Любочка в 3\10 царстве

– Почему это? – недоуменно спросила Сара.

– Тык, это… Маркиза Де`Нёв прибыли час назад. Всех танцоров из опочивальни выкинуть соблаговолили и с государем там заперлись, – объяснил старший из стражников и сочувствующе вздохнул, увидев, как перекосилось лицо Сары от недовольства.

– Ясно… но это даже к лучшему. – прошептала она и выпрямившись, отправила свой наряд и посмотрела на стражников. – Тиграну сообщите примерно через час, пусть готовится. Государь желает больших развлечений.

– Ох, ты ж, какая нам радость. – недовольно высказались стражники и понимая всю серьезность ситуации, кивнули.

– Опять нас бить будут… – проворчал самый здоровый из стражников.

– Ничего, потерпите, я вам за это двойную плату золотом плачу! – строго сказала Сара и отодвинув одним пальчиком старшего из стражников в сторону, подошла к двери темницы и заглянула в маленькое зарешеченное окошко и замерла, раскрыв от изумления очаровательный ротик.

– Кто туда второго посадил? – с трудом совладав с собой спросила она.

– Какого такого второго? – спросил старший стражник.

– Такого! – возмутилась Сара, демонстрируя собеседнику в окошко двух пленников. – Почему их двое?

– А мы-то тут причем? – возмутился стражник. – Сколько вы соблаговолили наколдовать, столько и получайте, многоуважаемая наша верховная ведьма!

– А ну, цыц!!! – Рявкнула Сара и снова заглянула в темницу.

Один пленник был явно высок и хорош собой, широкоплечий, явно бравый воин, а вот второй был мелкий и рыжий. Они только-только начали приходить в себя после резкого перемещения из одного мира в другой и еще не поняли, что с ними приключилось.

«Заклинание было испорчено, но лишь концентрацией вещества, а значит, просто было усилено, – думала Сара, рассматривая высокого и очень даже симпатичного пленника, – но концентрация чешуек единорога может все так перевернуть, что он может оказаться из тех самых, с радужными флагами, которых мой брат на кол велел сажать. Это плохо. Но, с другой стороны, может, тот рыжий и есть дефект заклинания. А этот симпатяшка и нормальный?»

Сара по привычке почесала кончик носа и перевела взгляд на стражников, подумала еще с полминуты и сказала:

– Никаких побегов… пока! Тиграну ничего не говорите…, пока. Надо подумать и все уточнить. Пленников разделить. Ни о чем с ними не разговаривать.!

– А куда нам второго девать? Намагниченная государем камера только одна! – Напомнил старший стражник.

– Да вон, хоть в кладовку его посадите, не думаю я, что он маг великий, или воин могучий. Так недоразумение рыжее. – Отмахнулась Сара и поспешила в свою лабораторию. Ей нужно было посоветоваться.

Узники

Любочка приоткрыла глаз, как только услышала голоса за стенкой, но не шевелилась. То, что она в беде, девушка поняла по ощущению холодного железа на запястьях. Как только за дверью голоса стихли, она приподняла голову и посмотрела на Степана, тот тоже приоткрыл глаз, осмотрел помещение и прошептал:

– Ты, как там тебя? А ну, верни нас на родину!

– Сам нас верни, твоих рук дело, мутант фигов!

– С чего это я мутант?

– А кто еще такие фортели может выкидывать?!

– Я не мутант, я майор ФСБ! А прибор на тебя указал, ты была центром аномалии, значит, это ты всё наколдовала!

– Ошибаешься, майор, я всего лишь хотела уйти из этого дурдома, а ты в меня какой-то хренью тыкал, может, приборы на тебя сработали…

– А может, и на нас обоих… – Задумчиво закончил спор Степан и, продолжая лежать неподвижно, осмотрел свое запястье. – Кандалы. Ржавые, не наручники.

– Это я и без тебя вижу. – Прошептала Любочка и, осторожно приподнявшись, осмотрела замок на кандалах. – С такими проблемами я еще не сталкивалась, но сидеть на попе ровно не собираюсь.

– Я тоже не собираюсь… – Прошептал Степан, и тут загрохотал запор на двери и она открылась, пропуская в темницу трех стражников.

Они были среднего роста, широкоплечие, кожа их была землисто-серой, на голове щетина волос торчала ровно верх и острижена была на высоте в два сантиметра. Уши у них были лопоухие, а глаза мелкие и близко посаженные. Нос был почти человеческим, но настолько курносым, что создавалось ощущение, что это свиной пятачок. Они осмотрели Любу с ног до головы и, недоуменно переглянувшись, замерли. Осознав, что перед ними девушка, они не знали, что им делать.

– Ну? Чего застыли? Дубы подберёзовые? – Рявкнул старший и протолкавшись в перед, тоже уставился на Любочку. – Ты кто?

– Я? Я-то Любовь Валентиновна Штырь, а вы кто? – Спросила девушка и тряхнула головой, но свинорылы не исчезли.

– Я старший страж Хартор пятый, вы в специальной темнице самого государя нашего государства!!! – Гордо заявил старший страж и потянувшись к Леночкиному запястью, приложил янтарный стержень к кандалам на ее запястье, и кандалы упали на пол, наполнив темницу грохотом падающих цепей.

– Это вы меня куда? – Почти заорала девушка, ей как-то не понравились сальные взгляды стражников на ее груди.

– Эй, не тронь девчонку! – Попытался вмешаться Степан, но Хартор направил янтарный стержень на него и неожиданно цепь, сдерживавшая Степана, укоротилась до пары звеньев, и он оказался плотно прижат к стене.

