Мой (не)желанный малыш

Заключительную фразу Сазонов произносит с подчёркнутым разочарованием.

– Да, леди! – метнув сердитый взгляд-кинжал в жениха, снова отворачиваюсь.

Бесит до дрожи! Похоже, необходимо напомнить Илье, что обиженная леди бывает похуже всякого киллера!

– Зайчонок, прости дурака! – Илья осторожно подкрадывается сзади и с умоляющими нотами в голосе принимается увещевать. – Да, ты права, а я был не прав! И к тому же, нельзя из-за каждой обиды отрекаться друг от друга.

Только я иначе считаю. На каждое «нельзя», у меня всегда найдется несколько МОЖНО!

Словно почувствовав, что пахнет жареным, Илья разворачивает меня к себе. Ласкает взглядом преданной собаки. На каком-то инстинктивном уровне безошибочно понимаю, что эту битву я уже выиграла. Разве он не видит, что наши ссоры становятся не исключением, а нормой? Внезапно осознаю, что в последнее время ругань – единственный способ получить от жениха желаемое.

Илья отводит мои волосы за спину, склоняется так близко, что теплое дыхание касается лица.

– Я просто хочу быть рядом с тобой, зайчонок, – уверяет Илья, с нежностью поглаживая кожу моей щеки подушечками пальцев. – Обещаю, сегодня же поговорю с твоим отцом.

Вскидываю глаза, пристально разглядывая классические, почти приближенные к идеалу, черты лица парня. Среднего телосложения и невысокого роста, у Ильи, как и у почти любого славянского типа правильный овал лица, светлый оттенок глаз и волос. Не слишком густые брови и щетина. Все подруги, включая даже Полинку, «тащатся» по моему жениху. Прекрасно понимаю почему. Илья выглядит очень привлекательно и даже мило.

Но неужели мне не послышалось? Поговорит с отцом? Да ладно?!

– Ты не обманываешь? – внутри взметается волна надежды. Уж кого и будет слушать отец, так только Илью. – Думаешь, он позволит мне поступить в твой универ?

– Что-нибудь придумаю…

Полные губы тянутся ко мне. Глаза жениха в предвкушении горят. Но, похоже, поцелую сегодня так и не суждено случиться. Неподалёку от нас раздается треск сухой ветки. Он кажется почти оглушительным в полной тишине вечернего сада. Машинально отскакиваю на приличное расстояние от Ильи. Сердце колотится, как ненормальное. До ужаса странно! Чувствую, должно быть, себя так же, как Мина из романа Брэма Стокера, когда за ней наблюдал граф Дракула из глубины сада. Глупо, конечно, но вдоль позвоночника пробегают мурашки. Чувствую на себе пронзительный взгляд… Он будто калёным железом жжет!

Глава 8

Катя

Прижав руку к груди, опасливо оборачиваюсь, сосредоточенно вглядываясь в непроглядную темноту. Буквально в паре метров от нас среди зеленых хвойных растений, зависнув в воздухе, горит пламенная точка. Крылья носа трепещут, когда безотчетно делаю глубокий вдох. В легкие проникает еле уловимый аромат ванили и никотина. Раскаленная точка еще пару секунд горит, а затем, резко сорвавшись вниз, летит на землю. Должно быть, прямиком к ногам того, кто стал очевидцем нашей безобразной ссоры с Ильей. К моему смущению в глубине сада очень темно, поэтому просто не реально разглядеть, кто именно из гостей стал немым свидетелем этой сцены.

– Кто здесь? – Илья достаточно быстро преодолевает расстояние и, резко схватившись за колючие ветви ели, разводит их в разные стороны.

Только вот кто бы там ни был – он уже ушел. Будто растворился! Можно было бы, конечно, предположить, что никого и не было, но аромат крепкого табака до сих пор щекочет слизистую носа, от чего я непроизвольно чихаю.

– Будь здорова, любимая, – Илья тянется к карману, должно быть, за платком, но я жестом останавливаю жениха.

– Думаю, нам лучше вернуться в дом.

Илья прочищает горло и к моему нескрываемому облегчению соглашается:

– Да, так будет лучше, – поправляет ворот, а затем лацканы черного классического пиджака. – К тому же, думаю, что твоему отцу понадобиться моя помощь.

Страх отступает. Сама того не замечая, уже морщусь скептически. Ведь пиджак Ильи такой же скучной расцветки, как и все в моей жизни. Если только помочь сделать конец этого дня еще более унылым.

– Я когда в сад выходил, – делится своими наблюдениями жених, – видел, как по парадной лестнице Дицони поднимался. Твой отец, наверняка, будет в ярости!

А вот это уже интересно. Задумчиво покусываю нижнюю губу. Что за странная фамилия? Хотя ничего удивительного! Отец любит «якшаться» с иностранными инвесторами. В этом он видит какой-то определённый «шик». Чем же ЭТОТ интересно ему не угодил?

«Дицони…» – задумчиво повторяю про себя. Вот уж не знаю, кто это, да и особо знать не хочу! Но слова жениха всё-таки зароняют отравленное семя любопытства. Заставляют брошенную женихом фразу в голове крутить: «Твой отец, наверняка, будет в ярости». А вдруг вечер обещает быть не таким уж и пресным?

Я еще ни разу не видела, чтобы отец не мог справиться с эмоциями при виде какой-либо личности. Обычно это преимущество принадлежало исключительно мне. Прикасаюсь губами в легком, словно дымка, поцелуе к гладко выбритой острой скуле Ильи.

– Иди первый, а я пока заскочу в дамскую комнату припудрить носик, – мило улыбаюсь, чем буквально заставляю встрепенуться Илью от радости. – Позже встретимся.

