Все, что мы хотели

Вспыхнул овал, сообщение отправилось, и со скоростью света пришёл ответ:

Ты ваще ничо не помнишь?

Моё сердце колотилось. Я изо всех сил старался печатать как можно быстрее.

Неа (расскажи.

Я затаил дыхание. На этот раз ждать ответа пришлось дольше.

Ты была в отключке. Прости, прости, что я тебя бросила одну! Я же не знала, что ты тааак напилась! Чо ты пила? И чо у вас с Финчем?

Не знаю, – ответил я.

Грейс отправила мне грустный смайлик и вслед за ним ещё одно сообщение:

Тут, блин, такое… кто-то выложил твою фотку. Хз кто, но, по-моему, Финч.

Чувствуя подступающую тошноту, я написал:

Какую фотку? У тебя она есть?

Есть.

Перешли мне.

Я старался держать себя в руках, когда картинка всплыла на экране, слишком маленькая, чтобы что-то разглядеть. Нажал, чтобы увеличить, приблизил и увидел свою малышку на кровати. Она лежала на спине, грудь была голой. Меня едва не вырвало, как Лилу вечером, но приступ тошноты сменился яростью, когда я прочитал комментарий к фото:

Похоже, эта девчонка получила свою зелёную карту.

Твою мать, – написал я, забыв на секунду, что я – Лила. Хотя с подружками она наверняка материлась. Что это за херня?

Хз. Он тебя обзывает нелегалкой, что ли? Ты же полубразильянка, да?

Нихера, я американка. Да хоть бы и да… – напечатал я, слишком сильно разозлившись, чтобы закончить фразу.

Грейс ответила:

Понимаю ((это ппц. Но зато ты такая секси!

Я покачал головой, поразившись глупости этого замечания, и едва себя не выдал – всё равно они обе это выяснили бы – но решил ничего больше не писать. Моё сердце просто не выдержало бы.

Мне пора, – написал я.

Ок. На связи! – ответила Грейс.

Я удалил переписку. В моей голове всплывали ужасные кадры – несколько воображаемых и один весьма реальный.

– Готова рассказать, что случилось? – спросил я Лилу спустя несколько часов, когда она наконец выплыла из спальни. Вид у неё был задумчивый и сконфуженный. Я сидел в гостиной и ждал её.

– Ты и сам знаешь, что случилось, – ответила она мягко. Вероятно, они с Грейс уже вывели меня на чистую воду. Телефон она сжимала в руке. Потом положила на чайный столик, экраном вниз, и села рядом со мной, по всей видимости, чтобы не смотреть мне в глаза. – Я слишком много выпила.

– Даже немного пить тебе не стоит, – заметил я. – Ты несовершеннолетняя.

Она придвинулась ближе, положила голову мне на плечо и тяжело вздохнула.

– Я знаю, пап. – Она давила на жалость, искала сочувствия, но я оставался непреклонным.

– И сколько же ты выпила? – продолжал я.

– Не так много, ну честное слово. – Её голос дрожал, и я не знал, раскаяние тому виной или похмелье.

– И часто ты так напиваешься?

– Нет, пап… совсем не часто.

– Значит, это первый раз?

Она немного помолчала, прежде чем ответить – это, конечно, означало, что не первый, но ещё и то, что она сомневается, врать мне или нет. Потом, решившись, твёрдо сказала:

– Да.

Я поднялся, обошёл диван и сел в кресло напротив неё.

– Ладно, вот как мы поступим, – сказал я твёрдо и негромко, переплетя пальцы. – Я хочу, чтобы ты была со мной откровенна. Я не буду тебя наказывать, а ты не будешь мне врать. Иначе та жизнь, к которой ты привыкла, закончится очень и очень надолго. Это ясно? – Лила кивнула, не глядя мне в глаза. –   Когда ты впервые попробовала алкоголь?

– Прошлым летом, – сказала она, не сводя глаз со своего колена.

– Значит, ты пьёшь с прошлого лета?

Она немного помолчала, потом кивнула.

– Да. Но не всё время. Иногда.

Я набрал в грудь побольше воздуха и сказал:

– Ну, начнём с этого. С алкоголя.

– Пап, – сказала она, устало вздохнув. – Я знаю…

– Что ты знаешь?

– Знаю, что ты сейчас скажешь.

Я поднялся. Да, с её стороны это был блеф.

– Ладно, Лила. Хорошо. Дело твоё. Но таким путём мы придём к необходимости тебя наказать.

Когда я проходил мимо, она поднялась и схватила меня сзади за рубашку.