Я успеваю доделать свои отчеты, и даже отправить отчеты Марьи Андреевны, с помощью собственного ключа. Сервер, как по команде включился сразу же после побега начальницы. Но я и не удивилась, он у нас часто глючит.
Выйдя на улицу, ёжусь от холода.
Мда. Плащик у меня совсем не зимний, а в Питере зима нынче суровая, и приезжих особо не жалует.
Пока на метро добираюсь до своей съемной комнатушки на окраине города, в самом неблагополучном районе, на улице уже темно. Хорошо, что магазин есть прямо в нашем доме. И я, быстро купив себе пельменей с майонезом и хлебом, лечу домой. Желудок воет белугой на свою нерадивую хозяйку.
Подхожу к двери и внимательно прислушиваюсь. Если сосед опять нажрался, то лучше достать перцовый баллончик, а то снова скотина будет приставать. Но за дверью тишина. Песни никто не поет, дети не бегают, как оголтелые. Странно. Может к кому в гости ушли? Хотя все три семьи? Как-то необычно.
Открываю дверь ключом, и вхожу в квартиру. В коридоре темно и подозрительно тихо.
Пожимаю плечами и иду к своей комнате, она у меня самая дальняя и самая малюсенькая. По пути наступаю на детскую игрушку, которая своим писком заставляет меня подпрыгнуть на месте и глухо с материться.
Вставляю ключ в скважину, поворачиваю его, вхожу в своё конуру, и тут же чувствую, как меня кто-то сбивает с ног, и я лечу со всего размаху на пол. Но в этот момент меня кто-то подхватывает, и заломив руку за спину затаскивает в комнату.
Открываю рот, чтобы закричать, но не могу произнести не звука.
Вывернуться из захвата тоже не получается, только руке еще больнее становится.
«Не дергайссссся, – слышу чье-то противное шипение прямо у себя в голове, – иначчче будет оччень больно»
«Менусы…», – в ужасе понимаю я, смотря в светящиеся ярко-алым светом глаза.
Замираю, и даже дышу через раз. А сама продолжаю погружаться в ярко-алый. Яркий ослепляющий свет приближается с такой огромной скоростью, что единственное, что я успеваю сделать, так это зажмурится и сделать глубоких вздох.
А затем в моей голове начинается такая карусель и свистопляска из всех событий, произошедших со мной за весь год, что я понимаю – лучше бы умерла.
Воспоминания наползают один на другой, вытаскивая даже те детали, о которых я и сама не подозревала. Запахи, звуки, голоса. Каждый день, неделя за неделей, месяц за месяцем. Не только события, но и все мои размышления, чаянья, тайные желания, все вылезает наружу, словно кто-то залез в мою голову и ковыряется своими цепкими пальцами с острыми когтями, выковыривая даже самое потаенное, то, в чем бы я сама себе никогда не призналась…
Боль не только ослепляет, но и заставляет корчиться. Я пытаюсь кричать, но даже этого у меня не получается сделать. Открываю рот, а звука нет…
И когда цепкие пальцы доходят до прошлого года, погружаясь в тот самый миг, когда я узнала о смерти отца, в тот самый день, когда мне позвонили и сказали, что он умер от рака легких, после долгой болезни… мой любимый папочка …родная душа… Наступает полнейшая темнота, и я наконец-то отключаюсь.
– Ну и? – ленивым голосом спросил Крид, смотря на лежащее на полу создание у их ног. Девчонка вся мокрая, бледная и изможденная, под глазами залегли черные тени, но смертью от неё пока не пахло. Правда перед тем, как ей отключиться, древний маг стихийник ощутил такую сильную душевную боль, что вполне возможно, она могла обезуметь. А это не есть хорошо. Безумную душу поглощать никто не будет.
– Кто-то воспользовался её телом, как временным носителем, – с брезгливостью и неким недоумением, оглядывая убогую комнатушку, Орант все же нашел взглядом кресло с чистой накидкой, и сделав пару шагов, в него плюхнулся.
Последние эмоции боли и тоски девчонки ударили по нему с такой силой, что он до сих пор не мог понять, почему умудрился сам не отключиться. А еще – как это создание умудрилось пробить его ментальный щит, который он строил и наращивал не одну сотню лет?
– Такое возможно, что ли? – Крид посмотрел на Оранта с изумлением.
– Учитывая то, что она до сих пор человек, то да, – развел руки в разные стороны его лучший друг и маг разума. – Кто-то занял её тело на несколько часов, и совершил кое-какие манипуляции. А именно, сходил в банк, завел расчётный счет, и перевел один миллион евро на него, а затем…, – маг, запустил пальцы в свои непривычно короткие волосы, все же в этом мире не принято носить длинные, особенно политикам его уровня, – а затем, куда-то изчез.
– Эм…, – кхекнув и почесав переносицу, Крид решил приземлиться на кровать, отмечая краем глаза, что комнатушка, хоть и убогая, но очень чистая, – а деньги?
– А деньги, видимо оставил? – пожал плечами маг разума. – Надо ехать в банк и проверять – это первое. А второе, я так и не понял, кто из наших побывал внутри неё, умудрившись не сожрать душу, поэтому надо брать её с собой.
