Великолепие шелка

Молодой малаец поклонился с бесстрастным лицом.

Он служил еще лодочником при Рэйсе Уоррике и достаточно хорошо был знаком с нетерпеливым нравом своего хозяина, чтобы не распознать то же свойство в проявившей настойчивость его дочери. Завернувшись в плащ, он прыгнул в привязанное к пристани суденышко, уверенный, что как только волнение и ветер улягутся, упрямая мисс Уоррик захочет отправиться в путь.

Сидя в сторожке, Чина слушала протяжную и заунывную песню в исполнении ветра. Начавшийся наконец ливень забарабанил по тонкой крыше с такой силой, что заглушил даже раскаты грома и грохот прибоя. В квадратное окно видны были вспышки молний, освещавшие отдельными участками вспенившуюся поверхность моря.

Не в силах сдержать нетерпение, девушка начала шагать взад-вперед по влажному деревянному полу, проклиная и погоду, и вызванную ею такую нежелательную задержку.

Она не должна думать о том, что, возможно, и ошибается, полагая, будто Этан сбежал на лорче. Но, с другой стороны, разве не видела она своими глазами, как на него напали возле • поручня полдюжины китайцев?

Измученная сомнениями, Чина постаралась избавиться от них упрямым взмахом головы. И снова послышались неустанные шаги по неровному полу ее маленьких, обутых в ботинки ног.

Конечно же, Этан сбежал со «Звезды лотоса» на борту пиратской лорчи. Думать по-другому было бы просто глупо, и Чина, естественно, начала строить различные предположения и догадки, согласно которым ему пришлось по тем или иным причинам взорвать боеприпасы, после чего, воспользовавшись поднявшейся суматохой, он сумел скрыться. В то же время некий голос нашептывал ей упрямо: почему же Этан не направился прямо на «Орион», а оказался на борту лорчи? Прошло больше недели с тех пор, как затонула «Звезда лотоса», – достаточное время, чтобы вернуться назад.

«Нет, нет, нет!» – злилась Чина на саму себя и затыкала уши как будто для того, чтобы не слышать собственных мыслей.

Она подбежала к окну и снова выглянула наружу, однако в этот момент ярко вспыхнувшая молния погасла, и в наступившей вслед затем кромешной тьме уже ничего нельзя было разглядеть. Девушка понимала, что попытка переправиться в такую погоду через пролив будет выглядеть сущим безумием и что Лам Тан, хоть и был слугой исполнительным, наотрез откажется выходить в море, пока оно не успокоится. Рассчитывать лишь на себя она также не могла, поскольку прекрасно знала, что в такой шторм ей не справиться с лодкой.

Когда Чина отвернулась от окна, раздался мощный удар грома, и в то же мгновение маленькая сторожка вздрогнула и покачнулась. Странный звон в ушах заставил девушку кинуться к двери. Но стоило ей только схватиться за ручку, как ее едва не сбил с ног вбежавший внутрь Лам Тан, вместе с которым в помещение ворвались шквальный ветер с дождем.

– Мисси! Мисси! – позвал он.

– Что случилось, Лам Тан?

Прислонившись к двери, с посеревшим лицом и выкатив от ужаса глаза, он пробовал что-то сказать по-малайски, однако так учащенно дышал, что Чина ничего не смогла разобрать.

– Говори, пожалуйста, помедленнее, – попросила она, но ее слова были заглушены новым ударом грома, который, казалось, собрался снести маленький домик с лица земли. Крыша скрипела и трещала, дождь еще сильнее забарабанил по ней, и девушка со слугой уже не слышали в этом шуме друг друга.

«Не град ли?» – подумала с сомнением Чина. Во время пребывания в Кенте ей неоднократно приходилось наблюдать в ненастную весеннюю пору и ранней осенью данное небесное явление. Тяжелые льдинки бомбардировали неутомимо окна и крышу бродхерстского замка, наполняя невыносимым грохотом комнаты. Однако разве могло случиться такое здесь, в Азии?

Девушка снова бросилась к выходу. Лам Тан, опустив свою дрожавшую руку ей на плечо и неся испуганно какую-то тарабарщину, попытался остановить Чину, но та оттолкнула его и распахнула дверь. Дождь мгновенно промочил ее насквозь. С водяными потоками между тем низвергалось вниз с неба нечто еще, что моментально осело на ее платье, ресницах и волосах, словно какая-то невиданная еще ею пудра. Она, закашлявшись, ощутила на губах горечь, ее сердце, казалось, подскочило и остановилось. Это мог быть – хотя такого и быть не могло – только пепел!

Не обращая внимания на дождь и падавший сверху горячий песок и камни, которые она приняла было ошибочно за' град, Чина бросилась на пристань. Взглянув уже оттуда на горы, она разглядела во мраке огромное клубящееся облако, относимое ветром к северо-востоку, и услышала грозный гул, вырывавшийся из недр давно уснувшего, как полагали все, бадаянского вулкана.

