Трон сломленных богов

– Самкиэль. Клянусь, я не причиняю ей вред, – прошипел Логан, думая, что я стал причиной внезапной перемены погоды.

Но дело было не во мне – возможно, оно никогда и не было во мне. Кольца на моих пальцах начали вибрировать.

Опасность! Опасность!

Я взглянул на Логана, который посмотрел на кольца на своей руке, затем снова на меня. Он тоже это чувствовал. Дианна замерла в центре рунической камеры, ее глаза встретились с моими, и она развела руки в стороны.

– Ты больше не можешь меня сдерживать. Никто не сможет.

Как только последнее слово сорвалось с ее губ, она ударила ладонями по полу. Огонь вырвался из ее рук, заполнив круг алым пламенем. Оно поднялось к потолку, и по световому цилиндру пробежала дрожь. Я больше ее не видел – огонь окружил Дианну плотной стеной. Мы с Логаном сделали шаг назад, наблюдая за тем, как руны на полу сгорают одна за другой. Они шипели, дым валил во все стороны – ее сила гасила древние заклинания. Кольцо дрогнуло – повреждение восстановилось, но с большим трудом.

– Дианна, остановись. Я знаю, тебе больно, но подумай. Пожалуйста. Ты окажешься с ним один на один, и он убьет тебя. Посмотри, что сделал с нами Тобиас. Они короли Йеджедина. Чтобы победить одного из них, потребовались боги! Боги, Дианна. Во множественном числе.

Проигнорировав мои слова, она издала еще один громогласный рев. Ее крылья высвободились, и круг лопнул, выпустив на свободу огромное существо с длинным хвостом.

Мое сердце остановилось – я больше не думал, действуя инстинктивно. Секунду назад мы находились в разрушенном особняке; в следующий миг мы стояли в полумиле от него в гуще леса. Логан закашлялся, пока я наблюдал за тем, как ее массивный силуэт взмывает в небо. Она резко спикировала вниз, выдыхая поток огня на деревья, после чего пролетела над горящим особняком и направилась к саду. Мысль о том, как отчаянно она старается стереть все воспоминания об этом месте – даже о нас двоих, – разбивала мне сердце. Последний страшный рев наполнил собой воздух. Мощные крылья боролись с ветром, унося ее в небо – прочь отсюда. Пытаясь подавить отчаяние, я отвернулся.

Логан склонился над изувеченным телом. Позади нас потрескивало пламя. Вдалеке догорал разрушенный особняк. Пепел клубился густым облаком, закрывая собой небо.

Я схватил воротник обгоревшей рубашки Дрейка и поднял его над землей.

– Теперь ты видишь? Ты видишь, чего твое предательство стоило мне и миру?

Логан схватил меня за рукав, прерывая мою тираду. Наконец я удосужился посмотреть на Дрейка. Он даже не пытался защищаться, ожоги покрывали его шею, большую часть лица и тела. У него не было сил исцелиться. Я поставил вампира на ноги – мой гнев утих, на его место пришел страх. Коснувшись земли, ноги Дрейка подкосились, и он снова рухнул, ударившись спиной о ближайшее дерево. Он кашлял и стонал, держась за грудь.

– Нам пора двигаться, – сказал я.

Пепел, дым и угли практически лишили нас возможности видеть и дышать. На меня нахлынули воспоминания о горящем Рашириме. Я знал истинную силу Иг’Моррутенов и ущерб, который они могли нанести. Они способны превратить в руины даже самые сильные миры. Но я никогда не думал, что увижу, как моя Дианна поддастся своим разрушительным побуждениям. Мое сердце потянулось к ней, надеясь на ответ, но ответа не последовало. Я ощущал себя опустошенным и подавленным, до конца не понимая, кому из нас принадлежат эти чувства – мне или Дианне.

– Я не могу.

Дрейк закашлялся, пытаясь сесть, но безуспешно.

– Ты должен, – отрезал я, поднимая его на ноги. – У нас мало времени.

В противном случае Дрейк умрет, а я этого не хотел. Он был ее последней надеждой, последним проблеском жизни в ее сердце. Он был нужен живым – для нее.

Дрейк оттолкнул мою руку, сполз по стволу дерева и с глухим стуком сел на землю. Мое разочарование росло с каждой секундой. Логан обошел меня и наклонился, чтобы подхватить Дрейка, но тот оттолкнул и его.

– Мы сможем отдохнуть, когда доберемся до Серебряного города. А теперь вставай.

Дрейк обреченно ухмыльнулся и убрал руку с кровоточащей груди.

– Нет, я правда не могу.

