Омега. Мир голу

В учебе мне было довольно интересно. Мне очень легко давались знания, в отличии от остальных ребят. Я в подробностях узнал, как мы тут оказались. Наши предки, должны были колонизировать совсем другую планету, но произошел сбой во время прыжка и нас выбросило на краю этой системы. Потом прошла атака с этой планеты и у Колониста вышли из строя все искины, которые следили за работой систем корабля. Колонист удалось дотянуть до этой планеты и вывести его на орбиту. А людям в панике пришлось срочно массово эвакуироваться с корабля. На корабле без искинов, они оказались бы в ловушке. Брали с собой только самое необходимое и торопились покинуть мертвый корабль.

В итоге, около десяти тысяч из пятидесяти высадиться не смогли, в силу разных причин, а остатки оказались во враждебной среде, где каждая тварь норовила тебя съесть.

Еще и местные разумные, пребывающих на уровне каменного века. Они ни за что не захотели делить свои охотничьи угодья, тут конечно есть и наша вина. После атаки на Колонист, мы решили, что нас атакуют и после приземления, люди сразу начали уничтожать всех нелюдей без разбора.

Путем больших жертв, людям удалось отвоевать свое место под солнцем. Но шли годы, складывались в десятилетия, а затем и столетия. Оставшееся оборудование выходило из строя, терялись знания, началась деградация населения. Умники с большими знаниями не в почете, они не смогут прокормить семью. На первое место вышли сильные, умелые, мужественные воины и охотники, самые приспособленные к новому миру.

Наш корабль Колонист стал второй луной, который освещал долгими ночами, не давая забыть нам кто мы и откуда. Совсем не большой по сравнению с естественным спутником. Раза в два или три меньше его, но по светимости превосходил его в разы. Половину месяца ночные светила выходили на небосклон по одному, вторую же половину они светили вдвоем. В это время чужие просто зверели и нападали на людей при первой возможности. Возможно, они вспоминали времена резни, что устроили им люди, когда отвоевывали эти земли. Но стоило спутникам разойтись, чужие становились добрыми и покладистыми.

Сутки на планете составляли около сорока двух часов, месяц высчитали с учетом встречи колониста с местной луной Вирата, как называли ее местные. Месяц составлял восемьдесят четыре дня, а год длился восемьсот сорок пять дней, что около четырех земных лет. Поэтому чтобы не путаться, местный год назвали циклом.

Сила тяжести составляла около 0,5—0,6 от земной, поэтому местная флора и фауна могла позволить себе более величественные размеры. А люди после прибытия, выросшие при более высокой гравитации, в начале выглядели карликами на фоне великанов. Превосходили местных по силе, теряя в росте. То через некоторое время эйфория закончилась, тела быстро привыкли к низкой гравитации и уже не показывали столь выдающихся результатов. А потом появились первые дети, рожденные уже здесь. Крепкие, высокие, превосходили своих родителей в росте раза в два. Для них местные твари уже не казались огромными чудовищами, с некоторыми теперь могли сойтись на равных.

В связи с острым недостатком пищевых ресурсов, люди были вынуждены расселиться по небольшим поселкам, окруженными огромными охотничьими угодьями, обеспечивающими пропитание. Это было единственно возможное условие выживание.

Незаметно мы прошли чистый участок леса, где обзор был хороший. И постепенно, все чаще и чаще начали попадаться упавшие стволы и ветки. Здесь заготавливать дрова слишком далеко. Обзор сократился до полсотни шагов, вот и вошли в дикую часть. Керк изменил походку на скользящую, с частыми остановками. Мы порой по нескольку минут сидели на земле на корточках и прислушивались, пока Керк не подавал сигнал двигаться дальше.

Трава уже начала подсыхать, но это особо не радовало, мы уже были по пояс мокрые. Кожаная одежда хорошо защищала от всевозможных колючек и кровососущих насекомых. Но был у нее и большой не достаток, она очень долго просыхала. Намокшие штанины неприятно прилипали к телу и создавали жуткий дискомфорт при движении.

К полудню мы подошли к реке. Шли и вдруг лес резко оборвался и перед нами появилась долина реки. Она простиралась в ширину на пару километров и на глубину около пятидесяти метров. Она полностью заполнялась только в сезон дождей. Сейчас же, русло реки располагалось далеко внизу, примерно на середине долины, шириной не более сотни шагов. С обрыва, на который мы вышли, она выглядела небольшим извилистым ручьем.

Преодолеть последний километр было довольно тяжело, множество коряг, чередующихся с огромными булыжниками, обильно покрытыми глиной и илом, создавали непроходимые препятствия на нашем пути. Из-за полуденного зноя и накопившейся усталости за пройденный путь, последние сотни метров, мы шли уже не осматривая окрестности. Шли, не разбирая дороги.

Добрались до берега реки и отыскали судно Керка. Это были две, связанные поперек каркасные байдарки. Обтянутые кожей и застеленным сверху плетенным настилом.

