Сводные, (не) любимые

– Ты хоть понимаешь, из какой жопы мы тебя забрали?

– Конечно понимаю, не настолько я дура, – пробормотала я.

– А мне кажется, что нет. Но я тебе объясню. Ты вообще-то чуть не сдохла там, в той камере. У тебя заражение крови было.

– Какое еще заражение, я вообще не человек? – я с удивлением посмотрела на мужчину. – И меня так легко не убить.

– Мда? Как интересно. А чего же у тебя сердечко не билось, и Тимохе пришлось тебе массаж сердца делать, чтобы ты до ближайшего шамана дотянула?

– Чего? Да быть такого не может, – неуверенно пробормотала я.

– И кстати, ты в отключке почти десять дней провалялась. Ты и этого не помнишь?

– Сколько? – переспросила я, чуть подаваясь вперед.

– Девять с половиной, если быть точным, – ответил Никита.

– Не может быть, – только и смогла сказать я, падая обратно на подушку, без сил.

– Может, – кивнул он. – И мы, два дебила, какого-то хрена, тут сидели, и ждали, когда ты очнешься. Еще и переживали за тебя. – Зачем-то заметил он, но так, словно походя и вообще этот вопрос он задал сам себе, а не мне. – И кстати, шаману пришлось с тобой повозиться. Ты всё же не из этого мира, и он не мог вообще понять, как тебя лечить.

– Это…, – я автоматически обхватила себя за горло, и подтянула простыню к себе, только сейчас осознавая, что была на волосок от смерти. – Я не могла умереть. Мама говорила, что только если голову отрубить. Только тогда. Помнишь того дроу? Он ведь не умирал, хотя вообще без рук и без ног был. Так вот, я почти той же расы. Только они – темные, а мы – светлые.

– Твоя мама много чего говорила. Но что-то у меня веры к ней нет, – хмыкнул мужчина.

– Ясно, но всё равно, – кивнула я, решив подумать об этом позже. – Но меня волнует, что стало с тем концлагерем?

Никита закатил глаза в потолок, с шумом выдыхая, словно пытаясь себя сдержать, но затем, когда посмотрел в мои упрямые глаза, спросил:

– Какое тебе до них вообще дело? Ты жива, почти цела, радуйся.

Я отвела взгляд, и ответила:

– Там люди, женщины. И все они в рабстве. Я хотела им помочь. Дала себе обещание, что когда выберусь, то сделаю всё, чтобы закрыть эту шарагу.

– Уверена, что они того стоят? А может уже кого-то успела спасти? – спросил он, не скрывая в своем голосе злого сарказма, как будто что-то знал.

– Нет, – еле слышно ответила я, вспоминая про Лизу, но все же, опять посмотрела в глаза мужчине, и выставив челюсть вперед, добавила: – Я всё равно хочу уничтожить этот гадюшник. Надо их всех в полицию сдать! Я про организаторов! И там еще ведьма среди них была, настоящая!

Никита опять вздохнул, только устало, потирая красные глаза.

– Такая большая девочка и до сих пор веришь в то, что менты не знали об этих тварях? Да у них в хозяевах как раз начальник полиции города и ходит.

– Как так? – прошептала я, смотря на мужчину с ужасом.

– Вот так, – выдал Никита. – И тебе сказочно повезло, что мы успели тебя найти. Могло быть намного хуже…

– Я знаю, – отвела я взгляд в сторону. – Но я должна была попытаться сбежать.

Никита вдруг потянулся и взяв меня за подбородок повернул мою голову к себе, а сам наклонился, почти к моим губам, и прошептал:

– Тая, ты даже не представляешь, что мы пережили, пока тебя искали. И пока ты тут лежала и подыхала у нас на глазах.

– Расскажешь? – прошептала я, чувствуя, как от пальцев мужчины собираются мурашки, и почему-то прямиком маршируют к низу моего живота.

– Я лучше покажу, – ответил он, почти соприкоснувшись с моими губами, но буквально в паре миллиметров остановился и добавил: – Но, когда ты полностью выздоровеешь.

Почему-то, когда он отодвинулся от меня, то мне стало будто холоднее.

Но с темы я уходить не собиралась.

– И что, неужели никак нельзя прикрыть эту лавочку? Наверняка есть те, кто могут повлиять на этого полицейского!

Никита опять закатил глаза в потолок.

– Вот же ты заноза на нашу голову…

Но я продолжала смотреть выжидающе.

– Ладно, – выдохнул он, вставая. – Надо подумать по этому поводу, и да, вот держи, – он вручил мне новый телефон очень дорогой марки. Я о таком даже мечтать не смела. – Позвони матери. Она там с ума сходит. Её номер стоит первым в контактах. Мой и Тимохин тоже там есть. Если что звони. И постоянно держи его при себе.

Он сказал мне пароль от телефона и вышел.

А мне почему-то резко стало так холодно, страшно и одиноко, что я еле удержала себя, чтобы не попросить его остаться рядом.

Всё ведь уже закончилось. Никто меня тут не тронет?

В дверь со столиком на колесиках, вошла улыбчивая медсестра.

Девушка ворковала и сюсюкалась со мной, как с маленьким ребенком. Вытащила у меня иглу из вены, на которую я даже внимания не обратила, и еще куча всяких трубок из разных мест.

Проверила мою ногу, рана на которой уже зажила и даже не болела.

Медсестра, (её звали Катя), помогла мне умыться, прямо в постели, и поставила передо мной бульон, пояснив, что мне пока твердую пищу нельзя, только так.

И вставать тоже пока не стоит, по крайней мере без её помощи.

Я думала, что мне этот бульон на один глоток, настолько сильно голодной была, но по факту не смогла и треть осилить.

– Это нормально, через пару часов еще поешь, – сказала мне Катя. – А сейчас отдыхай. Тебе надо набираться сил. И не пугайся к тебе скоро Агдам, наш шаман зайдет. Проведать свою пациентку.

– Катя, а ты кто? – внезапно спросила я девушку, понимая, что с ней что-то не так.

Даже не знаю, что, но просто интуитивно ощутила, что она необычная, хотя и выглядела, как любой другой человек.

– Я ведьма, – почему-то грустно улыбнулась девушка.

А мне на пару мгновений стало жутко, и я на автомате вжалась в постель, инстинктивно ожидая от неё чего-то плохого.