То, что я увидел, убило мою последнюю надежду. Сломанный клинок Забвения торчал из его груди. Последняя попытка Дианны – она знала, что я попытаюсь его спасти, и позаботилась о том, чтобы Дрейк не смог избежать смерти. Я мгновенно оказался на коленях. Прижав руку к его груди, я лихорадочно искал хоть какой-то выход.

Нет, нет, нет!

– Дианне нравилось носить с собой эти симпатичные кинжалы. – Дрейк улыбнулся, кровь пузырилась на его губах при каждом вздохе. Его рука поймала мою. – Уже слишком поздно, Губитель Мира. Я это чувствую. Истинная смерть – вот, как мы это называем. На самом деле это не так плохо, как я думал.

– Нет! – проревел я, светящиеся серебряные линии побежали по моей руке.

Если я сконцентрируюсь, то смогу его спасти. Мне просто нужно сосредоточиться.

– Я знал, что я тебе нравлюсь, – сказал Дрейк, и за его улыбкой последовал влажный кашель, от которого лезвие вонзилось еще глубже.

Черт.

– Я не могу потерять тебя. Ты моя последняя надежда.

Мой голос дрогнул, и я опустил голову.

– Поверь мне. Это не так.

Я потер переносицу, пальцы были скользкими от крови вампира и налипшего пепла. Что-то во мне надломилось, слезы застилали глаза.

– Как мне вернуть ее?

– Я не нужен для этого. Я предал и потерял своего самого верного друга.

Он покачал головой, и даже это небольшое усилие причинило ему боль.

– Я не могу потерять ее. – На этот раз мой голос сорвался.

– Ты не потеряешь.

Я взглянул на него:

– Что ты имеешь в виду?

– Я увидел это, когда она впервые вышла из леса. Что-то мелькнуло в ее взгляде… Словно часть ее пыталась выбраться на поверхность ради тебя. Я думал, что Габби была последней ниточкой, но на самом деле это ты. Ты – единственное, что не дает погибнуть смертной части ее сердца. Так что не позволяй Кадену победить, что бы она ни говорила или ни делала. Поверь мне. Ты – единственный, кто ее волнует.

Он снова попытался сесть и поморщился от боли. Свет пламени позади нас отбрасывал тени на его окровавленное и обожженное лицо. Он смотрел на свой разрушенный дом.

– Мне следовало стараться лучше. Ты прав. Я хотел помочь своей семье, но она тоже была моей семьей. Жаль, что я понял это слишком поздно.

В желтых глазах Дрейка блестели слезы, капли одна за другой катились по его щекам. Я знал, что он испытывает раскаяние. Логан опустился на колени рядом с Дрейком, и его лицо, казалось, смягчилось.

Дрейк повернулся ко мне:

– Теперь Дианна гораздо сильнее. Каждое существо Потустороннего мира ощутило это, когда Габби умерла. Мир изменился, но она все еще остается Дианной. Она все еще та девушка, которую я спас в пустыне, которая любила кого-то так сильно, что последовала за незнакомцем в настоящий ад. Она по-прежнему та девушка, которая любит цветы и милые подарки от властного самоуверенного бога. Она милая, добрая, веселая и любит всем своим существом. Вот почему она такая. Она сломлена. Ей больно. Если ты любишь ее, по-настоящему любишь – не сдавайся. Истинная любовь того стоит. За нее нужно бороться. Помни об этом.

Я кивнул, услышав, как ритмичное биение его сердца на мгновение замерло. Его янтарные глаза слегка потускнели. Он больше не был веселым принцем-вампиром – сейчас передо мной сидел человек, который знал, что поступил неправильно.

Он улыбнулся, слезы с шипением текли по его щекам, оранжевые и золотые линии прорезали кожу. Боль исказила его черты, плоть на руках треснула.

– Просто не отказывайся от нее. – Его голос был еле слышен. – Габби бы не отказалась.

– Я не откажусь. Клянусь.

Дрейк из последних сил пытался повернуть голову и посмотреть на Логана.

– Мне жаль из-за случившегося с Неверрой, но она жива.

Лицо Логана смягчилось, и я понял, что ему нужно было услышать эти слова, даже если метка на его руке была цела.

– Она у Кадена. Вам просто нужно его найти. Найдите, где открывается мир.

Слова сорвались с его губ хриплым шепотом. Это было последнее, что он сказал, прежде чем его тело превратилось в пепел, который унес ветер вместе с останками его семьи и дома.

– Что, черт возьми, произошло?

Голос Винсента был первым, что мы услышали, когда двери на верхнем этаже Гильдии распахнулись.

