Альфы. Без права на побег

И, развернувшись, Рубби пошла к двери. Но на полпути резко вильнула в сторону. Хельг едва успел поймать осевшую на пол девушку.

Потеряла сознание. Опять!

– Боги над нами как следует посмеялись! – зло подытожил Хальс.

Но все же отправился за аптечкой. Истинную нужно было приводить в чувство. Без нее это корыто совершено неуправляемо.

***

Стыдно, стыдно, стыдно… О, звёзды, как же ей было стыдно!

Снова потерять сознание, точно кадетка института благонравных девиц!

Там готовились скромные и нежные спутницы для особо родовитых аристократов. По факту, просто узаконенные любовницы, умевшие томно закатывать глазки и валится в обморок по щелчку пальцев.

Правда, Рубби выключилась из-за ушибленной головы и конской доли обезболивающего, но разве это важно?

– Ключ на двенадцать и плазморез, пожалуйста, – пробурчала, высовывая из-под трубы только руку.

В которой немедленно очутилось то, что нужно. Хельг оказался отменным помощником, и – хвала небесам, – немногословным.

С ним и дышалось как-то легче, а вот его братец Хальс… Бр-р-р!

Когда Рубби пришла в себя, то первым делом наткнулась на ледяной взгляд и презрительно изогнутые губы. Хальс не скрывал своего разочарования, как будто вместо девушки перед ним вдруг очутилась мокрица.

Но вместо злости пришло смущение.

Рубби вдруг стало ужасно неловко перед этим огромным и пышущим силой красавчиком. Идиотское ощущение, она знала! И ничего не могла сделать.

– Герметик, – зарычала, снова протягивая руку.

– Какой?

– В синем тюбике!

Хельг беспрекословно повиновался. А вот Хальс наверняка бы огрызнулся. И тогда Рубби смогла бы включить ошейник…

Но мысль о наказании никак не ободрила. Во-первых, жестокость вызывала отвращение. «Ваш психотип на редкость… сдержанный. Не желаете ли поступать на исторический факультет?» – так сказали в приемной комиссии. А во-вторых: для таких, как Хальс это лишь очередной признак слабости. Гораздо больше т'эраанец оценил бы схватку один на один. После которой от младшего бортинженера Рубби Оуэн остались бы рожки да ножки.

– Еще герметика, в желтом тюбике.

Но вместо прохладной баночки руки коснулись мужские пальцы. И температура воздуха резко подпрыгнула вверх.

– Ты уже очень много сделала. Надо отдохнуть.

Глубокий, слегка вибрирующий баритон хлестнул по нервам жалящим разрядом тока. Рубби вздрогнула, а ноющая боль в затылке отошла на второй план – все внимание сосредоточилось на ладони т'эраанца, накрывшей ее запястье.

– Я… я н-не устала.

Язык заплетался, как у пьяной, а в ушах шумело. Что с ней такое?! Даже со своим парнем, Рубби не испытывала ничего подобного! А ведь любила всем сердцем!

Которое трусливо предали.

Сэмюэля и пугать не пришлось, он просто отступил в сторону, когда выяснилось, что его девушкой интересуются весьма состоятельные люди.

И не просто интересуются, а уже готовы действовать.

Вздрогнула, Рубби резко выдернула руку из бережного, но все равно настойчивого плена. Когда успел схватить?!

Альфа удерживать не стал. Пока не стал.

Остатки дурманящей похоти исчезли, уступая место ознобу.

Т'эраанец трогал ее не просто так! Она давно уже не наивная девчушка, учеба в академии избавила от любых иллюзий, в том числе насчет доброты незнакомцев.

– Дай. Мне. Герметик, – повторила почти по слогам, – И держи лапы при себе, ясно?!

Звезды, как же убого звучит! Но т’эраанец повел себя неожиданно кротко:

– Как скажешь, мисс Оуэн.

На мгновение Рубби даже стало стыдно – возможно, оборотень не хотел ничего плохого? Но она быстренько вспомнила, что нелюдь вряд ли вел бы себя любезно без удавки на шее.

Смахнув заливавший глаза пот, она вновь сосредоточилась на проводах.

Корабли ремонтировать куда легче, чем людей! Можно не бояться, что сделаешь больно, да и схемы читать проще, чем медицинский атлас. Сколько себя помнила, Рубби любила ковыряться в технике. Отец смеялся, что его мысли о сыне воплотились очень странным способом.

– Ты отлично разбираешься в железе, – вновь прогудело сбоку. – Самоучка или кадетка?

Вот же! И не соврешь ведь! Т’эраанцы обладали замечательным обонянием, и в буквальном смысле чуяли ложь.

– Кадетка. И самоучка, – буркнула, заливая герметиком очередной оплавленный проводок.

– И что же, для такой мастерицы не нашлось местечка приличнее?

В самое больное ткнул, гад! Конечно, нашлось! Рубби готова была кричать, что она числилась в так называемой «золотой сотне» – группе кадетов, чьи фамилии должны были отправиться на почту не просто какой-нибудь баржи, а флагмана императорской гвардии!

Она уже воображала, как хорошо сядет на ее фигуру мундир с золотыми петлицами, но реальность ударила так, что до сих пор дурно.

« Ваш отказ будет иметь последствия, мисс Оуэн. Даю на размышление неделю … И не советую дурить – пожалеете, это я обещаю ».

О, конечно, она бы пожалела!

Девчонка из чумазого шахтерского мирка и декан факультета, который вхож в Императорский дворец.

Уже потом, латая очередной гидравлический насос или дежуря на кухне, Рубби думала, почему чертов Людвиг Труаль-Эрве не завалил ее прямо в аудитории. Даже будь класс полон учеников, никто бы и пальцем не пошевелил, чтобы помочь нищей выскочке.

Но кот решил поиграть с мышкой. Только вот незадача – та спряталась на дне помойки…