– А что сейчас выяснить не получилось, что ли? – Крид посмотрел на своего друга с возрастающим недоумением. Последний раз он видел его в таком уставшем состоянии, четыре года назад, когда его тело погибало от нехватки энергии в мире Аиш.
– Нет, её разум не выдержал, как видишь, – Орант небрежно махнул рукой на лежащую на полу девчонку. – Значит мне придется еще раз покопаться у неё в голове.
– Ты её в овощ превратишь, если уже не превратил, она же потом станет не пригодна в пищу, – поморщился Крид.
Он дорожил каждой душей в этом мире, так как хотел задержаться тут на более долгий срок.
– Нет, не превратил, – качнул головой маг разума. – И попытаюсь не превратить. Есть у меня кое-какие экспериментальные методы. Поэтому берем её с собой.
– Ладно, – вздохнул стихийник, вставая и подхватывая на руки девчонку, и перекидывая через плечо, словно мешок, – берем, так берем, ты сам как, идти сможешь?
– Смогу, – кивнув, Орант поднялся на ноги, и поморщился от легкого головокружения. – Надо еще к соседям заглянуть.
– Да что с ними может случиться, проснуться сами, – Крид недовольно посмотрел на еле держащегося на ногах друга, и кивнул головой на выход, – пошли уже из этого гадюшника.
– Наверное, ты прав, – осторожно сделав шаг, маг разума понял, что его сил действительно хватит лишь дойти до машины, кажется, он перестарался и не оценил своих сил.
И опять мужчина посмотрел на девчонку, что сейчас без сознания висела на плечо его друга, с недоумением. А затем, мысленно встряхнувшись пошел вслед за ними.
Выйдя из подъезда и убедившись, что на улице достаточно темно, и почти никого нет, из-за холодной погоды, Орант на всякий случай, еще и накинул заклинание отвода глаз на их троицу. Меньше всего магам нужна была паника и общественные волнения.
Хотя маг разума подозревал, что эта девчонка мало кому интересна в этом районе, но лучше пере бдеть, чем потом опять разбирать последствия их неосторожных действий.
Закинув девчонку на заднее сиденье, Крид проследил за тем, как его друг еле забрался на пассажирское, а сам сел за руль.
Можно, конечно, было взять с собой Гоя – их бессменного и верного низшего, но в этом мире Криду вдруг понравилось ездить за рулем самому, конечно, это были желания предыдущего владельца тела, но маг не заморачивался этой особенностью. А просто делал так, как уже хочется ему… К тому же Гой, никогда не умел держать себя в руках, все же низший, есть низший, и попросту мог сорваться и убить девчонку. Но она, как показала практика, им еще нужна.
***
Просыпаюсь от резкого запаха, и открыв глаза, сразу же их зажмуриваю, прикрыв для надежности еще и ладонями лицо.
Голова трещит, так, будто я несколько дней беспробудно пила. Не скрою, был в моей жизни подобный опыт, которым я не очень особо горжусь. Но мне тогда казалось, что только так я смогу заглушить свою боль и тоску по Сашке Мердякову, что бросил меня, ради более выгодной столичной партии. И было мне тогда всего семнадцать лет. Дура, короче говоря, была. Наивная влюбленная дура. Чуть от интоксикации не померла. Спасибо девочкам – соседкам по комнате, вовремя меня в больницу отправили, под капельницу, еще и к знакомому врачу, который мой позор не стал отражать ни в каких документах.
А ведь именно из-за Сашки, я и рванула в Питер поступать, в пух и прах разругавшись с отцом. У нас же Мердяковым любовь была аж с первого класса. Я думала, вместе выучимся, работу найдем и заживем в северной столице. А оказалось, что у Сашки были совсем иные планы, и я в эти планы никак не вписывалась. Господи, десять лет уже прошло, столько воды утекло, а я до сих пор об этом предателе и мерзавце, которому подарила свою девственность, и из-за которого наговорила отцу всяких гадостей, не могу забыть…
– Госпожа Смолина, вы очнулись? – вырывает меня из воспоминаний о детской любви, незнакомый грубый мужской голос, и я неосознанно убираю ладони и открываю глаза.
Мозг из-за дикой боли, не сразу начинает нормально работать. Все происходящее отмечает штрихам и размазанными деталями.
Осознаю себя сидящей на не удобном деревянном стуле, с подлокотниками, в очень темной комнате. Передо мной стоит стол, с лампой, из которой льётся очень тусклый свет. За столом сидит мужчина и его глаза светятся ярко-алым светом.
«Менус», – доходит до меня, не самая приятная мысль. Тот самый, что недавно копался в моих мозгах.
Головная боль усиливается, и я резко перевожу взгляд в сторону.
Еще один мужчина стоит рядом, присев на стол с боку и скрестив руки на груди. Его глаза светятся ярко-зеленым светом. Их лица из-за яркого света, рассмотреть не получается.
– Да, – отвечаю шёпотом, и тут же начинаю кашлять.
Во рту все пересохло, в голове взрываются маленькие взрывы, от которых на глазах невольно выступают слезы.