Мы сделаны из слов

– Я – домой, – произнесла Дана, осторожно высвобождая свою ладонь из его пальцев. – Холодно. Извини.

Она вообще-то нарочно это последнее добавила, чтобы он сразу понял. И он понял, даже раньше, чем Дана успела договорить, скривил угол рта, засунул руки в карманы, качнулся с пяток на носки, посмотрел куда-то в сторону.

– На Илюху запала? – не столько спросил, сколько уверенно констатировал, и бесполезно убеждать, что он ошибся, что ничего подобного – не поверит. Он даже и ответа дожидаться не стал, хмыкнул, сообщил: – А напрасно.

Сделал паузу, дожидаясь вопроса «Почему?» или просто так, для эффекта, потому что сам и продолжил без дополнительных побуждений со стороны:

– Он предпочитает постарше. Основательно постарше. И платёжеспособных. Ну, точнее тех, кто согласен ему за секс деньги отваливать.

Не то, чтобы Дана ничего не почувствовала – очень даже почувствовала – только поначалу не осознала, что. Вот и получилось поинтересоваться сухо и равнодушно:

– И зачем ты мне это рассказываешь?

Паша безразлично пожал плечами, будто и на самом деле точно не знал, зачем, но потом всё-таки озвучил причину:

– Просто… предупреждаю. Чтобы ты зря время не тратила. Или сразу предложи заплатить. Тогда он точно не откажет.

Дана поняла, что больше ни секунды не может стоять рядом с ним, разговаривать. Голос пытался сорваться или предательски задрожать, и слишком трудно было с подобным справиться, взять себя в руки, когда нельзя стиснуть зубы, закусить губу или сжать кулаки – выйдет уж слишком показательно.

– Ну-у, – выдохнула Дана, а потом, не вдыхая, выдала чёткой скороговоркой: – Тогда спасибо, что предупредил. Я над этим подумаю. Пока.

Развернулась, зашагала к подъезду.

4

Дома была Вера. Стоило хлопнуть дверью, как та высунулась из комнаты.

– А! Это ты?

Хотя кого она ещё ожидала? Не родители же внезапно вернулись. Варианта всего два: либо Дана, либо Рита, но чаще всего они являлись обе одновременно.

Вера вышла в прихожую, двинулась в сторону кухни, а потом вдруг притормозила, опять уставилась на сестру, спросила:

– С тобой всё в порядке?

– Абсолютно, – уверенно заявила Дана, ногой заталкивая сапоги под полку для обуви, добавила для большей убедительности: – В полном.

– Ну, как знаешь, – смиренно заключила Вера, а сама ещё пару секунд стояла неподвижно, прежде чем отправиться дальше, словно шанс давала – передумать и признаться. Но Дана – не передумает! А чтобы избежать новых проницательных взглядов, она торопливо прошмыгнула в сторону ванной.

Между прочим, на улице реально не лето, самая настоящая осень, и Дана реально немного замерзала вплоть до того момента, когда Паша поделился с ней чужим секретом. Тогда её словно огнём обдало, прожгло изнутри, а теперь опять стало зябко. Она включила воду, и пока та набиралась, внимательно изучала этикетки на бутылочках с шампунями, гелями, пеной. Не выбирала, просто занимала мысли, перечитывая рекомендации, составы и способы применения.

Дождавшись, когда ванна наполнилась до половины, Дана забралась в неё, сделала воду погорячее, плеснула на край, чтобы эмаль хоть немного нагрелась, прилегла. Всё равно лопаткам стало холодно, так что по рукам пробежали мурашки. Но ладно, это не надолго, сейчас обязательно станет уютно и блаженно.

Тепло обволакивало, приятно пощипывало кожу. Дана прикрыла глаза. Вода, волнуемая упругой струёй из крана, едва ощутимо шевелилась, перетекала, скользила по ногам и животу ласковой горячей ладонью, рождая внутри тела ответный жар.

О, чёрт! И к чему это?

Ухватившись рукой за край ванны, Дана резко выпрямилась.

И здесь не задалось. Всё кувырком. Вообще – всё. И, наверное, лучше вылезти, вытереться, одеться, пойти в комнату… или на кухню, или ещё куда, сделать хоть что-то.

В прихожей перед вешалкой топталась Рита, увидела Дану, улыбнулась.

