Пять ночей у Фредди: Ужасы Фазбера. В бассейн!

Освальд сидел на скамейке и слушал. Его не ждали никакие лагеря, бассейны или поездки, потому что у них не было денег. Так что он будет дальше рисовать, играть в старые видеоигры, которые уже прошёл по тысяче раз, и, может быть, ходить в библиотеку.

Если бы Бен остался в городе, всё было бы по-другому. Даже если бы они делали всё то же самое, что и раньше, они хотя бы делали бы это вместе. А ещё Бен всегда мог заставить Освальда рассмеяться, изображая персонажей из игр или идеально имитируя голос кого-нибудь из учителей. Им с Беном было весело, чем бы они ни занимались. Но теперь его ждало лето без Бена – скучное, долгое и пустое.

Мама Освальда почти каждый день работала с двенадцати дня до двенадцати ночи, так что ужин готовил папа. Обычно они разогревали что-нибудь замороженное вроде лазаньи или курицы в тесте, или же ели мясную нарезку и картофельный салат из «Закусочного космоса», которые были ещё пригодны для еды, но уже непригодны для продажи. Когда папа всё-таки что-то готовил, обычно он ограничивался продуктами, которые просто надо кинуть в кипящую воду.

Пока папа готовил ужин, Освальд должен был кормить Порчу, их крайне избалованную чёрную кошку. Освальд часто думал, что для того, чтобы открыть банку с вонючей кошачьей едой для Порчи, нужно примерно столько же кулинарного таланта, сколько папе – для того, чтобы приготовить им ужин.

Сегодня Освальд с папой сидели с тарелками макарон с сыром из синих коробок и консервированной кукурузой, которую папа разогрел в микроволновке. Ужин получился очень жёлтым.

– Знаешь, я тут подумал, – сказал папа, выдавливая кетчуп на макароны с сыром. («Зачем он это делает?» – спросил себя Освальд.) – Я знаю, ты уже достаточно взрослый, чтобы сидеть дома одному, но мне не хочется, чтобы ты сидел один целый день, пока мы с мамой работаем. Я тут подумал: может быть, я с утра буду увозить тебя в город и высаживать возле библиотеки. Ты сможешь там почитать, посёрфить в инете…

Этого Освальд уже пропустить мимо ушей не мог. Насколько папа вообще отстал от жизни?

– Никто больше не говорит «посёрфить в инете», пап.

– А вот и говорит, я ведь только что сказал. – Папа насадил на вилку макароны. – В общем, я подумал, что по утрам тебе можно будет сидеть в библиотеке. Как проголодаешься, сходи в «Пиццу Джеффа», купи кусок пиццы и газировку, а в три часа, когда у меня закончится смена, я тебя заберу.

Освальд задумался над папиным предложением. «Пицца Джеффа» была какая-то странная. Не то чтобы грязная, но очень неухоженная. Винил на сиденьях в кабинках залепили скотчем, а от меню над прилавком отвалилось несколько пластиковых букв, так что там значились такие интересные блюда, как пепперон и ам ургер. Судя по всему, когда-то «Пицца Джеффа» была куда больше и круче, чем сейчас. Немалая часть торгового зала оставалась незадействованной, а на стенах была целая куча пустых розеток. В дальней части зала виднелась небольшая сцена, хотя там никто не выступал – даже вечеров караоке не устраивали. Странное место – унылое и совсем не такое, как раньше. Собственно, как и весь город.

Впрочем, пицца там была неплохая, и, что ещё важнее, это было единственное место в городе, где вообще подавали пиццу (если не считать ту, что продавали в отделе замороженной еды в «Закусочном космосе»). Немногие хорошие рестораны в городе, в том числе «Пицца Джино» и «Пицца Марко» (в отличие от «Пиццы Джеффа», в названиях этих ресторанов значились имена тех, кто на самом деле готовил пиццу), закрылись вскоре после фабрики.

– Значит, ты мне дашь денег на пиццу? – спросил Освальд. После того, как папа потерял работу, карманных денег Освальд практически не получал.

Папа улыбнулся – довольно грустно, как показалось Освальду.

– Сынок, мы плохо живём, но не настолько, чтобы я не мог дать тебе три пятьдесят на кусок пиццы и газировку.

– Ладно, – сказал Освальд. Сказать «нет» тёплому, липкому куску пиццы с сыром очень трудно.

Поскольку завтра в школу идти уже не надо, да и вообще школы теперь долго не будет, Освальд не стал ложиться, когда папа ушёл спать. Он посмотрел старое японское кино про монстров, а на коленях у него, мурлыкая, свернулась клубочком Порча. Освальд видел уже немало малобюджетных японских ужастиков, но вот этого, «Зендреликс против Мехазендреликса», раньше ещё не смотрел. Как и всегда, Зендреликс напоминал гигантского дракона, но вот Мехазендреликс показался ему похожим на механических животных без меха, которых он рисовал в блокноте. Он смеялся над спецэффектами – поезд, который разломал Зендреликс, явно был игрушечным, – и над тем, как движения губ актёров совершенно не соответствовали английскому дубляжу. Впрочем, как и обычно, Освальд болел за Зендреликса. Несмотря на то, что это был просто какой-то парень в резиновом костюме, выразительности ему было не занимать.

Перед сном он попробовал посчитать поводы для радости. Бена рядом нет, зато есть фильмы о монстрах, библиотека и пицца на обед. Лучше, чем ничего, но всё лето на этом, конечно, не продержаться. «Пожалуйста, – пожелал он, крепко зажмурившись. – Пожалуйста, пусть произойдёт что-нибудь интересное».

