Нарушаю все правила

Би поглядела на указанный им стул и бросила бунтарский взгляд:

– Это не тюрьма.

Полицейский, которого Купер назвал Рейнольдсом, глумливо фыркнул, а красавчик, доставивший Би в отделение, уперся руками в бока и покачал головой, после чего указал большим пальцем себе за плечо:

– Она там. – Купер выдвинул ящик своего стола – очень аккуратно прибранного стола, поскольку он определенно был человеком правил, – и извлек оттуда связку ключей. – Идите за мной.

Полицейский направился к двери в коридор, и Би, по-прежнему цепко держа бумажный пакет с выпечкой, последовала за ним, впервые отметив про себя, что у этого офицера очень даже симпатичная задница. Разумеется, ей не следовало сейчас об этом думать, поскольку он собирался в самом прямом смысле посадить ее за решетку. К тому же это был мужчина, а сейчас Беатрис Арчер не интересовал ни один представитель его пола.

А еще – он был явно лет на десять моложе ее.

Но поскольку Би и не собиралась его клеить (это было скорее по части ее матери), да и в принципе не была слишком зла и обижена на мужчин, она не могла объективно не признать несомненное великолепие его ягодиц. Попутно Би не могла не отметить, как его сильные плечи волшебно обтягиваются форменной рубашкой и с какой уверенной легкостью делает он каждый шаг.

А еще то, как его светлые, песочного оттенка, волосы касаются сзади воротничка вышеупомянутой рубашки.

Свернув в коридоре налево, офицер Купер сделал всего три шага (Би понадобилось сделать пять), и они оказались перед камерой. Первой из двух имеющихся в участке. Самой что ни на есть настоящей камерой с крепкой решеткой.

– Вам сюда, – произнес Купер, потянув на себя дверь. – «Обезьянник» ждет.

Чувствуя, как ускоряется пульс, Би сделала пару шагов внутрь камеры. Помещение было маленьким, холодным, аккуратным и сурово-аскетичным. Из обстановки там были только скамья, приделанная к стене, да голый металлический унитаз без сиденья, который пристроился в самом углу, за скамьей. Понятно, что сделано это было, чтобы обеспечить уединение, но все же… бр-р!

Внезапно Би пожалела, что выпила на завтрак пиво.

Но как только дверь за ней, металлически лязгнув, закрылась и в замке провернулся ключ, Би осознала, что подавляющее большинство людей попадают сюда отнюдь не по собственному желанию, и до глубины души прочувствовала, как чертовски ужасно оказаться в этих спартанских условиях, в этой бесчеловечной клетушке с пробирающим до костей холодом. С туалетом, от одного взгляда на который может развиться геморрой, и со следящей за каждым движением камерой, которую она заметила под самым потолком в противоположном углу.

В памяти всколыхнулось далекое-далекое, еще детское, воспоминание: как однажды мать арестовали на каком-то марше протеста, и отец привез ее, донельзя взвинченную, из полицейского участка домой. Би сидела в пижаме на верхней ступеньке лестницы, обхватив руками колени, и слушала просачивавшуюся сквозь закрытую дверь гостиной сердитую перепалку родителей. Наконец ее нашла бабушка и велела отправляться в постель.

– Желаете выйти? – спросил офицер Купер.

Би уловила в его тоне нечто вроде: «Дерзости-то в тебе, гляди, и поубавилось», – и стряхнула непрошеное воспоминание. По собственному желанию оказаться за решеткой – совсем не то же самое, что быть брошенным туда помимо воли. И она не собиралась повторить путь матери, несмотря на мрачные прогнозы отца, высказанные, когда он узнал, что Би уволилась с работы.

Расправив плечи, она прошла к скамейке и уселась, положив рядом пакет с пирогом. Немного поерзала на месте. Сиденье было твердым как камень.

– Ну, как ощущения?

Би сложила руки у груди и вздернула подбородок, вызывающе (как, во всяком случае, она надеялась) поглядев на офицера Купера:

– Как у нарушительницы правил.

Произнеся эти слова, Би вовсе не была в этом уверена. Ей показалось, так могла бы скорее ответить ее мать. Впрочем, Би тут же поняла, что ее мама вообще никогда не придерживалась правил, так что сравнивать было нечего.

