Куриный бульон для души. Внутренняя опора. 101 светлая история о том, что делает нас сильнее

Вытерев слезы, я крепко обняла ее.

Время шло быстро, и однажды я спросила Алана, как бы он хотел отметить годовщину «Худшего дня в нашей жизни». Мне не слишком нравилось вспоминать обо всем этом, но у меня была интересная идея.

– Давай отпразднуем нашу победу! – предложила я. – Возродим 19 марта в нашей жизни и повеселимся от души!

Именно так мы и поступили. В тот же день мы купили билеты в Лас-Вегас и провели день 19 марта 2008 года, радуясь жизни. Вот вам и худший день в истории.

Теперь мы с Аланом празднуем 19 марта каждый год. Помимо Лас-Вегаса, мы побывали в Саванне и Дестине, а на десятую годовщину даже отправились в Дублин! Каждый год мы поднимаем бокал и произносим тост за тот ужасный день и все последующие дни, которые мы пережили только чудом. Конечно, нам бывало туго – например, когда мне все же пришлось начать курс химиотерапии, а Алан снова оказался без работы из-за сокращения штата и карантина. Но знаете, что? Мы победили. И теперь были абсолютно уверены в своих силах. Мы же пережили 19 марта 2007 года, в конце концов!

Худший день отбросил все мелочи и оставил лишь самое важное: веру, семью, упорство, любовь и здоровье. Оказалось, что мы с Аланом владеем несметными сокровищами. Отныне мы больше никогда не будем принимать их как должное. Разве это не везение?

Джоан Доннелли-Эмери

Монетки

Один пенни может показаться вам незначительной мелочью, но из этого маленького зернышка вырастают целые судьбы.

    Орисон Свэтт Марден

Я рылась под диванными подушками и в шкафу, обшаривала карманы пальто, перетряхивала все свои старые кошельки и бумажники. Я искала пенни, пятицентовики, четвертаки – все, что могло помочь мне дотянуть до конца недели. К этому моменту я уже не верила в удачу, но все еще надеялась, что Бог сжалится надо мной и облегчит мою ношу, которая оказалась слишком тяжелой, почти невыносимой.

В то время я была наивной девушкой двадцати с небольшим лет, с грудным сыном и пятилетней дочерью на руках. Я переживала мучительный бракоразводный процесс и мечтала, чтобы хоть что-то в жизни было нормально.

Удача отвернулась от меня. Еще год назад я устраивала детские вечеринки и ездила отдыхать в горы Теннесси, а теперь копошилась в своей маленькой двухкомнатной квартире, собирая мелочь на еду и бензин. В один миг я скатилась из среднего класса к самому порогу бедности, и это было так унизительно!

Никогда не забуду, как ликовала, отыскав один пенни, потом – два, потом пятнадцать, а потом – двадцать четыре, двадцать пять, двадцать шесть. Каждая маленькая монетка казалась мне выигрышем в лотерею. Сейчас я понимаю, что в этом была определенная ирония, ведь раньше монетки не представляли для меня особой ценности. Мне всегда были интересны только крупные купюры, а мелочь я небрежно бросала в лотки для пожертвований со словами «да пожалуйста, забирайте». Те же, что все же оставались в отделении для мелочи моего бумажника, я, расплачиваясь на кассе, просто отодвигала в сторону в поисках пятицентовиков, десятицентовиков и четвертаков.

В тот вечер я сидела у себя в комнате и сортировала мелочь, которую смогла найти за час. Потом взяла бумажные рулоны для монет и принялась их наполнять. Дочка захотела мне помочь – ей все это казалось забавной игрой.

Если бы она только знала, как нам на самом деле было трудно. Я задумалась, чувствовал ли себя так же мой папа, когда я в детстве помогала ему складывать монетки в рулоны.

Мы с дочкой смеялись и шутили, пока собирали наши копейки. Ее маленький брат радостно подпрыгивал в ходунках. Дети даже не представляли, сколько ночей я проплакала в подушку, придумывая, как сохранить крышу над их головами, свет в доме и еду на столе.

Я помню те дни, как будто это было вчера.

Помню, как мне стыдно было платить за бензин монетками. Мне казалось, что люди с карточками и банкнотами осуждают меня. Так же неловко было расплачиваться мелочью за продукты. Нетерпеливые покупатели, стоявшие за мной в очереди, не подозревали, как я боюсь, что мне не хватит денег, и как унизительно будет от чего-то отказываться.

И все же я вспоминаю те дни без грусти. Более того – я даже специально думаю о них, потому что пообещала себе и Богу, что если мне когда-нибудь удастся вырваться из нищеты, то я никогда не забуду, как дорог может быть каждый пенни.

И я сдержала это обещание.

Буквально на днях во время прогулки с дочкой я нашла на парковке два пенни – они лежали там бесполезные и никому не нужные. По грязи и потертостям на монетках я поняла, что на них сотню раз наступили, прежде чем я их спасла. Я засунула пенни себе в кеды, так как карманов у меня не было, и прошептала: «Спасибо за деньги». Этот ритуал я выполняю всегда, если нахожу монеты на тротуарах и парковках.

Трудные времена воспитывают стойкость. И в мелочах можно найти огромную ценность, если нам хватит смелости, дерзости и скромности, чтобы начать эти поиски.

Лекси Рил

Огонь на горе

Надежда важна, потому что она может сделать текущий момент менее трудным. Веря, что завтра будет лучше, мы способны выносить трудности сегодня.

    Тит Нат Хан

Черный дым клубился, как грозовые тучи, пепел мягко падал на землю. Хотя было всего два часа дня, вокруг стояли беспросветные сумерки, и уличный фонарь перед нашим домом в Лос-Аламосе, штат Нью-Мексико, то загорался, то снова гас. Пожарные уже почти неделю боролись с лесным пожаром Серро-Гранде. В конце концов жителям нашего горного поселка было приказано немедленно эвакуироваться.