Мы с Логаном вошли в здание, с ног до головы покрытые сажей и кровью, и направились к главному конференц-залу. Небожители в панике бегали кругами, прижав к ушам телефоны. Экраны, развешанные по стенам здания, горели красным цветом, на каждом из них было изображение Дианны в обличье Иг’Моррутена, улетающей прочь от полыхающего Заралла.

– Эй, я с вами разговариваю, – сказал Винсент, догоняя меня и Логана.

– Мне пришлось тушить лесной пожар, – сказал я.

– Я не понимаю, в чем проблема, – сказал Логан, кивнув в сторону экрана, когда мы проходили мимо. – Можно подумать, ты действительно беспокоишься об их безопасности.

– Что? – Винсент практически кричал, пытаясь прорваться через шум множества голосов. – Что случилось?

– Это безумие – переживать из-за того, что она делает. Я бы поступил так же. Я бы убил любого, кто причинил вред Неверре. Так почему нас волнует, живы они или мертвы?

Я толкнул двери с большей силой, чем собирался.

– Нас это не волнует.

– О ком мы говорим? Почему Заралл горел? – закричал Винсент.

Я молчал, пока Логан рассказывал Винсенту о событиях последних часов. Мы дошли до главного конференц-зала, и я направился прямо к стопкам книг и свитков на столе. Вздохнув, я принялся искать то, зачем пришел сюда.

Винсент встал рядом со мной.

– Самкиэль, если она убивает…

– Я знаю.

– Знаешь что? – вмешался Логан. – Как я уже сказал, она убивает плохих парней. Это то, чего мы хотим, верно?

Мое сердце сжалось, когда я, наконец, нашел нужную книгу. «Кадрос: история множества войн». Я открыл ее и принялся листать в поисках необходимой главы.

– Я беспокоюсь о ней, а не о них. Их смертей будет недостаточно. Мы оба это знаем. Ей понадобится больше сил, особенно если она нацелилась на Кадена. Пока мы были вместе, она ни разу не питалась смертными и не пила кровь. Сейчас она это делает, и если мы не поспешим, она не сможет остановиться. Что происходит, когда Иг’Моррутен съедает слишком много?

Они замолчали. Я раскрыл книгу на нужной главе, и перед нами предстал заголовок, написанный крупными буквами. Первое правило Фартара. Написано тогда, когда появились Иг’Моррутены.

– Полное и абсолютное опустошение. Вот чего я боюсь. Может, я и Губитель Мира, но первыми разрушителями миров были именно они.

Я сделал шаг назад и провел ладонью по глазам. Моя голова пульсировала от воспоминаний о последнем часе – я видел ее, я чувствовал ее, но в то же время это была не Дианна.

– Хорошо, но ведь это Дианна, а не хищный зверь, – сказал Логан, стоя позади меня.

Винсент издал тихий гортанный звук.

– Я знаю, но существуют мифы. Я помню один из них – я узнал его, когда мы с отцом впервые осадили Юрнагун. Он сказал, что у меня есть способность чувствовать Иг’Моррутенов. Несмотря на наши различия, все мы созданы из частиц одного и того же вселенского хаоса. Когда боги переживают тяжелое событие, они застывают и обращаются в камень. Каждая молекула затвердевает, словно отрицая саму жизнь. Иг’Моррутены устроены иначе. Жажда крови может поглотить когнитивные функции мозга Иг’Моррутена. Чрезмерное потребление крови приводит к массовым убийствам, перепадам настроения и беспорядочному поведению.

Я провел рукой по волосам, пытаясь вспомнить как можно больше деталей.

– Словно по щелчку, все смертное в них гаснет – остается лишь зверь. Мой отец говорил, что по-настоящему отвратительные твари полностью лишены света и любви, от них веет абсолютным хаосом. Некоторые из самых старых и могущественных существ боялись даже солнца. Есть истории об Иг’Моррутенах, сожженных солнечным светом, – породившая их тьма не смогла его вынести. Дианна никому не подчиняется, но все же она идет по пути, который проложил для нее Каден. Я не потеряю ее из-за тирана. Я отказываюсь.

В комнате воцарилась тишина.

– Отныне либо вы полностью со мной, либо нет. А если нет… – произнес я, выдерживая их взгляды.

– С тобой, – ответили оба без колебаний.

– Совет Хадрамиэля по-прежнему игнорирует эту ситуацию. Объясните произошедшее в Заралле бурей и ужасной молнией. Побочный эффект моей силы, – сказал я.

– Хорошо, – выпрямился Винсент. – Я проведу собрание и все передам.

Я кивнул.

Винсент ушел. Его миссия была ясна, и я знал, что он ее выполнит.

Логан, как всегда, остался. Он взглянул на отметину на своем пальце.

– Он их отпустил.