Закончен школьный роман

– А, по-моему, у нас и так хватает разных певиц, – улыбнулась Ника. – Мне просто нравится петь. Но это – несерьезно. Так, для удовольствия.

И все-таки Димочка – прелесть! Благодаря нему каникулы пролетели, как один день, и вот уже пришло время вернуться за знакомую парту возле окна.

Марина, изголодавшись по общению с Никой, все каникулы лишенная возможности ее лицезреть в связи с тотальной занятостью последней, видимо специально поджидала, когда та выйдет на улицу. Она сама тут же выскочила из подъезда соседнего дома, в котором, собственно, жила, и всю дорогу до школы рассказывала и расспрашивала, расспрашивала и рассказывала, не умолкая до самого звонка. А Ника, уже сидя на своем месте, делала вид, что ее вовсе не интересует открытая дверь класса, а в особенности те, кто в нее входил.

Степа появился в последнюю секунду перед звонком, конечно же, с таким видом, будто ничего никогда не случалось да и случиться вовсе не могло. Ника нарочно проницательно смотрела на него, пока он шагал до их парты, пока усаживался, но единственное, чего дождалась, невинной милой улыбки и ясного взгляда.

С кем-то что-то не в порядке! Либо Ника сошла с ума, все перепутала, не так поняла, услышала то, чего ей вовсе и не говорили, придумала то, чего на самом деле и не было, либо Степа слегка перестарался, тренируя свои силу воли и выдержку.

По уши погруженная в собственные мысли и переживания Ника даже не заметила, что стул возле Марины весь урок оставался пуст. Но не успел раздаться звонок на перемену, об этом факте тревожным, взволнованным голосом возвестила Марина:

– Кошмар! Куда моя Татьяна делась?

Ее зоркие глаза тут же выхватили из толпы спешащих покинуть кабинет одноклассников нужного человека.

– Эй, Герасимов! Ты не в курсе, что с Танькой?

– Заболела, – непростительно равнодушно сообщил Герасимов и, не удержавшись, ехидно спросил: – Что теперь будешь делать на уроках?

– Ладно, смейся над чужим горем! – трагически вздохнула Марина, но тут же, осененная догадкой, угрожающе сощурилась. – Кстати! Наверняка, ты во всем виноват! Что ты с ней сделал, ирод?

Герасимов скромно потупил глазки, а Марина опять расстроенно вздохнула.

– Не знаешь, она надолго?

– На неделю, не меньше. Она только вчера заболела.

– Боже мой! Как мне пережить неделю, не чувствуя рядом надежного плеча друга! – она еще раз вздохнула на весь класс.

Марина крепилась весь день, жутко тоскуя оттого, что не имеет возможности перекинуться с кем-нибудь парой слов во время бесконечных сорока пяти минут урока. Она искала поддержки у Ники, но ужасно уставала шея, и донимали учителя, которые упорно не желали видеть ее спину перед своими полными любви и заботы об учениках глазами. И уже на следующее утро она, умоляюще глядя на Нику, жалобно попросила:

– Пересядь ко мне. Пока Танька болеет. Пожалуйста!

Она тут же перевела взгляд на Степу.

– Ты ведь не будешь против?

Степа, конечно, против не был, и Марина, удовлетворившись его разрешением, почему-то не посчитала нужным дожидаться согласия от самой Ники, радостно улыбнулась.

«Ах, так! – подумала Ника. – Вот и прекрасно! Оставайся один, пенек бесчувственный! Он, видите ли, не против». И, не удостоив Степу даже взглядом, она гордо перебралась на Танино место.

Ужас! Что она наделала!

Оказалось, сидеть перед Степой, чувствуя затылком его присутствие и понимая, что его взгляд вольно или невольно будет задевать ее, даже когда он всего лишь захочет взглянуть вперед на доску или на учителя, куда невыносимее, чем сидеть с ним рядом и украдкой наблюдать за тем, чем он занимается.

Поскорей бы Таня выздоровела!

4

Прошла неделя, и ничего не изменилось. Степа, по-прежнему, вел себя как хороший друг и не более. А Ника? Ника то сердилась, то грустила, то мстительно усмехалась. Если бы не услышанное когда-то «не только», она бы не переживала и не волновалась, она бы твердо знала: рядом есть человек, с которым она чувствует себя надежно и защищенно, на которого всегда может рассчитывать. Она бы не строила нелепых планов, жила бы и не представляла, что влюблена. Нельзя сказать, что ее не устраивали их дружеские отношения, они стали для нее очень дороги и очень необходимы. Она не хотела бы их лишиться и, тем более, променять на другие, романтические и страстные. Она желала сразу все. Неужели так невозможно?

Зачем он произнес «не только»?