– И ты дома?

– Я уже давно дома, – буркнула та.

Рябинина поскорее повесила пальто на крючок, развернулась.

– То есть, – вывела она, – после того, как мы ушли, с Пашей вы вот прям сразу и распрощались? – а когда Дана утвердительно кивнула, заключила: – Ну-у, это ожидаемо.

– Что ожидаемо?

Подруга на вопрос отвечать не стала. Точнее, ответила, но своеобразно, тоже вопросом и совсем про другое:

– Хочешь, я у Серёжи для тебя про Илью узнаю? – и уже за телефоном потянулась, готовая тут же исполнить обещание и уверенная, что Дана именно об этом и попросит, но та отрезала твёрдо:

– Не надо.

Она уже знает – спасибо Паше. Хотя, пожалуй, он правильно сделал, что рассказал. Такие вещи действительно лучше знать с самого начала, чтобы потом когда-нибудь не всплыли в качестве шокирующего сюрприза, чтобы разочарование оказалось не столь болезненным.

Конечно, Паша с расстройства мог и поднаврать, но судя по довольному, почти торжествующему выражению на лице, когда все свои познания на Дану вываливал, он не врал.

Рита замерла удивлённо.

– А…

– Я спать, – перебила её Дана и смылась от чужого любопытства теперь уже в комнату.

Видимо, действительно настолько очевидно, даже для малознакомых, что она на парня запала, если все разговоры только к тому и сводятся? Сначала Паша, теперь Рита. И ведь ни грамма сомнений. Подруга даже уточнять не стала, правильно ли догадалась, сразу – «про Илью… для тебя…» Тогда, выходит, что и сам он не мог не заметить.

Никогда раньше подобного не случалось, чтобы Данины чувства окружающим настолько легко открылись. Обычно спрашивали, сгорая от любопытства, но не в состоянии определить самостоятельно: «А тебе кто нравится?» Но честного ответа редко дожидались. А тут и говорить ничего не пришлось. И как же это раздражает, когда все всё понимают, только посмотрев на тебя. Ощущение, будто ходишь перед ними голая, и не просто стыдно – жутко некомфортно и почти больно.

Положение во всех отношениях дурацкое. И не только потому, что все в курсе. Потому что и для тебя самой всё слишком явственно, не за что спрятаться – нет никаких туманных ощущений и смутных томлений, которые можно списать на настроение, гормональный сбой или временный бзик.

Ну, что сказать? Это она всегда запросто: лохануться – так по полной и прямо на глазах изумлённой публики.

Молодец Даночка! Втрескалась в мальчика по вызову. Ну или жиголо. Она в подобных тонкостях не сильна. Но… но… даже ведь предположить не могла. Совсем же не похоже.

Хотя откуда ей знать, как те выглядят. Может, как раз так, цепляюще с первого взгляда. Только посмотришь и попадёшь. Или пропадёшь. Как точнее? Вот она и повелась на отработанное обаяние. Правда, зачем она ему? Ни возрастом не вышла, ни материальным положением.

В кровати точно так же, как и ванной, только в первые секунды Дана чувствовала себя расслабленно, надеялась, что вот сейчас закроет глаза и сразу уснёт, а действительность отступит хотя бы до утра, перестанет донимать.

Ну да, как же! А стоит закрыть глаза, действительность и правда отступает, но зато приходят мысли, абсолютно глупые бесполезные мысли, и само выговаривается, пусть и беззвучно. Имя. Его имя. «Илья».

Оно такое мягкое и лёгкое, словно пушинки одуванчика, щекочет губы. И сразу возникает перед внутренним взором – лицо. Подбородок, упирающийся в скрещённые пальцы, пепельно-русые волосы, тёмные брови, остро очерченные скулы и глаза, зелёно-карие, одновременно тёплые и холодные. И представляется, а что бы могло быть, если бы он не ушёл раньше времени, если бы тоже отправился провожать, если бы не Паша, если бы он. «А мы?» – спросил бы, когда Рита с Серёгой отвалили. Мы – всё, что угодно. И плевать, о чём там Паша плёл. А, может, как раз из-за этого.

Вздох вырвался сам, судорожный, чуть ли не со всхлипом. Дана стиснула зубы, насупилась. Прямо жаркая эротическая фантазия неискушённой дурочки – порочный мальчик.