Мы спустили катамаран на воду и отошли от берега. Закинули якорь, близ зарослей камыша. На воде днем было более безопасно, чем на берегу. Мы находились в пути уже около десяти часов и порядком вымотались. Ракра вышла в зенит, пришло время сна.

И снова сон, «приди, приди», только происходило уже днем. Проснулся от того, что повязка сползла с глаз и сквозь веки начал пробиваться яркий свет Ракры. Открыл глаза и увидел, что Керк уже правит катамаран по течению к первой ловушке. Сейчас от нас требовалось только проверять ловушки, которые построил Керк. Это были огороженные участки на мелководье с одним входом. Вход глубоко вклинивался в огороженное пространство, сужаясь в конце, создавая, вроде клина. Рыба велась на приманку, заходила в ловушку через коридор, а выход уже найти не могла. Тыкалась, мордами в заграждение, а ума отступить назад и выйти через коридор, мозгов уже не хватало.

Мы вылавливали ее сачком и закидывали ее на дно лодок. После отчаливания, я рулил к следующей ловушке, а Керк не торопливо разделывал тушки. Выгребал потроха и отсекал головы. Обильно просаливал и складывал в мешок.

Я правил суденышко к очередной ловушке, когда Керк на носу заметил разрушенную ловушку.

– Вот скоты, эти желтые опять разнесли мне ловушку. – Возмущенно закричал Керк.

– Что случилось? – Спросил я

– Крокодил залез в ловушку и всю ее покрошил, вот гад.

Как только мы подошли поближе, я разглядел место пиршества крокодила. Крокодилами мы их называли условно, это местные водоплавающие ящеры. Тело схоже, но имелась длинная шея с небольшой головой.

Часть колышков, составляющих стену ловушки, торчали в разные стороны. Половины ограждения и вовсе не было. Некоторые обломки прибило к берегу. Придется нам поработать над восстановлением ловушки.

– Какого черта он тут забыл, они же сюда не заплывают. Еще и всю рыбу рядом попугал, теперь ловушка не скоро заработает. – Все сокрушался Керк.

– Ладно, отстроим лучше, чем была, – ответил я. Для меня это было хоть какое-то разнообразие.

– Вечерком я им отомщу, я возьму с них плату. Всю ночь будем лакомиться крокодилятиной, не знаю пока как, но я придумаю, – злорадно улыбаясь, добавил Керк.

Ремонт, не затянулся на долго. Благо, материала в округе хватало. Не прошло и часа как мы отчалили. У Керка работы пока не было. Он сидел на носу и с улыбкой на лице, вынашивал злобный план. Как ему безопасно изловить крокодила себе на ужин и отомстить за разрушенную ловушку.

Ближе к вечеру, на каждой остановке, мы начали отлавливать и закидывать на платформу плавающие стволы и ветки. Пока доберемся до стоянки, они уже просохнут, под палящими лучами Ракры. Выбирали наиболее ровные, толщиной не менее руки. Нам предстояла долгая ночь, поэтому, необходимо было подготовить много топлива для костра. Что не могли закинуть, подвязывали по бортам. В итоге, к вечеру, наше судно внешне выглядело как сплетение коряг и веток.

Ракра, уже подошла к горизонту, когда наконец справа по борту показался остров Керка. Представлял собой десятиметровой высоты скалу, с крутыми склонами и условно плоской площадкой на вершине. Окруженную небольшим пляжем, который занимали на ночь крокодилы. Этот пляж оберегал Керка ночью от хищников, которые могли перейти с берега вброд по мелководью с берега и взобраться на скалу.

До темна предстояло много работы. Перетаскивали на скалу дрова, запаслись водой. Отправили вниз по течению привязанный катамаран, иначе за ночь, близ берега, крокодилы его разнесут на щепки. На воде никто его не тронет, если только веревку не перегрызут. Тогда, у нас возникнет большая проблема, придется строить плот, чтоб хоть как-то вернуться назад. По берегу с добычей целыми мы точно не дойдем.

На вершине скалы у Керка все было оборудовано по высшему разряду. Тут стояла глинобитная хижина, небольшая, на два человека. И три навеса, для сушки рыбы. Он проводил здесь каждую вторую ночь. Времени много, и он с умом им воспользовался. Организовал себе более, менее комфортные условия. Жаль только, в сезон дождей все это смоет. Когда река заполнит долину и скроет скалу со всеми постройками в своих водах.

До наступления сумерек мы закончили перетаскивать дрова и запаслись водой. Уже начали развешивать под навесами свой улов. Как снизу начали доноситься всплески воды. На берег начали выбираться на ночевку крокодилы.

– Так малой, ты давай занимайся рыбой, а я пойду готовиться к ночной рыбалке. Хочу попробовать поймать крокодила на петлю. Охотники же ставят их, вот и я попробую. – Сказал Керк и двинулся к хижине.