Это было нелегко. В тот майский день плато должны были покинуть около 18 тысяч человек. Из поселка вели всего три дороги, и одна из них уже была отрезана огненной стеной.

В момент эвакуации я была дома одна, мне предстояло спасти самое ценное из того, чем владела моя семья. В панике я собирала вещи. Не стала брать компьютер (слишком большой) и налоговые документы за семь лет (кому они нужны?), зато нашла место для семейных фотографий, цитры[5 - Струнный щипковый музыкальный инструмент.], принадлежавшей польской бабушке моего мужа, и моего первого в жизни контракта на издание книги, который только что пришел по почте. Отложив в сторону все эти бесценные сокровища, я метнулась в комнату сына.

Джордан был курсантом Военного института Нью-Мексико. Я спасла его заветную коллекцию открыток из «Звездных войн» и висевшую на стене рядом с его кроватью рамку, под стеклом которой хранились Бронзовая звезда и другие медали Второй мировой войны, оставшиеся от деда. Потом я с сожалением взглянула на гоночные трофеи и машинки – их точно придется оставить.

Наша дочь Бетани в то время служила в армии и находилась в Форт-Гордоне в штате Джорджия. Что из вещей ей хотелось бы сохранить? Я отыскала ее любимую куклу и прихватила акварельную картину, за которую она получила приз округа, когда училась в школе.

Запихнув все необходимое в машину, я позвонила мужу в другой город и сообщила, что уезжаю и что со мной все в порядке. От дыма щипало в глазах. Я подумала о вьюрках, устроивших гнездо на козырьке нашей кухонной вытяжки. А что будет с бурундуком, которого мы прозвали Чаббсом и который жил в норе под садовым сараем? Я быстро наполнила водой все поилки для птиц. Вытащила из холодильника фрукты и овощи и свалила в кучу на заднем дворе – над ней уже вились несколько покрытых копотью малиновок и испуганные голубые сойки. Возможно, олени и еноты, спасшиеся от огня, тоже найдут здесь пищу.

Наконец, я усадила нашего старенького скотчтерьера на переднее сиденье машины. Глухой и почти слепой Уимси уже несколько дней ощущал надвигающуюся опасность и ждал отъезда с нетерпением.

На подъездной дорожке я остановилась, чтобы в последний раз окинуть взглядом скромный дом, в котором мы прожили столько лет. Он не был шикарным, но он был нашим. При виде недавно посаженных анютиных глазок, теперь грустно поникших на ветру, я вздохнула. «Жизнь – это не только вещи», – напомнила я себе.

Тем временем соседские машины уже выстроились в длинную очередь на улице Мэйн-Хилл, которая круто уходила под гору. Мне казалось, что я уже смирилась с происходящим, но тем же вечером, когда мы уже воссоединились с мужем в мотеле в Альбукерке, я увидела в вечерних новостях сгоревший дом соседа и разрыдалась. Никогда прежде я не чувствовала себя такой уязвимой, такой несчастной. Я повторяла про себя строки из книги Иисуса Навина 1:9: «Будь тверд и мужествен… ибо Господь, Бог твой, с тобою, куда бы ты ни пошел».

На следующее утро, тоскуя по кофе и спокойной жизни, мы с Биллом зашли в пончиковую. И встретили там других эвакуированных из Лос-Аламоса.

– Моего дома больше нет, – плакал один мужчина. – Мы прожили в этом доме почти пятьдесят лет.

Билл сжал мою руку. Неужели и нашего дома больше нет? Пожар на горе все еще полыхал. Что, если мы остались без крова? Как же нам дальше быть? Что делать? Куда идти?

Звонок от сына вернул меня в реальный мир. Джордан сдал сессию и теперь ждал окончания учебного года.

– Я видел по телевизору новости о пожаре, – сказал он. – Вы с папой можете меня забрать? Я хочу вернуться домой. В воскресенье же День матери!

– Милый, мы не сможем поехать домой, – ответила я. – Мы не знаем, есть ли у нас вообще дом.

– А Уимси с тобой? – спросил Джордан. Я заверила его, что собака с нами – в целости и сохранности.

– Тогда приезжайте за мной втроем, – предложил он. – Тогда мы будем все вместе. А это и есть дом.

На мгновение я утратила дар речи. Именно в тот момент я поняла, что огонь не сможет отобрать у меня все.

Прошло больше недели, прежде чем нам разрешили вернуться в поселок. К счастью, наш дом оказался целым и невредимым, он лишь немного покрылся копотью. Однако более четырехсот семей, в том числе многие наши друзья и соседи, потеряли все свое имущество в результате пожара Серро-Гранде в 2000 году. От домов, куда мы с детьми ходили в гости, остались лишь груды дымящихся обломков. В некоторых местах пожар был настолько силен, что даже бытовая техника сгорела дотла.

Склоны вокруг плато почернели. Как здесь вообще могло сохраниться хоть что-то живое? Но когда мы, надев резиновые перчатки, стали отмывать копоть и пепел, покрывавшие дом снаружи, из вытяжки раздался тонкий писк вьюрков. На одной из кормушек появился дятел, а бурундук Чаббс прибежал на задний двор, чтобы утолить жажду из поилки для птиц.

Позже вечером на краю нашего участка появилась лань с годовалым олененком. Мой муж прошептал: «Не шумите». Я знала, что олени съедят всю нежную новую поросль на наших яблонях, но мне было все равно. Они выжили. Мы тоже выжили. И поняли, что нет места лучше дома.

Ширли Редмонд

Будь как папа