Коллекция ошибок. Я тоже буду в черном

– Какой такой?

– Такой больной, – уточнила она.

– Когда его встретила, – я понемногу успокаивалась и приходила в себя. – Прикури мне сигарету, пожалуйста…

Аля выполнила мою просьбу. Я, все еще дрожащей рукой, взяла этот легкий наркотик из ее пальцев, глубоко затянулась и выпустила дым.

– Это не похоже на любовь, – с сомнением произнесла Алька и тоже закурила.

– А это и не любовь. Это болезнь. Я больная на всю голову.

– Знаешь, заметно. Что он с тобой делает?

– Все, что захочет.

– Я как будто с другим человеком сейчас разговариваю.

– Я другая. Я сломалась. Я не помню, какая я была до него. Я не умею без него. Я умираю, когда его нет. Когда я его выгоняю, у меня температура зашкаливает, ты видела один раз…

– Ох, ну, нихера себе, – выругалась Аля, что было дня нее редкостью. – А почему ты ничего не рассказывала?

– Что рассказать, Аля? Что я с ума схожу? Что я люблю его как кошка? Что он сильный и крутит мной, как ему вздумается, а я слабая и не могу ничего с этим поделать? Что я свою гордость давным-давно потеряла и готова на коленях за ним ползти, если он позволит? Что он мой персональный сорт героина и без него у меня ломка начинается? Что он грубый и жестокий садист, которому нравится надо мной издеваться морально и физически? Что он врет мне? Что он возит в машине наручники и оружие? Что он вляпался в какую-то херню и его могли убить? Что я понятия не имею, чем он занимается на самом деле? Что он купил мне часы за сорок пять штук баксов как простой пакетик семечек в супермаркете и я понятия не имею, откуда у него такое бабло? Что еще мне тебе рассказать? Я ничего, слышишь – НИ-ЧЕ-ГО – о нем не знаю. Кроме того, что я не могу без него.

Да, такого она не ожидала.

– Ты себя сейчас слышишь, Вика?

– Слышу.

Я щелчком отправила недокуренную сигарету в урну.

– Это ненормально. Может быть, тебе нужно от него уйти?

– Это ненормально. Мне нужно от него уйти. Он сказал, что отпускает меня пару дней назад.

– И?

– Что «и»? Он это просто сказал. Вслух. Он глазами меня держит и не отпускает, понимаешь. У меня на шее как ошейник невидимый. Строгий. С шипами внутрь. А поводок у него в руке, на кулак намотан. Ему даже рукой шевелить не нужно, он глазами все делает. Я с ума схожу, Аля… Он только словами отпускает. Потому что знает, я приросла к нему кожей. Мне очень плохо.

– Но сейчас-то тебе стало лучше?

– Сейчас да. Просто потому, что он обещал вечером приехать.

– М-да, – произнесла она многозначительно. – Со стороны вы казались нормальными.

Я болезненно усмехнулась.

– Посмотри на меня: я даже не схожу с ума. Я уже сошла.

Аля отвернулась от меня и смотрела прямо перед собой:

– Слушай, я видела его с телками, ну, до тебя, – сразу поправилась она. – Они и, правда, по нему как кисель растекались. Я все время думала, что он такого может с ними делать, что они наизнанку при нем выворачиваются? Он, что: правда, так хорош?

– Ты про секс? – уточнила я.

Она кивнула.

Я откинула голову назад, закрыла глаза, но тут же поняла, что лучше сейчас не начинать вытаскивать из памяти яркие вспышки, которые приводили мое тело в состоянии острой потребности его касания, а отсутствие разума в героиню сюжета из передачи «в мире животных». Поэтому я промолчала и просто посмотрела на нее. Она прочитала ответ.

Мы вернулись каждая в свой кабинет. Я чувствовала себя лучше и до конца рабочего дня сумела сохранить баланс между отчаянием и ожиданием. Надеялась, что он заедет за мной на работу, но на улице никто меня не ждал, и я со всеми вместе пошлепала по снежной каше к метро. Поднявшись дома на свой этаж, я с надеждой дернула ручку двери, но она была заперта: тут меня тоже никто не встречал. Ну, что ж: опять ждать, больше ничего не оставалась. Ждать и держать в уме, что он мог меня обмануть и приезжать не собирался.

Я переоделась, взяла в руку телефон и села на пол в прихожей напротив входной двери. Решила ждать здесь. Кто-то там, наверху сжалился надо мной, и минут через двадцать ручка двери опустилась вниз. Мирон зашел с двумя большими пакетами из ближайшего супермаркета, полными какой-то еды. Он поставил пакеты на пол, запер дверь, снял свое новое пальто, повесил его на вешалку, подошел ко мне и протянул руку, предлагая подняться:

– Почему ты не закрылась на замок? У тебя дверь нараспашку.

38. Двое мужчин в моем доме

Я пожала плечами.

– Пошли на кухню, – скомандовал он и взял пакеты с пола.

Я села на свое привычное место и просто смотрела на него. Он достал из пакетов продукты, включил воду в раковине, положил в нее какие-то овощи и зелень. По-хозяйски, не задавая вопросов, достал из ящика разделочную доску и взял в руки нож. Попробовав его остроту на собственных пальцах, он остался удовлетворен результатом и вытащил из пакета кусок мяса в упаковке.

– Ты будешь меня кормить? – подала я голос, наконец.

– А ты себя в зеркало видела? – ответил он вопросом на вопрос, не оглядываясь.

– А ты себя? – с вызовом.

– Мне идут шрамы, – усмехнулся Мирон.

Он нарезал мясо крупными кусками, бросил их в глубокую миску, добавил соль, перец и какую-то приправу из яркого пакетика, который тоже принес из супермаркета. Почистил несколько зубчиков чеснока, положил их на доску и плашмя раздавил лезвием ножа. Затем ножом с доски отправил чеснок к мясу, закатал рукава и опустил руки в миску. На левой руке у него был огромный темный синяк размером с баклажан и несколько длинных, рваных порезов, которые заживали. Глубокая рана на виске начиналась от самой брови и тянулась почти до линии роста волос.

Я смотрела, как он передвигается по кухне, режет овощи и зелень, и мне было очень спокойно. Я закурила и Мирон кивком показал мне, что я должна подойти и дать ему затянуться. Я спрыгнула, подошла к нему и он сделал затяжку из моих рук. Рядом с ним пахло мясом, чесноком и луком.

– Целовать меня в губы сегодня ты не планируешь? – поинтересовалась я.

– У тебя на меня сил не хватит, отойди, – ответил он и легонько оттолкнул меня бедром в сторону от плиты, из недр которой он извлек большую сковороду и поставил ее на стол.

Я вернулась на свое место. Он пришел ко мне с едой, готовил ужин и не говорил со мной. Я понимала, что ужин – это проявление заботы, но проявлений любви он не выказывал. Удовлетворившись тем, что он просто пришел, я теперь хотела большего. Но он продолжал колдовать и, поставив сковороду на большой огонь, выложил на нее куски мяса, хорошенько спрыснул все маслом и принялся за овощи.

В этот момент раздался протяжный звонок в дверь.

– Ты кого-то ждешь? – спросил Мирон и я видела, как он внутренне напрягся.

– Нет, – испуганно ответила я.

Он перехватил нож, которым кромсал помидоры так, что лезвие легло вдоль его руки, став незаметным, и пошел к входной двери.