Я продолжил развешивать тушки рыбы и между делом, наблюдал за его приготовлениями. Сначала он выбрал самую длинную и ровную жердину. На ее конец он прикрепил веревку с петлей. Веревку взял добротную, плетенную из нитей прядильщиков. Это зеленые, толстые гусеницы, размером с кулак. Чтобы превратиться в бабочку, они оплетают свое тело тонкой нитью, создавая кокон. Если бросить этот кокон в кипяток, а затем долго болтать в горячей воде. Можно найти конец этой нити и затем просто выматывать ее до самой личинки. С этих нитей женщины ткут добротную ткань и плетут крепкие веревки.

Когда я освободился, он уже закончил все приготовления. Привязал на поясе один конец веревки, отсчитал необходимую длину и завязал другой конец к скале.

– Кир держи. А лучше привяжи конец тоже к камню, – протягивая конец другой веревки, той, что была закреплена на жердине.

– Зачем Керк? – поинтересовался я.

– Если крокодил не удавиться и ломанется в воду? Ты эту животину точно не удержишь, сдернет тебя как щенка Хорта, оглянуться не успеешь.

– Понял, я сейчас. – И рванул завязывать конец.

– Я сейчас спущусь по склону до середины, если правильно длину веревки рассчитал, там закреплюсь и попробую завести на шею петлю. Как заведу, дам сигнал, а ты сразу затягивай петлю и держи сколько сможешь, может я уже успею подняться. На моей палке узел хитрый, как дернешь, он развяжется. – Сказал Керк и начал спускаться вниз по склону.

Керк спустился вниз, уперся ногами о склон и повис в горизонтальном положении на поясной веревке

– Как живот то режет, терпеть мочи нет. Кир, подай жердину.

Я подал ему жердь. Он поудобней перехватил ее и начал аккуратно пытаться завести петлю на шею ближайшему крокодилу.

Идея была не плоха, вот только он не учел, что это будет не так уж просто будет сделать. Крокодилы ерзали, порыкивая друг на друга, устраивая небольшие стычки. Но кто, если не рыбак, должен обладать горой терпения. Минусом к тому, была еще и плохая видимость. Уже совсем стемнело и Вирата, освещала противоположный, южный склон, а на нашей стороне, как раз была тень, в которой мы пытались что-то разглядеть.

Керк провисел с пол часа, пока ему удалось завести петлю на шею одному крокодилу. Свиснув, он подал сигнал. Я рванул веревку что есть силы. Петля затянулась на шее и крокодил с перепугу рванул в воду, но не добежав до воды вытравил весь запас веревки. Упираясь лапами, начал сам себя душить, а я удивленно смотрел на свои ободранные руки. Я никак не ожидал на такой сильный рывок и вовремя не успел отпустить веревку. В итоге. Меня протащило пару метров и веревкой ободрало ладони и локти, пока у меня хватило ума отпустить ее.

Керк взобрался наверх и мы начали подтаскивать, все еще живого крокодила к скале. Окружающие его собратья, поначалу с перепугу скрывшиеся в воде, теперь опомнились от испуга и начали выползать на берег. Увидели, что собрат их не жилец, начали пытаться отхватить кусочек от нашей добычи, подгоняя нас.

Когда мы подтащили его тушку к подножию скалы, крокодил уже не подавал признаки жизни. Прилагая не малые усилия, нам удалось поднять его на верх. Хорошо, что Керк на стал жадничать и выбрал добычу помельче.

Спустили крокодилу кровь и Керк снял куртку. На его животе красовался опоясывающий кровоподтек. Местами кожа была протерта и выступила кровь. Он появился от веревки, пока он висел на ней и выуживал крокодила. Промыли и обработали его рану мазью, заодно и мои ладони и принялись снимать шкуру с туши. Все ненужное летело вниз, а снизу начали доноситься радостные рыки и звуки нешуточной драки за лучший кусок. Будь мы в поселке, в пищу у нас пошло бы все кроме костей. А тут, как бы не было жалко, брали только самое вкусное и калорийное. Не было у нас возможности унести все, силы наши были ограничены.

Часть мяса закидали в котелок, что-то запекли на углях. Остальное нарезали на полосы, просолили и повесили сушиться. Нет ничего лучше, чем вяленное мясо в пути. Его можно не торопясь разжевывать, не останавливаясь. И крупу на стоянке с ним сварить.

Плюс выходов за частокол в том, что можно от пуза поесть. Все что не унесешь можно съесть. Вот мы и принялись уничтожать все лишнее. Мясо крокодила напоминало мне мясо птицы и по опыту я знал, что оно не очень калорийное. Поэтому я не сдерживал себя и пытался поглотить двойную норму.

С юга задул ветерок теплый и сухой, который начал крепчать с каждым часом. Он порядком начал уже надоедать нам и чтобы скрыться от него мы перешли в хижину. Хижина была невелика, два спальных места и низкий столик между ними. Животы полны, сытые глаза слипаются, теперь можно и поспать. А у подножия скалы, рыки все не утихали.