Однажды. Одна жди

– Духи лесов, – догадалась Диди и просияла. – Так все эти легенды – правда?

– Правда! Правда! – весело закивал Чупакабрик. – Но не лесов. Духи особого дня! Юной госпоже надо быть осторожной. Духи недобрые. Не все, но недобрые…

– Особого дня? – недоуменно переспросила Диди.

– Дня Хэллоуина, – прошептал Чупакабрик. – Тридцать первого октября! А потом – Дней Мертвых… Первое и второе ноября! Тогда из могил восстают призраки и скелеты… Тогда начинается пир горой!

Диди на мгновение замолчала, раздумывая. Хэллоуин запретили, когда запретили саму магию, как и Рождество и еще некоторые праздники, хотя бы косвенно касавшиеся волшебства. И ей казалось абсолютно невероятным, что ее день рождения, похоже, действительно, был каким особым темным праздником. Значило ли это, что она тоже опасна?

– А есть тут еще дома? – негромко поинтересовалась Диди просто потому, что тишина ночи начала ее напрягать. – Такие, как этот?

– Есть! Есть! – подтвердил тот. – В одном, в самой чаще, жила когда-то Катрина. Она выходила из дома только в День Мертвых. Еще есть домик Джека – тут, поблизости. Он каждую ночь отправляется в людские селения и возвращается с кровью на ножах.

– Ты сказал – поблизости? – поперхнулась Диди и закашлялась.

– Джек боялся прежней госпожи… – пропищал Чупакабрик, заботливо хлопая ее по спине. – Может, и тебя бояться будет…

– Я как-то сомневаюсь, – хмыкнула Диди. – Учитывая то, что он на уши весь город умудрился поднять… А потом и страну… Вот только с трудом верится, что какой-то лесной безумец с ножами мог напугать столько народу.

– Он не безумец, – снова возразил Чупакабрик. – Он проклятый волшебник. Тут раньше было много проклятых.

– Например? – уже не ожидая ничего хорошего, проговорила Диди.

– Ну, там несколько злых духов из заброшенных домишек лесников, которые вселились в кого-то… Просто призраки как бы не из ихних, а, если вселятся в кого-то, то будут из них. – Диди захотелось расспросить подробнее, что еще за ихние, но Чупакабрик все продолжал: – Парочка оборотней, несколько мертвецов. Одна неупокоенная красавица, которую вызвали какие-то дети… Гуманоиды всякие, мутанты. Ну, и Коко, разумеется.

– Что за Коко?

– Да вон тот… – зверек мотнул головой в сторону Дидианиного дома, но тут же виновато уркнул. – Ой. Убежала наша тыковка.

Девушка ошарашенно уставилась туда, где до этого – она могла поклясться! – стояло пугало с гнилой тыквенной башкой.

– А что, говоришь, Коко… это… в свободное время поделывает? – осипшим голосом вопросила Диди.

– Ну, детей пожирает, – охотно рассказал Чупакабря. – Людей пугает… В пугал обращает. Ты будешь еще есть?

Диди кашлянула в кулачок и отвела глаза.

– Знаешь, малыш, доедай-ка ты сам… У меня что-то… аппетит пропал.

Глава 2

– Алло, Алкук, ты в городе?

– Я в Париже. А тебе чего?

– Коко звонил. Говорит, типа хочет собрать наших и…

– Так, Хэгс, я кладу трубку!

– Нет-нет, погоди! Штука в чем… Соберемся прежней компанией. Повеселимся. Вспомним старое. Ну, Куки. Ну…

– Мы это уже обсуждали. Магия под запретом, полиция повсюду, а у меня итак две судимости!

– Но Ку…

– Пошла к черту!

Алкук убрала телефон в сумку и поправила солнцезащитные очки, не забывая вежливо кивнуть случайно встретившемуся полицейскому. Один его вид напомнил ей родной город.

Уже не первый год в Арноксе – столице крохотного королевства Хексерай к северу от Германии, – каждая улочка, каждый магазинчик, вход в каждый, черт его подери, дом охранялся. Это началось как раз тогда, когда был объявлен запрет на магию и все, хотя бы косвенно с ней связанное. Пять или шесть лет назад? Тогда за пару месяцев столицу буквально наводнили ходячие мертвецы и жертвы природы или обстоятельств, словно кто-то их вызвал. Но скоро многих «монстров, которые вредят обществу» поймали и рассадили по тюрьмам и дурдомам. Алкук посчастливилось побывать и там, и там, а выпустили ее под… Гм… Ладно, хорошо, никто ее не выпускал. Но она сама ушла, аккуратно затворив дверь. И даже никого не убила (почти). Только покалечила. Капельку. Но это ж не считается, правда? К тому же, теперь она вела нормальную жизнь в истинной столице шика и моды, но вынужденно прятала от всех свое лицо.

Фарфоровое лицо.

Лицо куклы.

Лицо манекена.

Восхитительной синевы глаза из цветного стекла.

Губы, которые толком не умели шевелиться. Алкук неплохо говорила чисто телепатически – если можно так выразиться, – вызывая голос, но не двигая ртом. В конце концов, говорить фарфоровыми губами – это ж еще уметь надо! Вот Куки не умела. И даже не хотела учиться.

Она спокойно закрывала нижнюю часть лица массивным широким шарфом, а глаза ее надежно скрывали темные очки.

Куки отлично помнила, как замаскироваться, чтобы не вызывать подозрений. Когда-то она работала моделью и в том, как выигрышно подчеркнуть достоинства (неподражаемые длинные ноги, крутые бедра, осиную талию) и скрыть недостатки (лицо, лицо, лицо и… Да, точно, еще шарниры!) знала толк. Встречные принимали ее за обычную двадцатилетнюю девушку с длинными светлыми волосами и на головокружительных каблуках.

Собственно, до двадцати лет она такой и была.

А потом ее прокляли. И манекенщица Кулина сама превратилась в манекен.

Нормальные люди обливают соперниц кислотой или уводят парней, но ее главная конкурентка по подиуму поступила хитрее. Она не причиняла Куки боли, не кричала, не делала из нее жертву. Просто кинула той чем-то в лицо после очередного показа, а наутро Куки проснулась с кучей шарниров и одеревеневшим фарфоровым лицом. Она не могла ни кричать, ни плакать, и лишь внутренне ужасалась произошедшему. В надежде отыскать хоть какое-то утешение, девушка-манекен решила отправиться за помощью к специалистам.

Она пришла в больницу – как была, в пижаме, но от одного взгляда на нее все замерли от страха. Ее принялись осматривать особенно храбрые врачи – но не аккуратно и вежливо, а попросту грубо, как изучал бы ученый неожиданно попавшийся ему в руки пример аномалии.

Куки разозлилась и сама не помнила, как избила весь персонал, кого-то даже, кажется, убила, и, позабыв про все на свете, убежала прочь.

А потом ее объявили вне закона.

И как-то так само получилось, что Куки на пути повстречался еще один убийца с похожей историей.

Его звали Джек.

И был он бессмертен.

А вот его жертвы бессмертны не были.

Джек видел Куки такой же своей жертвой, но сразу заметил, что на девушке лежит печать колдовства. И взял ее к себе, нарекая Алкук.

Жил Джек в лесу, вдали от городов и паникеров-людей, не способных принять ни живых мертвецов, ни умерших живых. Он помог многим, собрав в большую разношерстную семью – и великой Катрине, разбуженной неучтивой глупой ребятней, и нескольким призракам и оборотням…