Освальда разбудили запахи кофе и бекона. Без кофе он, пожалуй, мог и обойтись, но вот бекон пах просто потрясающе. За завтраком он проводил время с мамой – иногда до выходных он вообще с ней и виделся только по утрам. Сходив по необходимым делам, он торопливо добежал до кухни.

– Смотрите-ка! Проснулся мой будущий шестиклассник!

Мама стояла у плиты, одетая в пушистый розовый халат; светлые волосы она заплела в хвостик… ух ты, а это что такое? Блинчики!

– Привет, мам.

Она раскрыла объятия:

– Я требую утренних обнимашек.

Освальд вздохнул, словно это его раздражало, но потом подошёл и обнял её. Папе он всегда говорил, что уже слишком большой для обнимашек, но вот маме никогда не отказывал. Может быть, всё потому, что с мамой в будни он почти не виделся, а вот с папой они проводили вместе столько времени, что иногда начинали действовать друг другу на нервы?

Он знал, что мама скучает по нему и очень жалеет, что ей приходится так много работать. Но ещё он знал, что папа работает в «Закусочном космосе» неполный день, так что именно из-за того, что мама работает так много, им ещё удаётся расплачиваться по счетам. Мама всегда говорила, что взрослая жизнь – это битва между временем и деньгами. Чем больше денег ты зарабатываешь, чтобы оплачивать счета и покупать всё необходимое, тем меньше у тебя времени на семью. Найти баланс очень трудно.

Освальд сел за кухонный стол и поблагодарил маму, когда она налила ему апельсиновый сок.

– Первый день летних каникул, а?

Мама вернулась к плите и ловко подхватила блинчик лопаткой.

– Ага.

Наверное, надо отвечать с бо?льшим энтузиазмом, но у него просто нет на это сил.

Она положила блинчик ему на тарелку, а сверху – две полоски бекона.

– Без Бена всё не так, да?

Он покачал головой. Плакать он не собирался.

Мама потрепала его волосы.

– Знаю. Это печально. Но, слушай, может быть, сюда переедет кто-нибудь новенький, и ты с ним подружишься.

Освальд с сомнением посмотрел в её полное надежды лицо.

– Зачем сюда вообще кому-то переезжать?

– Ну, я тебя понимаю, – сказала мама, подкладывая ему ещё блинчик. – Но никогда не знаешь, что получится. Вдруг тут уже живёт кто-нибудь прикольный, а ты его просто не знаешь?

– Может быть, но что-то я сомневаюсь, – сказал Освальд. – А вот блинчики в самом деле классные.

Мама улыбнулась и снова потрепала его волосы.

– Ну да, у меня хорошо получается. Хочешь ещё бекона? Если да, то хватай скорее, пока не пришёл папа и весь его не умял.

– Конечно.

Одним из главных принципов Освальда было «Никогда не отказывайся от ещё одной порции бекона».

В библиотеке даже оказалось довольно весело. Он нашёл последнюю книгу из любимой научно-фантастической серии и интересную на вид мангу. Как и всегда, компьютеров пришлось ждать целую вечность, потому что их занимали люди, которые выглядели так, словно им некуда больше идти: мужчины с жидкими бородёнками, одетые в несколько слоёв замызганной одежды, исхудавшие женщины с печальными глазами и больными зубами. Он вежливо ждал своей очереди, понимая, что некоторые из них днём сидят в библиотеке, чтобы была хоть какая-нибудь крыша над головой, а ночь проводят на улицах.

«Пицца Джеффа» осталась такой же странной, как он помнил. Большое пустое пространство за кабинками и столами напоминало танцпол, где никогда никто не танцевал. Стены были выкрашены в бледно-жёлтый цвет, но, судя по всему, не то краску взяли дешёвую, не то красили всего одним слоем, потому что под ней всё ещё виднелись силуэты прежних изображений. Наверное, это было какое-то панно с людьми или животными, но сейчас от него остались лишь тени под тонкой завесой жёлтой краски. Иногда Освальд пытался понять, что же там изображено, но силуэты были слишком бесформенными.

А ещё там была сцена, на которую никто не выходил. Она стояла пустой, но словно чего-то ждала. Впрочем, в дальнем правом углу была штука и постраннее, чем сцена: большой прямоугольный бассейн, окружённый жёлтой сеткой и отгороженный лентой с надписью «Не пользоваться». Сам бассейн был заполнен красными, синими и зелёными пластиковыми шариками; когда-то они наверняка были яркими, но сейчас выцвели и покрылись пылью.

Освальд знал, что бассейны с шариками когда-то были очень популярны в детских игровых зонах, но сейчас они уже все исчезли из гигиенических соображений – в самом деле, кто будет дезинфицировать все эти шарики? Освальд не сомневался: если бы бассейны всё ещё были популярны в его детстве, мама ни за что бы его туда не пустила. Будучи лицензированной практикующей медсестрой, мама всегда с удовольствием указывала ему на места, где играть нельзя, потому что там слишком много микробов, а когда Освальд жаловался, что она вообще не даёт ему повеселиться, она отвечала: «Знаешь, что совсем не весело? Конъюнктивит».

Не считая пустой сцены и бассейна с шариками, самым странным в «Пицце Джеффа» был сам Джефф. Он, похоже, работал в пиццерии в одиночку, так что сам и принимал заказы, и готовил пиццу, но народу обычно собиралось немного, так что проблемы это не составляло. Сегодня, как и всегда, Джефф выглядел так, словно не спал уже с неделю. Его тёмные волосы беспорядочно торчали, а под налитыми кровью глазами виднелись угрожающего вида мешки. Его фартук был перепачкан пятнами томатного соуса – как свежими, так и застарелыми.

– Чего тебе приготовить? – спросил он у Освальда скучающим тоном.

– Кусок пиццы с сыром и апельсиновую газировку, пожалуйста, – сказал Освальд.