Тяжело дыша и скользя на мокрых досках, она побежала снова в сторожку.

– Лам Тан! – закричала она, ворвавшись в помещение. – Отведи «Темпус» к восточной оконечности острова!

И старайся держаться как можно ближе к берегу! Ты меня понял? Ближе к берегу!

Лам Тан молча кивнул с бледным, испуганным лицом.

– Если начнется извержение, лава потечет по западному склону. Как раз сюда, к сторожке и пристани. – Чина говорила на английском, поскольку не знала, как выразить это по-малайски, и только молила Бога, чтобы Лам Тан правильно понял ее. – Так уже было во времена моего дедушки. Поток лавы оставил тогда на склоне вулкана глубокую ложбину, по которой она наверняка потечет и на этот раз. Так что нам надо укрыться поскорее в безопасном месте.

– Я буду ждать вас возле мангровых зарослей, мисси. Вы ведь должны еще сбегать сейчас за семьей, не так ли?

Когда Чина кивнула, он усмехнулся едва заметно.

– Лам Тан не допустит, чтобы лодка запуталась в корнях и ветвях. Лам Тан не подведет вас.

Она улыбнулась ему в ответ и, глубоко вздохнув, шагнула в ненастье. Ветер и дождь вцепились в ее юбки, облака смешанного с песком пепла ослепили глаза. Чина наклонила голову и побежала, стараясь держаться под кронами деревьев. Пепел был горячим, и она всю дорогу благодарила Господа за то, что идет дождь, без которого джунгли неминуемо вспыхнули бы.

Родовое гнездо Уорриков было ярко освещено. Взбежав по ступеням под защиту веранды, Чина застала там свою мать и взволнованную челядь. Светлые прежде доски, устилавшие пол, почернели от пепла, покрылись сажей окна. Гроза не прекращалась, раскаты грома сопровождались мощным, рокочущим ревом вулкана. Все вокруг сотрясалось и колебалось, слуги, вне себя от страха, вопили пронзительно и шептали сквозь рыдания молитвы.

– Чина, где ты была? Я как раз собиралась послать кого-нибудь за тобой! – Мальвина с побелевшим, осунувшимся лицом сжала в объятиях дочь, и их глаза встретились на одно короткое мгновение.

– Лам Тан отведет «Темпус» на мелководье возле мангровых зарослей, где он и будет ждать нас, – произнесла Чина торопливо.

– О, я не знаю, правильно ли это – бежать нам отсюда, детка! – сказала Мальвина, прижав к груди дрожащие руки. Может быть, лучше...

Ужасный взрыв заглушил ее последние слова. Ударивший в небо фонтаном огненный пламень, вырвавшийся из недр горы, рассыпал далеко вокруг огромные оранжевые искры, рассеивая ночную тьму. Сама твердь земная, казалось, стремилась вырваться из-под ног, и, словно сухие листья, подхваченные порывом ветра, слуги, визжа от ужаса, ринулись кто куда.

Не видя ничего из-за носившегося в воздухе пепла, Чина бросилась во внутренние покои, но и там было не лучше: стекла в окнах вылетели от взрыва, и коварные облака, проникнув во внутренний двор через распахнутые ворота, свободно перемещались из комнаты в комнату, слой за слоем покрывая ковры, мебель, бесценную посуду и изумительнейшие образцы восточного искусства вулканической пылью. Чина, прикрывая подолом одной из юбок рот и нос, огляделась беспомощно вокруг: неужели все это происходит здесь, на плантации «Царево колесо»? Этого не может быть!

– Чина, где дети? – Мальвина, стоя возле нее, указывала в страхе куда-то руками. Голос ее звучал приглушенно, так как она точно так же, как и Чина, закрыла нижнюю часть лица – в данном случае шелковой вуалью.

Чина бросилась было на их поиски, но тут же увидела Дэймона с Аль-Хаджем. Ее сводный брат нес на руках всхлипывавшую Филиппу. Брэндон, бледный, сжимал отважно в руках котенка, стараясь не выказывать страха, хотя его и била мелкая дрожь.

– А где Джумай? – спросила Чина кашляя.

– Убежала! Как и все остальные! – донеслось до нее сквозь грохот разъярившейся стихии.

– Я не оставлю вас одну, мисси, – произнес решительно Аль-Хадж. – Нам следует поторопиться. Уже сейчас невыносимо жарко, и неизвестно, что еще будет потом.

Обстановка становилась все более опасной. Хотя поток лавы, как и надеялась Чина, устремился вниз в безумном беге своем по противоположному склону вулкана, из-за сыпавшегося сверху пепла невозможно было разглядеть с веранды, что творилось в саду.