– Хорошо.

Купер прислонился плечом к решетке, очевидно, смирившись с разыгрыванием этого действа, и заткнул большой палец под ремень на боку. Поза полицейского была небрежной и непринужденной (он определенно не видел в незнакомке ни малейшей угрозы), и Би медленно опустила взгляд туда, где форменные брюки плотно облегали его узкие бедра и длинные ноги.

– Ну что, начнем тогда сначала. Ваши имя и фамилия? – спросил офицер Купер.

Одним из элементов ее новой жизни, которыми Би так наслаждалась в последние две недели, была ее полная анонимность. И пока она не готова была с ней распрощаться.

– Зачем вам так понадобилось знать, как меня зовут?

– Затем, что если мне придется составлять протокол обо всех нарушениях общественного порядка, в которых вы только что признались, то мне необходимо указать ваше имя. А также адрес и номер социальной страховки.

Прозвучало это разумно и убедительно – однако Би решила покончить с разумностью в своих поступках.

– Ясно… И все же я настаиваю на Пятой поправке, – мотнула она головой.

Губы Купера изогнулись в улыбке, непроизвольно приковавшей внимание к его лицу. Без шляпы, поля которой тенью скрадывали его черты, этот парень оказался очаровательным созданием. С очень красивыми губами, острыми скулами, волевым квадратным подбородком. Легкая щетина говорила скорее о лени, нежели о решении стилиста. Мускулистые плечи смотрелись замечательно.

– Мэм, я знаю, что вы та самая женщина, которая сняла квартиру над кофейней «Дежа-брю».

Би уже начало нравиться то, как он то и дело «мэмкает» ей, что во всех смыслах звучало экзотично и абсурдно.

– Да? – Она изогнула бровь. – И как же вы об этом узнали?

– Городок маленький. Я знаю всех до единого в самом Криденсе и окрест. А вот вас я здесь покамест не встречал.

Сказал он это так, будто, несомненно, запомнил бы ее, если бы когда-то встретил, и Би даже задумалась, не комплимент ли это, часом, а еще – почему ей это не безразлично?

– А что еще вы обо мне знаете?

– Что у вас BMW.

– Да ладно! Об этом-то откуда вы могли узнать?

То, что он так легко вычислил ее личность, было объяснимо, но вот его осведомленность насчет ее авто показалась Би настораживающей.

– Потому что вот уже две недели на парковке позади «Дежа-брю» стоит новенький BMW модели М3. Никто в округе, кроме Уэйда Картера, не может себе позволить разъезжать на такой тачке. Однако: а) самого Картера сейчас нет в городе и б) он ездит на «Тесле» с тех самых пор, как появились электромобили.

После того как брошенный в карту дротик угодил в точку с названием «Криденс», Би обнаружила, что это еще и родной город бывшего квотербека из команды «Денвер Бронкос». И хотя у нее не было времени смотреть футбол, даже она знала, кто это такой.

– Я отказываюсь подтвердить это или опровергнуть.

– Как вам угодно. – Купер сменил позу. Слегка наклонившись, он просунул руки между прутьями решетки вдоль железной поперечины и сцепил пальцы. – Я могу просто взять и спросить у Дженни Картер.

– Ну и ладно, – пожала плечами Би. – Дело ваше.

Она взяла стоявший с ней рядом бумажный пакет, раскрыла. Ноздри мгновенно затрепетали от сахарного дуновения изнутри. Истекая слюной, точно сенбернар после удаления зуба с обезболивающим, Би сунула лицо в пакет и глубоко вдохнула восхитительный аромат.

– А я пока побуду здесь, – добавила она. – Поем наконец пирога.

Вот только с какого начать? Она же купила по ломтику трех разных видов. Один с вишней, один с яблоком и еще один – самый крупный кусок – лаймовый.

– Мэм… С вами точно все в порядке?

Зазвучавшая в его голосе нотка искренней озабоченности оторвала Би от пирога, и она села, выпрямившись и резко вскинув голову, отчего стукнулась макушкой о стену из шлакоблоков.

– Я что, кажусь вам слегка не в себе?