Два шага до триумфа. Признание

Тише, тише…
Слышишь?
Топчется по крыше
и стучит отчаянно
дождь в твоё окно.
Он слепой…
Ты слышишь?
Кто – то шепчет свыше
о любви… нечаянно
сгинувшей давно.

Ты впусти – не бойся,
Распахни – откройся.
Снова он взволнованно
просится к тебе.
Плачет… Видишь слёзы?
Это капли прозы —
той, что адресована
песнь в твоей судьбе.

Точки, многоточие,
запятые, прочее…
Это всё (проверено)
жизнь диктует нам.
То, что сердце гложет
он не видит, всё же
смоет так умеренно
погребенный хлам.

Тише, тише…
Слышишь?
Кто – то шепчет свыше,
топчется по крыше,
просится войти.
Знай, пока ты ходишь,
ищешь и находишь —
за двоих ты дышишь…
Шанс не упусти!

«Берегите, люди, душу, берегите…»

Берегите, люди, душу, берегите,
Сохраните в ней любви рассвет!
Ревностно следите, стерегите,
Не впускайте тень ушедших лет!

Не скупитесь, люди, не скупитесь
На благие чувства, на слова.
В искренности, люди, растворитесь:
Чтоб горел костёр нужны дрова!

Избегайте, люди, гнева, избегайте,
Бумерангом он вернётся к Вам.
Подлостью на зло не отвечайте:
Пейте из души святой бальзам!

Будьте честными с собою, будьте:
Излучайте для других тепло и свет!
Берегите, люди, душу, не забудьте —
За периметром души просвета нет!

«Сегодня снег поссорился с дождём …»

Сегодня снег поссорился с дождём —
Наверное, не поделили осень.
Мы непогоду эту переждём
Под громкий стон качающихся сосен.

Срывает ветер поцелуй костра
Игриво, и сентябрь разносит листья
По ящикам почтовым, до утра
Пакует в холст поломанные кисти…

Последний штрих наносит на панель,
Покрыв асфальт холодным ржавым цветом.
Роняет в воздух «парфюмер» «Шанель».
Ну вот и всё… Пора прощаться с летом!

Марат Валеев

https://vk.com/id229084479

Талант

– А-а, помогите! Тону-у! – послышался отчаянный вопль с реки. И он донесся также и до ушей двух приятелей, хормейстера областной филармонии Семанина Сергея Федоровича и ведущего солиста ансамбля песни и пляски «На зорьке» Чебутько Григория Захаровича. Они этой вечерней порой засиделись на лоне природы, неспешно попивая коньячок и чинно беседуя.

– Вы слышали? – насторожившись, сказал Чебутько. – Кричит вроде кто-то.

– Кричит, – согласился Семанин. – Баритон. Хотя сбивается на тенор.

– А-а, кто-нибу-у-удь! – вновь возопил голос.

– На драматический тенор, – прислушавшись, уточнил Чебутько.

– Мама-а! Погиба-ю-ю! – надрывался утопающий.

– Да нет, вот теперь перешел на бас, – удивился Семанин. – Причем, вибрато, вибрато-то у него какое! С таким грудным регистром я бы поработал.

– Ай-я-я-й, люди добрые! – завизжал тем временем все отдаляющийся голос.