Мятежное сердце

– Здесь мне больше нравится. Впервые не нужно вытягивать шею, чтобы посмотреть на тебя.

Рейн поцеловал ей ладонь.

– С этого времени я начну сутулиться, любовь моя.

Девушки мечтательно вздохнули.

– Ни за что!

– Как скажешь, дорогая. Нарядов достаточно?

– По-моему, да. – Вокруг были разложены четыре готовых, дюжина раскроенных, нижнее белье и туфли к каждому наряду. – В году не хватит дней, чтобы их надеть.

Рейн снял жену с возвышения и обнял.

– У нас впереди века, любимая.

Он нежно поцеловал ее, а Микаэла погладила его по заживающей щеке, скользнула языком по губам, и в этом движении было обещание. Девушки, собиравшие ткани и ленты, захихикав, оставили их одних.

– Теперь переоденься, и едем обедать. Я проголодался. – Рейн велел отвезти пакеты домой и стал нетерпеливо расхаживать по мастерской. Наконец Микаэла появилась. – Черт, я уже хотел искать тебя. – Он махнул в сторону примерочной.

– Это была твоя идея, Рейн, чтобы я все утро провела зашпиленной булавками.

– Лучше бы ты сняла и то, что на тебе сейчас, – прошептал он ей на ухо. – Немедленно.

– Тогда давай этим и займемся. – Микаэла схватила его за руку и вытащила из мастерской. – Идем, пока хозяйка не уговорила тебя купить весь дом, вместо того чтобы приходить сюда за покупками.

В карете он сразу обнял ее и нежно поцеловал. Целую милю или две Рейн просто обнимал жену, не обращая внимания на любопытные взгляды.

– Мне стыдно, что мы отделались от Кассандры таким образом. – Микаэла зевнула.

– Капитан Макбейн согласился ее сопровождать.

– Воображаю, что из этого выйдет! Она его ненавидит. Микаэла прислонилась к мужу и заснула. Рейн вынес ее из кареты на руках и, войдя в дом, направился прямо в спальню. Она принялась убеждать его, что прекрасно себя чувствует, но он раздел ее и уложил в кровать. Она тут же опять уснула. Нахмурившись, Рейн пощупал ей лоб, измерил пульс и решил, что это просто волнение.

Несколько часов спустя Микаэла вскочила и бросилась к ночному горшку. Ее вырвало. Она уже догадалась о причине своего недомогания, когда обнаружила, что грудь ее стала необыкновенно чувствительной. Она жила рядом с Агнесс во время ее последней беременности, поэтому была достаточно информирована. Умывшись и прополоскав рот, она позвала Кабаи, чтобы тот помог ей одеться. Предстоит особенный вечер, она здорово позабавится, мучая Рейна, а потом сообщит, что его желание исполнилось.

В фойе Королевского театра внезапно наступила тишина, все головы повернулись в одну сторону.

– О Боже, – прошептала Микаэла. – Довольно необычное ощущение.

– Только не для меня.

– Наверное, тяжело, когда все шепчутся и показывают на тебя пальцем?

– Дело привычки, – пожал плечами Рейн.

– Ну, я-то глазела на тебя потому, что ты чертовски красив. – Он покраснел, и она засмеялась. – А ты смотрел на меня с выражением: «Хорошо бы она выглядела не такой неприступной».

– Именно так.

– Все повторяется.

Рейн попытался сдержать улыбку и не смог. Его жена была самой красивой женщиной в зале, все мужчины смотрят на нее, а она этого не замечала. Рейн увидел, как в противоположном конце фойе Шеппард толкнул локтем Хейворда, тот Берджеса, а Берджес – того, кто стоял рядом, за что получил от жены шлепок веером.

– Приготовься. Сюда идет лорд Хейворд и ведет с собой половину парламента.

– Мне он нравится. Очень милый человек. Маленький, толстенький, напоминает поднимающееся тесто.

Рейн захохотал, а она улыбнулась лорду Хейворду, толкнув мужа локтем, чтобы он пришел в себя.

– Значит, вы отправились ее искать?

– Конечно.

– Я в этом не сомневался, – сказал Шеппард.

– Неужели, милорд? – выразила удивление Микаэла.

– Да. Он просто сходил с ума от желания найти вас. Кстати, вы сказали, он вас разыскал?

– Я ничего не говорила.

Шеппард покраснел, а жена ущипнула его.

– Да, понимаю. А генерал…

– Не поехал на встречу для передачи выкупа, – быстро ответил Рейн. – Это сделал я. Потом выследил их и освободил ее. Я бы все отдал, только бы она была в безопасности.

Леди Хейворд и Шеппард вздохнули.

– Можно нам взглянуть на него? На перстень. Говорят, он великолепен.

Микаэла с улыбкой подняла руку. Дамы вздыхали, ахали, и она подавила желание отдернуть руку. Перстень был интимным, две сплетенные золотые ленты, одна с редкими бледно-голубыми бриллиантами, другая с изумрудами, а от выгравированной надписи у Микаэлы замирало сердце: «Моя свобода в любви к тебе».

– Эй, вы двое. Разве вы не видите, что мы еще здесь?

– Меня это не волнует, – усмехнулся Рейн. Микаэла дернула его за руку и покраснела. Все засмеялись.

– Надеюсь, ты не собираешься опять заснуть у меня на плече? – спросил Рейн, когда они заняли места в отдельной ложе.

– Нет, я хорошо отдохнула. Только немного проголодалась.

– После такого обеда? Заиграл оркестр.

– Да, но… – Микаэла наклонилась и обхватила ладонями его лицо.

Мелодия, поднявшись до высокого крещендо, смолкла, и тут раздался крик Рейна: