Учитель пения

– И от горя тоже! – вставила аккуратная светленькая девочка. – Я вот ходила на «Князя Игоря», и там Ярославна поет, потому что мужа в плен взяли!

Класс грохнул.

– Это тоже верно! – кивнул Соломатин. – И еще – у нас при школе есть хор мальчиков. Туда принимают всех желающих.

– Я желаю! – поднялся толстенький паренек, Кира. В каждом классе есть ребята, считающие своим долгом балагурить и паясничать. – Только у меня ни голоса, ни слуха.

– Сейчас проверим! – Соломатин открыл крышку рояля, взял аккорд и проиграл простенькую мелодию. – Повтори!

Кира охотно повторил, да так, что все, как говорится, зашлись, и Соломатин вместе со всеми.

– Вот видите! Я к музыке неспособный! – победоносно заявил Кира.

– Ладно, приходи на спевку! – проговорил сквозь смех Соломатин.

– Так я ведь не умею!

– А я научу!

После урока Соломатин вышел из класса и направился к двери, на которой было написано «Заведующий учебной частью».

– Наталья Степановна, – сказал Соломатин, входя, – сейчас проходит всероссийский смотр. Если мы попадем в финал, поедем в Москву и что-нибудь там получим, мы сможем всюду хвастать этим фестивалем…

– Правильно! – поддержала завуч. – У нас замечательный хор, я его так люблю! Если вы что-нибудь получите, от нас отвяжутся с тысячей других дел!

– Неправильно! – возразил Соломатин. – Если мы получим премию, мы сделаем нашу школу первой школой с певческим уклоном! Ну как? – Соломатин был горд своим предложением.

– А зачем? – оторопела завуч.

– В Венгрии уже есть, дети лучше учатся, и объем легких у них увеличивается, и дети становятся одухотвореннее…

– Не надо! – разволновалась завуч. – Если все дети начнут петь, от шума можно будет с ума сойти!

– Привыкнете! – пообещал Соломатин, направился к выходу, но в дверях обернулся. – Вы тоже будете петь вместе со всеми!

– Отметка по пению зря включена в аттестат зрелости! – крикнула завуч вдогонку, а руководство всегда право.

Хор мальчиков под управлением Соломатина заканчивал петь песню, когда отворилась дверь и в зал вошел Кира.

Тинг, который сидел под роялем на своем привычном месте, поднял голову и повилял хвостом. И только когда хор смолк, Тинг легонько тявкнул, приветствуя новичка.

– Значит, встретимся завтра на конкурсе! – объявил Соломатин.

– Ура! – грянул хор.

– Вот, я пришел! – доложил Кира. – А почему здесь собака, она тоже поет?

– Обычно аккомпанирует на рояле, – ответил Соломатин. – Только сегодня собака не в настроении. Для начала, Кира, ты поработаешь с ассистентом. Тинг, вперед!

Соломатин с собакой ушли, а Андрюша протянул новичку руку.

– Андрюша Минаев! Ты Баха любишь?

Кира не нашелся, что ответить.

– Прокофьева, Шостаковича?

Кира пожал плечами.

– Ну а Верди, Бизе?

– Бизе люблю! – обрадовался новичок. – Еще больше люблю наполеон и эклер с заварным кремом! – И победоносно поглядел на хористов, ожидая привычной реакции. Но ее не последовало.

– На первый раз прощаем, а на второй набьем… – Шура показал кулак. Среди певцов тоже бывают драчуны, и не только в детском возрасте.

Каждое утро в семье Соломатиных начиналось в принципе одинаково. Тинг вертелся возле стола, держа миску в зубах и стуча ею об пол. Непрерывно звонил телефон.

И вот сейчас Клавдия Петровна сняла трубку и, узнав, кого вызывают, сказала:

– Томы нет!

Звонили, как правило, дочери.

Тамара вышла из ванной, запахнувшись в халатик, как всегда, баснословно красивая.

Опять задребезжал телефон. Тамара сняла трубку.

– Тамары нет! – сказала она и добавила: – Надоели!

– Гогунцовым уже дали квартиру, – тараторила Клавдия Петровна, – и Бржезицким тоже… Если не ходить в исполком и не клянчить… А ты учитель, – она привычно нападала на мужа, – учителям что-то там полагается…