– Насчёт тебя, мужик, приказов не было, а насчет нее были, так что пошли… – Произнёс Хортор и попытался заграбастать Любочку в свои огромные руки, но та ловко подхватила с пола свой зонтик-трость и с размаху ударила им стражника промеж ног. Тот охнул, сложился пополам и, выронив янтарный стержень, упал на колени. Стражники попытались схватить шуструю пленницу, но Любочка ловким движением ушла из-под одной лапы и подскочив к стержню схватила его. Вывернувшись из пальцев самого толстого стражника, она снова ударила зонтом, но уже по голове, и стражник осел на пол. А Степан озадачился мыслью о том, что зонтик-то у барышни тяжеловат.

Любочка чертыхнулась, сунула янтарный стержень в руки Степана и побежала дальше. Пробежав в миллиметре от стены и увернувшись от мешавших друг другу стражников, она выскочила в дверь и понеслась по коридору в самую темную часть темницы, даже не задумываясь о том, как она из нее выбираться собирается.

Степан же в этот момент потыкал стержнем по кандалам и с третьего раза сумел освободить одну руку, тут же нанёс удар в челюсть первому из подошедших к нему стражников. Ударом ноги сбил с ног второго, тот завалился на третьего и пока стражники вставали, он успел освободить вторую руку и, выхватив из ножен кинжал Хортора, тоже выбежал из темницы, но в отличие от Любочки побежал к лестнице и выбежав в коридор, заставленный доспехами и стеллажами с оружием, схватил кистень и побежал так быстро, как никогда не бегал.

Стражники выбежали из темницы и замерли. С одной стороны, у них был приказ верховной ведьмы о том, что пока пленникам бежать нельзя. Но с другой стороны, у них есть высочайший приказ самого Саравана, пленников из этой темницы попугать и дать им сбежать. Хартор подумал и решив, что приказ государя важнее, остановил своих подчиненных и сказал?

– Дальше пусть внешняя стража возится с этими беглецами, мы свою роль сыграли. Пусть теперь остальные развлекают государя.

Любочка

В темноте подземелий Любочка пришла в себя не сразу, побегав и попугав саму себя, она, наконец, отбила пальцы правой ноги о какую-то железяку и только тогда начала думать. Сердце ее билось в груди перепуганной птицей, дышать было тяжело, и Любочка, чтобы успокоиться, зажала себе рот и не позволила себе дышать, пока в ушах не зазвенело. Мозг сразу заработал в ускоренном режиме и начал выдавать варианты спасения один дурнее другого, но за неимением лучшего, девушка решила, что и так сойдет, и выбрала вариант найти кого-нибудь и спросить дорогу на свет божий.

Но, как назло, в подземельях замка в это время почти никого не было, а спрашивать дорогу у тех, кто был заперт в камерах, она не решилась, зачем людям душу теребить. Вот и шла Любочка, крадучись по третьему уровню темницы, и думала о том, куда она попала и как из этого выкручиваться, когда услышала голоса.

– Мой лорд, вы такой затейник! – игриво произнес, молодой женский голос.

– Я такой, ты будешь коварной злодейкой, а я твоим несчастным рабом. В пыточной сейчас никого, пошли быстрей! – ответил пылкий пожилой голос, в котором слышалось еле сдерживаемое нетерпение.

«Тьфу, и тут извращенцы повсюду!» – возмутилась Любочка, хотя никогда в чужие интимные дела не лезла, просто у нее иногда включалась внутренняя ворчливая бабка, особенно когда кому-то было хорошо, а она в проблемах по самую маковку.

Как только торопливые шаги стихли, Любочка повернула в тот коридор, где были слышны голоса и с облегчением вздохнула, увидев лестницу, ведущую наверх. Пробежав три пролета, она замерла у приоткрытой двери и прислушалась. Шума погони, тревоги и еще каких-нибудь проблем для нее лично слышно не было.

Она оглянулась назад и, вздохнув, понадеялась, что Степан, втянувший ее в эту беду, всё-таки справился с кандалами и выбрался из темницы. На вид он был крепкий, да и майор ФСБ должен уметь постоять за себя. Не то что она, маленькая и такая беззащитная девушка. При этом, Любочка поправила лямки своего рюкзака и похлопала своим зонтиком по ладони. Удары зонтом получались увесистые. Не зря она заплатила мастеру целых десять тысяч за то, чтоб он утяжелил ручку и сделал зонт скрытым оружием. Так, на всякий случай, вдруг кто-то в подворотне остановит. Чмокнув любимый зонтик на удачу, Любочка выскользнула за дверь и тут же опрометью бросилась к другой лестнице и побежала наверх. По коридору шли три стражника, о чем-то тихо разговаривая. Любу они не заметили, но она успела вспотеть от страха.

Быстро переставляя ноги и все же не переходя на бег, она прошла по широкой галерее, где на стенах висели портреты каких-то благородных дам и господ. Люба подошла к огромному окну и ахнула. Картина перед ней была красивая и в то же время пугающая.

– Это точно не Москва… – растерянно пробормотала девушка, рассматривая стены замка, сторожевые башни и стражников на галереях. За стеной виднелись густые зеленые леса, разделенные тремя широкими дорогами. По одной из дорог к замку приближался караван из телег и всадников. – Вот это ты попала по-крупному, вот это я называю встряла, влипла по самое не могу. Вот это полный полярный, с очень ценным мехом. Ну, ты, Любочка, и талантище, такого с тобой еще не было!

Почему-то девушка разозлилась на саму себя и заговорила интонациями своей бабушки. Та умела долго и очень цветасто отчитывать неугомонную внучку и вот теперь ее голосом Люба готова была запилить себя нотациями до хрипоты, лишь бы не видеть и не понимать того, что с ней произошло.