ним и касаясь обнаженным плечом его рукава. А ведь она должна была бы обидеться на него. Вообще-то, честно говоря, он не давал ей повода плохо относиться к себе, если, конечно, не считать непростительного ночного происшествия, когда он поцеловал ее, а потом категорически отказался отпустить в Равалпинди с капитаном Молсоном и его людьми.

При этом воспоминании Иден вздрогнула и замерла. Совсем некстати вспомнилось ей именно это происшествие, ведь граф сидит рядом, а бледная луна освещает его чувственные губы, требовательное прикосновение которых так возбудило ее тогда. Иден опять вздрогнула, вспомнив настойчивость его теплых и твердых губ. Тело Иден выдавало ее, и она изо всех сил старалась унять сердцебиение и утихомирить вздымающуюся грудь. Она чувствовала, как набухают соски, зажатые тесным корсетом, и девушка резко вскочила на ноги.

– Думаю, мне лучше уйти, – холодно сказала она, ненавидя себя за то, что говорит срывающимся голосом. – Портеры начнут беспокоиться, куда я пропала.

– Разумеется, с вашей стороны крайне неосторожно оказаться в компании с человеком моей репутации, – согласился Хью, выражая вслух мысли Иден.

Девушка увидела, как сверкнули белизной в темноте его зубы. Она вскинула голову и отвернулась. Внезапно он схватил ее за запястье, и, хотя ей было очень больно, она с вызовом посмотрела на него. Однако, увидев выражение его лица, она почувствовала, как перехватило дыхание и холодный страх спустился по позвоночнику.

– Предупреждаю вас, мисс Гамильтон, – тихо сказал Хью, он больше не улыбался, – что я собираюсь выяснить, чем вы занимались в Дели, что замышляли здесь в мое отсутствие. Будьте уверены, я не позволю вам разгуливать ночами по улицам цивилизованного города, будто это какое-то феодальное королевство вроде Маяра. Здесь действуют другие законы, и я добьюсь, чтобы вы выполняли их.

– Но ведь я не обязана отчитываться перед вами, не понимаю, как вы добьетесь цели, – с вызовом произнесла Иден и высвободила руку из его руки. – С вашего позволения, ваше сиятельство.

Хью еще некоторое время сидел неподвижно, пока не стихло шуршание ее юбок, глаза его мрачно блестели.