И все-таки Ника не могла просто ждать, бездействуя, ничего не предпринимая, хоть и уверяла себя: лучше Степу не трогать, во избежание ссор, обид и разочарований (страшно разрушить то, что между ними сложилось). Время от времени она предпринимала попытки выяснить его отношение к себе, повинуясь внезапному порыву и, конечно, ничего не планируя заранее.

Однажды они заклеивали окна в кабинете математики. Ника взобралась на подоконник, приспосабливая липкие бумажки по верху рамы. Марина подала ей последнюю, Ника бережно подхватила ее, приладила на нужное место, аккуратно разгладила, немного полюбовалась делом своих рук и услышала снизу:

– Я сейчас!

Марина вылетела из класса. Ника проводила ее взглядом, а потом постаралась отыскать стоявший ранее возле подоконника стул, с помощью которого намеревалась спуститься. Стул исчез. Точнее, он стоял в некотором отдалении от того места, на каком рассчитывала обнаружить его Ника. Тогда она посмотрела себе под ноги, потом на пол.

Конечно, Ника могла бы спорхнуть с подоконника легкой бабочкой, парящей в изящном танцевальном прыжке, но мешали ученические столы, к тому же, у доски, неспеша протирая мокрой тряпочкой ее черную поверхность, стоял Степа.

– Куда делся мой стул? – смятенно возопила в пространство Ника.

Степа развернулся, улыбнулся, подошел к окну и протянул руку.

– Иди сюда.

Он поймал ее, слегка приобняв, но сразу же легко, без колебаний убрал руки. Ника расстроенно направилась к раковине, включила воду, а Степа, не торопясь, вышел из кабинета, встретившись в дверях с возвращающейся Мариной.

– Ты чего такая печальная?

Ника вытирала руки.

– Печальная? – делая недоуменное лицо, переспросила она. – Я просто задумалась. Не могу вспомнить, в какую субботу мы танцуем. В эту или следующую?

5

Марина сразу все замечала, на все обращала внимание.

– Вечно меня притягивает на места происшествий, – жаловалась она Нике. – Я столько всего знаю, что мне самой порой противно становится. То оглянусь не вовремя, то войду куда-нибудь в неподходящий момент. Все, как люди, играют в спортивном зале, а меня зачем-то в раздевалку понесло. Только за угол завернула, а там… Малютина как даст Гридневу по физиономии! Неужели они бы без моего участия не обошлись?

Действительно, Марина, иногда случайно, иногда осознанно вмешиваясь, невзначай бросив взгляд, оказывалась в курсе самых разных дел с самыми разными участниками и действующими лицами. И как-то раз, уловив в разговоре подходящий момент, Ника невинно, будто бы без всякой задней мысли, поинтересовалась:

– А разве Степа ни с кем не встречался?

– Встречался, конечно, – Марина задумчиво пожала плечами и добавила не очень уверенно: – Ну, наверное. Он у нас – личность темная, загадочная.

Тут Ника мысленно решительно согласилась с ней.

– Никому ничего не рассказывает и случайно на глаза не попадается, – Марина замолчала, словно что-то припоминая, а потом продолжила: – Только один раз в прошлом году. В честь окончания десятого мы почти всем классом отправились на танцы. В зале – духотища! Мы с Танькой вышли в фойе. Потом Герасимов, естественно, прибежал, и еще парни пришли. Кирилл, Андрюшка. И Степа. Мы хотели подойти поближе к дверям, глотнуть свежего воздуха. Идем мимо лестницы, а там деваха сидит, пьяная вдрызг, рыдает и стонет: «Он меня бросил! Он меня бросил!» Я ее впервые видела, но очень трудно было внимания не обратить. Уже какая-то бабулька с вахты к ней направлялась. Тут Кир Степу локтем в бок: «Знакомая мордашка. Это она не про тебя?» А Степа спокойный, как памятник. Ну, ты же его знаешь! Подошел к девчонке, поднял ее. Она сначала орать на него, чуть ли не драться, потом стала на шею вешаться. Он ее с себя стряхнул и повел в туалет. В мужской. Представляешь! Умыл, слегка поотмочил, привел более-менее в чувство и, ни на кого не глядя, прямиком к двери. Кир сказал, что он ее домой отвел.

Чудненькая история! Ника растерянно улыбнулась, не зная, что сказать. Главное, очень своевременно! Может, и Нике напиться и порыдать на лестнице в его подъезде? А когда Степа пройдет мимо, прихватить его за грудки и, приблизившись к самому лицу, вызывающе спросить: «Ты меня любишь?»

Нет, не очень-то хочется отмокать в его раковине. Что же делать? Ждать, когда пройдет время, и Нику снова будет устраивать только дружба? Только… или не только?

6