Вернувшись в дом, проскальзываю к лестнице, чтобы подняться к себе. Хочется хоть немного передохнуть от всего фарса, что происходит в гостиной. Останавливаюсь, будто вкопанная, так и не дойдя до своей комнаты.

– Вышвырни его вон! Немедленно!

Невольно прислушиваюсь к враждебному тону матери. Никогда не слышала, чтобы она так разговаривала с отцом! В его присутствии она всегда неизменно сдержанная. Сейчас же кажется, что она вот-вот впадёт в самую что ни есть ярость, совсем несвойственную леди. Хоть я и не вижу родителей, буквально ощущаю витающее между ними напряжение в воздухе.

– Света, он уже здесь, – в голосе отца звучат странные ноты.

Никак не могу идентифицировать его тон. Досада? Хотя последнее и вовсе кажется чем-то из области фантастики.

– Поверь, дорогая, если бы только это было в моих силах, ноги бы его не было в нашем доме.

– Ты мне клялся, Борис! – в голосе матери звучат истеричные ноты. – Как он посмел переступить порог нашего дома?! Этот дикарь! КАК!? Из какой помойки он выбрался? – голос мамы звенит от гнева. Она с шумом надсадно втягивает воздух, чтобы перевести дыхание. – Его здесь не будет! – голос звучит тверже, будто она уже приняла решение, за которым следует ультиматум. – Это моё последнее слово или я…

– Мы не можем утроить скандал. Просто права не имеем, – старается донести отец свою позицию, – но поверь, дорогая, я сделаю все, что возможно, чтобы Дицони, несмотря на свой пакет акций «Hotel winter”, почувствовал себя здесь лишним.

– Здесь, среди благопристойных людей, – будто не слыша отца, продолжает негодовать оскорблённая до глубины души мама, – этого дикаря не будет!

Не желая быть застуканной с поличным, опрометью скрываюсь за дверью своей комнаты. Прислоняюсь спиной к гладкой прохладной поверхности. Моя спальня – одно из самых уютных и укромных мест в доме. Для меня она настоящий оазис комфорта и спокойствия. Дизайн спальни – минимализм – идеальный выбор, потому что мягкие очертания, теплые тона и приглушенный свет с легкостью могут создать такую нужную атмосферу умиротворения. Большие окна, светлая цветовая гамма, природные материалы и белоснежные блики помогают сделать максимальный, а возможно и основной акцент, на обилии света, воздуха и пространства.

Оттолкнувшись от двери, подхожу к большому, в мой полный рост, зеркалу в серебристой раме. В ушах до сих пор звенит запальчивое мамино: здесь, среди приличных людей, этого дикаря не будет! В этом вся моя мать! Буквально разделяет людей на касты. Не терпит никого, кто, по ее мнению, не принадлежит к сливкам высшего общества. И даже большие деньги не помогут закрыть глаза на низкое происхождение. На такого человека она без шанса вешает ярлык «Недостойный». Эти варварские законы под высоконравcтвенной личиной… Как же тошнит от этого!

Непроизвольно проникаюсь симпатией к этому Дицони. Какая, собственно, разница, как человек «поднялся»? Разве не значимее то, что он достиг всего своим трудом, а не как младший Сазонов, сорвал куш при рождении?

Дицони все недолюбливают, а значит, мне он уже нравится! Следовательно, есть в нем что-то такое. Какой же выдержкой необходимо обладать, чтобы прийти в дом, куда его не приглашали, а присутствующие не скрывают своей ненависти? Каковы же границы его власти? Мне остается только догадываться, каково это – пойти против целой системы? Мне никогда этого не узнать, как бы безумно не хотелось. Должно быть, его влияние очень высоко, если даже мои родители не в силах изменить ситуацию в свою сторону. Причем, в которой, казалось бы, они должны быть полноправными хозяевами.

Несомненно, этот человек знает, насколько высока его значимость, а вот я далека от всего этого. Не люблю игры влияний по типу у кого кровь голубее и карман толще. Сегодня обязательно понаблюдаю за этим представлением.

Глава 9

Катя

Меняю туфли со средней высоты каблука на почти аналогичные, только «шпилька» у них не менее десяти сантиметров. Илья будет просто в ярости! Как же он не любит, когда я почти одного с ним роста. Его проблемы! Нравиться и угождать – это так скучно. Совершенно нет желания потакать Сазонову-младшему. Он должен четко понимать, что слова – словами, а я жду действий. Пока я вижу только, что он готов брать, а вот давать взамен не готов.

Высокие каблуки – это большее, что я могу сделать в данной ситуации – показать свое «фи» на его желания. Я слишком своенравная, чтобы быть чьей-то тенью и… женой. Но пока никому не обязательно знать о моих планах. Хмыкнув, поправляю золотистые локоны, струящиеся упругими волнами по открытым плечам. Несмотря на то, что мое лицо бледное от природы, сегодня кожу щек покрывает нежный персиковый румянец от какого-то необъяснимого волнения.

Почти невесомый стук в дверь отвлекает от мыслей. Бросив последний придирчивый взгляд на отражение, громко приглашаю:

– Входи, Дарья, – безошибочно отгадываю по звуку, что это именно она. Неуверенный, едва слышный…

Переступив порог, девушка неловко мнется на месте, прежде чем произнести:

– Екатерина Борисовна, – робко поднимает глаза шоколадного цвета, – Светлана Юрьевна попросила меня вас найти. Гости прибыли, – отводит глаза. Должно быть, чувствует себя неловко после тех грубых высказываний моей матери.