Черный Пенни

– Да.

Унекер нацепил на уши серебристо-зеленые очки и монотонным голосом прочитал:

– Мистер Хазлитт, это тот джентльмен, с которым фы фстресались, мистер Квин. Он купил свой фторой экземпляр, тот, который был украден из его кфартиры… Дальфе… Мистер Хорнелл, старый клиент. Затем, мисс Джанет Микинс – ox, эти английские имена. И сетфертым был мистер Сестер Сингермэнн с 65-ой стрит. Фот и фсе.

– Боже, благослови вашу старую тевтонскую душу, – сказал Эллери. – Вейли, направьте свои циклопские гляделки вон туда.

В чулане находилась дверь, которая, судя по ее расположению, как и дверь из дальней комнаты, вела в переулок. Эллери нагнулся над расколотым замком. Когда он открыл дверь, место возле замка было исцарапано. Вейли кивнул.

– Взлом, – пробурчал он. – Этот парень настоящий Гудини.

Старый Унекер вытаращил глаза.

– Фзломана! – заверещал он. – Но этой дферью никогда не пользофались! Я нисего не заметил, и детектиф…

– Поразительный промах со стороны местного детектива, Вейли, – заметил Эллери. – Унки, здесь что-нибудь украли?

Бледный торговец с трясущимися руками бросился к дверному книжному шкафу, аккуратно заставленному рядами книг, и завозился внутри, как старый терьер. Затем Унекер испустил глубокий вздох.

– Нет, – сказал он. – Эти редкие… Фсе на месте.

– Поздравляю. Еще один вопрос, – живо сказал Эллери. – Кроме адресов, вы записываете профессии своих покупателей? Унекер кивнул.

– Вот и отлично. Ничего, Унки. Вам будет о чем рассказывать клиентам. Пошли, Вейли. Нам предстоит визит к мистеру Честеру Сингермэнну.

Эллери Куин н сержант Вейли вышли из магазина, прошли по 5-ой авеню и повернули на север.

– Все просто, как нос на вашем лице, – удлиняя шаг, произнес Эллери. – Очень просто, сержант.

– А для меня это сущая галиматья, мистер Куин.

– Галиматья? Наоборот, мы оказались перед цепочкой логично выстроенных фактов. Наш вор крадет ценную марку и прячется в книжном магазине Унекера, в дальней комнате. Услышав, как в магазин вошли полицейский и Фридрих Ульм, он начинает лихорадочно искать пути к спасению. Если его поймают с маркой… Видите ли, Вейли, объяснить кражи одной и той же книги, причем недорогой, можно лишь одним. Вор, Планк, находясь в дальней комнате, засунул марку в одну из книг. По воле случая ею оказалась “Европа в хаосе”. После этого он сразу же убежал из магазина. Сейчас перед ним стоит вопрос возвращения марки. Как, кстати, Ульм назвал ее? “Черный пенни”? Итак, в тот же самый вечер он снова направляется к магазину, дожидается, когда старый Унекер выйдет, потом скупает все экземпляры “Европы в хаосе”. Ему достаются семь штук. Но ни в одном марки нет, иначе зачем ему тогда красть купленные днем книги? Пока все сходится. Не найдя марки, он возвращается ночью в чуланчик Унекера, чему свидетельство – сломанный замок, и находит в унекеровском журнале адреса и имена людей, купивших днем “Европу в хаосе”. Следующей ночью он грабит Хазлитта. Он, наверное, следил, когда тот вышел из конторы. По состоянию купленной две недели назад книги Планк понял, что ищет совсем не ту. Тогда он поспешил в Ист Ориндж, зная не только рабочий, но и домашний адрес Хазлитта, и украл только что приобретенную книгу. И снова не везет. Потому он тайком нанес визиты Хорнеллу и мисс Джанет Микинс, прихватив их экземпляры “Европы в хаосе”. Теперь остался последний покупатель. Вот почему мы и направляемся к Сингермэнну. Потерпев неудачу у Хорнелла и Микинс, Планк неизбежно посетит Сингермэнна. А нам предстоит поймать нашего хитроумного вора.

Честер Сингермэнн, еще совсем юноша, студент, жил вместе с родителями в старых меблированных квартирах. Да, у него есть “Европа в хаосе”, которую он купил для занятий политэкономией. Да, мистер Куин может ее посмотреть. Эллери внимательно пролистал страницу за страницей, но все оказалось тщетно.

– Мистер Сингермэнн, вы не находили здесь старинную марку?

Студент отрицательно покачал головой.

– Я даже не открывал книгу, сэр. А какую марку? У меня самого есть маленькая коллекция.

– Неважно какую, – поспешно ответил Эллери, уловив в голосе Сингермэнна маниакальную заинтересованность увлеченного человека. Они с Вейли поспешно ретировались.

– Вполне очевидно, – стал объяснять Эллери сержанту, – что этот пройдоха Планк нашел марку или в книге Хорнелла, или в книге мисс Микинс. Кого обворовали первым?

– Микинс, кажется, второй.

– Значит, “черный пенни” лежал в ее книге… А вот и этот дом. Давайте нанесем короткий визит мистеру Фридриху Ульму.

