Почти смешная история

– Что значит «спокойно»? – гневно повторила Иллария. – Вы что, считаете, что я могла… Что мне пришло…

– Могло и прийти, почему бы нет. Вы так вдохновенно про него говорите.

– Да как вы смеете? Это неслыханно!

Иллария резко встала и направилась к выходу.

– Вы же не доели свой завтрак! – крикнул ей вдогонку Лазаренко, но Иллария уже ушла.

Иллария вышла из буфета и остановилась в коридоре, прислонившись к стене. Неожиданные слова Лазаренко произвели на нее сильнейшее впечатление.

Какой-то мужчина – он направлялся в буфет – заметил Илларию и озабоченно спросил:

– Вам плохо?

– Нет, мне непонятно…

– Что? – переспросил мужчина.

– Может ли такое со мной случиться, и тем более за один день?

Мужчина шарахнулся от Илларии и исчез в буфете. Иллария оторвалась от стены и двинулась по коридору. Она закрыла глаза и шла слегка пошатываясь. Мысли у нее заплетались, ноги тоже. Она медленно шла и шла по длинному коридору, как вдруг натолкнулась на кого-то. И этот «кто-то» была ее родная сестра Таисия Павловна.

– Ты что, рехнулась? Ты зачем ходишь с закрытыми глазами?

– Чтобы отключиться от внешних раздражителей, – искренне объяснила Иллария, – и разобраться в своих чувствах и ощущениях.

– Разбираться некогда. Я нашла гениальный мотив. Может быть, он вырастет в картину. Пошли посмотришь!

– Пошли!

– Только не вздумай закрывать глаза, споткнешься и упадешь!

– Хорошо. Я буду думать с открытыми глазами, – пообещала Иллария.

Вскоре они уже шли по улице. Таисия Павловна несла этюдник и картонку. Иллария – зонтик и складной стул. Таисия вышагивала впереди.

– Я просто счастлива. Приехать и сразу напасть на мотив!

Они взобрались на холм, и отсюда на самом деле открывался такой захватывающий вид, что Иллария на какое-то время забыла про все свои личные заботы.

– Ну? – торжествующе воскликнула сестра, и Иллария отозвалась:

– Колоссально! Просто неслыханная красота!

Вскоре на том самом месте, где художница прежде воткнула в землю палку, уже стоял треногий этюдник. Над ним возвышался холщовый зонт. На этюднике держателями была укреплена картонка, и на этой картонке быстрый уголь Таисии успел начертить изгиб реки, и контуры пристани, и чередование домишек на крутом берегу. Таисия отставила уголь и тоненькой кисточкой маленькими, звонкими мазками взяла тон неба и тон земли на другом берегу реки…

Таисия Павловна работала стоя, а Иллария сидела неподалеку на складном стульчике и задумчиво глядела в пространство.

– Иля! – вдруг спохватилась Таисия. – Мы забыли дать телеграмму!

– Да, да, – согласилась Иллария. – Я пойду поищу почту…

Иллария покорно встала, намереваясь уходить, но сестра задержала ее:

– Слушай, в отношении этого, как его, Виктора Михайловича… Я вчера усталая была, с дороги, ну, конечно, он симпатичный, столько для нас сделал…

– Нет! – горячо возразила Иллария. – Он малопривлекательный и вообще мрачный тип! – И ушла на почту.

Иллария отыскала почту, поднялась по ступенькам, толкнула дверь, на которой висело объявление «Осторожно, окрашено», бочком протиснулась внутрь, подошла к окошку, чтобы взять телеграфный бланк, внезапно возле окошка увидела Мешкова и от этой внезапности, от того, что опять он здесь, на ее пути, застыла на месте как истукан.

Мешков почувствовал на себе взгляд, обернулся и обнаружил Илларию:

– Вы как здесь очутились?

Иллария молчала.

– Телеграмму мужу, чтобы не волновался? – продолжал Мешков.

Иллария по-прежнему не произнесла ни звука.

– Вы что, воды в рот набрали? – улыбнулся Мешков.

Иллария молчала и не двигалась.

– Эй, – забеспокоился Мешков. – Что с вами? Очнитесь!

Он осторожно взял Илларию за плечи, встряхнул. Иллария даже не почувствовала, что ее трясут.

– Пошли-ка на свежий воздух, ну-ка! – Мешков обнял Илларию и потащил к выходу. Иллария обмякла, и ее ноги волочились по полу.

– Дверь крашеная, черт бы ее побрал! – Мешков отворил дверь, придержал ее ногой, подтолкнул Илларию. Она вылетела на улицу, скатилась по ступенькам и, наверно, упала бы, если бы не оперлась спиной о телеграфный столб. И этот толчок привел в чувство.

– Извините, – вдруг заговорила Иллария, когда Мешков снова приблизился к ней, – на меня напал молчун!

– Кто напал?

– Я суеверная, я почему-то про вас подумала – и вдруг вы… как с неба упали. Вот я и оцепенела!

– Нервы! – сказал Мешков. – Надо взять себя в руки!

– Сама взять себя в руки я не могу, а меня взять в руки некому…

В это время появился Лазаренко, злой как сатана.

– Ты тут ля-ля-ля… – закричал он на Мешкова. – А я должен сдыхать в раскаленной машине. Главный инженер уже весь расплавился, а шофер матерится…

На Илларию Лазаренко не смотрел, будто ее и не было.