– Мы должны взяться за руки и бежать, – проговорил мрачно Дэймон. – Я понесу Филиппу, а ты, Аль-Хадж, помоги мистрисс и мисси Чине... Брэндон, схватись за мою рубашку и ни в коем случае не отпускай ее. Ты понял?.. Всем все ясно?

Все закивали головами. Свет, лившийся из покинутого дома, освещал бледные, испуганные лица столпившихся у веранды людей. Дэймон, бормоча что-то ободряющее маленькой девочке, которая уткнулась лицом в его плечо, побежал торопливо через газон. Остальные последовали за ним, стараясь держаться как можно ближе друг к другу. Но не успели они проделать и двадцати шагов, как Дэймон поскользнулся в грязной жиже из пепла и дождевой воды на изогнутом мостике, ведущем в сад, и, пытаясь уберечь от удара Филиппу, упал на и так уже сломанную руку. Чина, несмотря на громовые раскаты, доносившиеся один за другим со стороны разбушевавшейся горы, услышала, как он застонал.

– Дэймон! – крикнула она и, стряхнув со своей юбки руку Аль-Хаджа, бросилась к брату. Зубы его были стиснуты, по лицу стекал пот, оставляя на нем серые полосы.

Сквозь ветви деревьев на беглецов с новой силой обрушился тяжелыми хлопьями пепел, что не улучшило их настроения. И в такой весьма тревожной обстановке Чина почувствовала вдруг на своем плече руку Мальвины.

– Филиппу понесу я. Ты пойдешь впереди, указывая нам путь.

– Ты устанешь, мама, идти очень далеко! – возразила Чина. – Понесем-ка лучше Филиппу по очереди: то ты, то Аль-Хадж, то я.

– Аль-Хадж слишком стар, тебе же предстоит выбирать дорогу, – заявила твердо Мальвина. – И не спорь со мной, детка!

– Не вижу причин, почему бы нам не меняться время от времени ролями, – продолжала артачиться Чина, но настоять на своем ей так и не удалось: Мальвина заметила вполне резонно, что не знает всех поворотов и изгибов тропы, идущей сквозь джунгли к берегу.

Рожденная и выросшая на плоских, окрашенных в серо-коричневые тона равнинах австралийского штата Квинсленд, Мальвина так и не привыкла к душным азиатским тропикам, хотя никогда и никому не призналась ни разу, какой она испытывала тут ужас. И, естественно, она строго-настрого запрещала своим детям разгуливать без сопровождения взрослых по острову, пребывая в истерическом страхе, что в один прекрасный день их непременно ужалит змея или скорпион или выскочивший невесть откуда свирепый вепрь разорвет на куски.

Конечно, она не была настолько слепа, чтобы не видеть, что Чина и Брэндон, сплошь и рядом нарушая ее запреты, разгуливали как ни в чем не бывало по джунг Хям. И, само собой, ей и в голову не приходило, что когда-нибудь она будет благодарна им за то, что они так хорошо знакомы с окружающей местностью. Зная, что до мангровых зарослей, где поджидал их Лам Тан, можно дойти вдвое быстрее, если воспользоваться одной из самых опасных тропинок, освоенных тем не менее ее детьми еще в самом раннем возрасте, Мальвина рассудила с полным основанием, что только Чина, обладавшая, по ее мнению, отвагой, хладнокровием и крепкими нервами своего отца, должна возглавить их шествие через лес.

Тропинка сильно заросла травой, и во тьме, сгустившейся под пологом джунглей, различать ее было не так-то легко. Только местный житель, вооруженный длинным ножом, смог бы беспрепятственно пробраться по ней. Но у Чины не было ножа, и она, выступая во главе испуганных, усталых людей, постоянно натыкалась на толстые стебли бамбука и путалась в плотных сплетениях лиан. Невозможно было разобрать, замолчал ли вулкан или продолжал свою разрушительную деятельность, потому что по-прежнему низвергавшиеся с неба грозным дождем камни, песок и пепел ударялись о ветви деревьев с шумом, превосходившим по громкости рев морских волн и заглушавшим все остальные звуки вокруг.

В спину им дышало нестерпимым жаром. Антилопы, обезьяны и другие животные, которых они, впрочем, не видели, устремились в панике туда же, куда и они, а именно к морю. Если бы Чина знала о том, что пернатые и лохматые бессловесные твари, обитавшие на Бадаяне, избрали для бегства ту же дорогу, что и они, то почувствовала бы огромное облегчение, ибо данное обстоятельство бесспорно подтверждало, что Чина правильно предугадала направление лавы. Впрочем, в данный момент она ни о чем не могла размышлять. Ум ее словно оцепенел, глаза пылали от соприкосновения с горящим пеплом, которого она, опасаясь сбиться с пути, не счищала с лица, чтобы не сводить взора с тропинки под ногами, освещаемой время от времени вспышками молний.