На матовой стеклянной двери комнаты № 1026 висела черная надпись:

УЛЬМЫ,

СТАРИННЫЕ И РЕДКИЕ МАРКИ

Эллери и сержант Вейли вошли в огромное помещение. Стены комнаты были увешаны стеклянными ящичками, набитыми сотнями погашенных и непогашенных марок. Несколько специальных ящиков, стоящих на столах, судя по всему, содержали наиболее ценные экземпляры. В комнате было мало свободного места, и воздух в ней напоминал затхлую атмосферу магазина Унекера.

На пришельцев уставились трое. Один с заклеенной пластырем челюстью, похоже, был Фридрих Ульм – старый сухопарый немец с редкими волосами и фанатичным взглядом закоренелого филателиста. Второй, в зеленых очках, был таким же худым и высоким. Он очень походил на Ульма, хотя его нервные движения и трясущиеся руки выдавали в нем человека куда более старого. Третьим оказался коренастый, небольшого роста мужчина с безучастным лицом, который сразу же навострил уши, едва Эллери представил себя и сержанта Вейли.

– Неужели мистер Куин? – спросил он, подавшись вперед. – Я – Хеффли, детектив страховой фирмы. Рад с вами встретиться. Он энергично пожал руку Эллери.

– Эти джентльмены – владельцы конторы, братья Ульмы – Фридрих и Альберт. В момент кражи мистера Альберта Ульма здесь не было. Очень жаль, он мог бы схватить вора.

Фридрих Ульм что-то возбужденно забормотал по-немецки. Эллери слушал с улыбкой, кивая в такт его словам.

– Понятно, мистер Ульм. Значит, дело обстояло так: вы послали по почте приглашения на специальную выставку-продажу трем известным филателистам. Два дня назад к вам пришли трое – Хинчмэн, Петерс и Бенисон. Хинчмэна и Петерса вы знали, а с Бенисоном встретились впервые. Очень хорошо. Первые двое купили несколько марок. Тот, кого вы принимали за Бенисона, замешкался, а потом ударил вас. Да, да, я знаю все это. Покажите мне, пожалуйста, где тут у вас он орудовал. Среди ящиков, возвышающихся на столе, один был плоским, с крышкой из обычного тонкого стекла, вставленного в деревянный прямоугольник-раму. Под стеклом на куске черного атласа виднелось несколько марок. А в центре ящика лежал небольшой открытый кожаный альбом, белая подкладка которого пустовала. В том месте, где крышка и задвижка оказались взломанными, безошибочно угадывались следы фомки.

– Любитель, – презрительно фыркнул сержант Вейли. – Эту чертову крышку легко одолеть голыми руками.

Зоркие глаза Эллери Куина подмечали любую мелочь.

– Мистер Ульм, – произнес он, поворачиваясь к пострадавшему филателисту. – Марка, которую вы называете “черным пенни”, находилась в этом альбоме?

– Да, мистер Куин. Но когда вор взломал ящик, кожаный альбом был закрыт.

– Откуда же он знал, что надо красть?

Фридрих Ульм осторожно коснулся щеки.

– Марки, находившиеся в этом ящике, не предназначены для продажи. Это сливки нашей коллекции. Каждая из них стоит сотни долларов. Когда здесь находились трое покупателей, мы, естественно, говорили и о редкостях. Я открыл ящик, чтобы показать им самые дорогие экземпляры. Так что вор видел “черный пенни”. Он наверняка был филателистом, мистер Куин, иначе бы не выбрал для кражи именно эту марку. У нее веселая история.

– О боже! – воскликнул Эллери. – У этих бумажек есть история?

Хеффли из страховой кампании рассмеялся.

– Еще какая! Мистеры Фридрих и Альберт Ульмы хорошо известны в мире филателии как обладатели двух одинаковых уникальных марок, выпущенных в 1840 году. Их осталось немало, и даже негашеные стоят семнадцать с половиной долларов. Но те, что у мистеров Ульмов, стоят по тридцать тысяч долларов. Вот почему, черт побери, кража такая серьезная. Мы заинтересованы в этом деле, ведь марка застрахована на полную стоимость в нашей фирме.

– Тридцать тысяч долларов! – простонал Эллери Куин. – За маленький клочок грязной бумаги. Отчего так дорого?

Альберт Ульм нервно потрогал зеленые очки.

– Потому что на них расписалась королева Виктория. Сэр Роулэнд Хилл, отец английской почтовой реформы 1839 года, выпустил “черный пенни”, тогда, когда Англия испытывала большие трудности с созданием удачной почтовой системы. Ее величество пришла в такой восторг, что поставила свои инициалы на первых двух марках, вышедших из-под пресса. Королевский автограф сделал их необычайно дорогими, так что нам с братом повезло.

– А где же вторая? Хотелось бы взглянуть на марку, стоящую такие огромные деньги.

Братья бросились к огромному сейфу в углу комнаты. Словно золотой самородок, Альберт нес кожаный альбом. Фридрих озабоченно поддерживал его под локоть, будто охранял сокровище. Эллери повертел альбом в руках. Марка представляла собой прямоугольник с черными надписями и профилем королевы. На светлой части лица выделялись две крошечные буквы “R.V.”, проставленные выцветшими черными чернилами.

– Марки абсолютно идентичны, – сказал Фридрих Ульм. – Даже инициалы один от другого не отличишь.