Все, что она хотела

– Нет, мне просто сказали, что я могу с ней встретиться только в твоем присутствии.

Лэйни погладила его по руке, как бы пытаясь поддержать и успокоить.

– Извини, – повторила она еще раз, – если бы я знала, что ты ничего не знаешь, то сказала бы это как-нибудь помягче.

Далтон поднял глаза и увидел, что она внимательно его изучает, необычные янтарные глаза широко раскрыты, а брови озабоченно нахмурены. Лэйни стояла так близко, что подол ее платья касался его ног, а ее грудь мерно вздымалась и опускалась всего в дюйме от его рук. Далтон глубоко вздохнул.

Он здесь не за тем.

Вот только никакая дыхательная гимнастика не поможет, когда с каждым вдохом втягиваешь в себя ее аромат. От нее пахло мелками и клеем. Такое незамысловатое сочетание сложно назвать притягательным, вот только сейчас Далтону так не казалось.

А к этому запаху примешивался аромат ее шампуня – фруктовый, свежий и простой.

Далтон едва не рассмеялся при этой мысли. Пусть у нее и простой запах, вот только чувства он к ней питает совершенно не простые. Он отлепился от стеллажа, на который опирался, и очутился к ней еще ближе. Лэйни резко отдернула руку и поспешно отступила к столу.

– Посторонние ее пугают – я про бабушку. Конечно, ты не совсем посторонний, но именно поэтому тебя к ней и не пустили. Доктор считает, что ей не стоит лишний раз волноваться.

Далтон чувствовал, как сгибается под весом сказанных слов, а когда еще раз посмотрел на Лэйни, то с удивлением увидел в ее взгляде то чувство, с которым на него смотрели не слишком часто. И уж тем более Далтон не думал, что после того, как он столько над ней издевался в юности, Лэйни так когда-нибудь посмотрит на него.

В тринадцать лет Далтон понял, что готов умереть ради Лэйни Фортино. А поняв, пустил в ход грубость, снисходительность и даже откровенную жестокость.

Так что он привык видеть в ее взгляде боль, веселый бунт, злость, но только не сочувствие.

Глава 3

Учитывая их непростые отношения, Лэйни следовало бы радоваться его страданиям. Может, со временем она забыла былое, а может… О, они же говорили о бабушке. Ну как она может не посочувствовать человеку, даже Далтону, переживающему за ее бабушку?

Ведь она так устала заботиться о бабуле одна, без отца, без братьев и сестер. Конечно, в доме престарелых о ней заботятся, но конкретно до нее там никому нет дела. А ведь Лэйни и самой просто необходима моральная поддержка, так что нечего удивляться, что она так размякла, когда увидела, что Далтон шокирован ее словами.

– Прости, я и не знала, что бабушка так много для тебя значит.

Далтон поднял глаза, по его лицу скользнуло удивление, и Лэйни сразу поняла, что ошиблась.

– Не важно, – добавила она и, чтобы скрыть раздражение от своей ошибки, стала подбирать валяющиеся на полу мелки.

Далтон молча за ней наблюдал, а потом заметил:

– Ты на меня сердишься.

– Нет, – выдохнула Лэйни, перекладывая книжку с картинками, – я сержусь на себя, ведь на какую-ту секунду мне действительно стало тебя жаль, я даже забыла, что ты – Кейн. Холодный и бессердечный, как и все в вашем роду.

Лэйни нахмурилась, услышав собственные слова. Ну и кто сейчас холодный и бессердечный? Да она сама сейчас холодна, как полярный ледник. А ведь когда она дотронулась до его руки, то в его взгляде пылал настоящий жар, ошибиться она не могла. Ну и что ей теперь делать?

Но не успела она еще все это додумать, как Далтон заговорил:

– Ты действительно так обо мне думаешь?

Лэйни покачала головой и продолжила собирать мелки.

– Ну как мне думать о тебе? Я говорю, что у моей бабушки болезнь Альцгеймера, а ты изображаешь сочувствие, чтобы добиться моего согласия. – Лэйни посмотрела ему прямо в глаза, надеясь, что он со стыдом отвернется, но он ответил на ее взгляд. – А я и не думала, что ты такой мерзавец.

– Ты думаешь, мне не жаль твою бабушку? А ведь она очень много для меня значила.

Лэйни фыркнула, выковыривая маркер из-под стола.

– Не переигрывай, вежливого сочувствия вполне достаточно, не забывай, что истинный Кейн никогда не будет горевать из-за какой-то служанки.

– По-твоему, я даже не способен испытывать каких-либо чувств к женщине, заботившейся о нашем доме более тридцати лет? – холодно поинтересовался Далтон.

– Нет, по-моему, ты огорчился, что ничего от нее не узнаешь.

Лэйни замолчала, наконец-то поняв очевидное. Далтон хочет узнать что-то о делишках своего отца, а о деньгах ничего не знает. Можно выдохнуть. Вот только манипулировать собой она все равно не позволит.

– Я не верю, что тебя волнует судьба моей бабушки, она никогда не была заботливой и ласковой, так что даже я сама не питаю к ней особой любви. – Лэйни подошла к столу и взяла ключи. – Мои занятия начинаются через пять минут, – напомнила она, взяла сумочку, направилась к выходу и картинным жестом открыла дверь, уступая дорогу Далтону.

Он медленно подошел к ней, даже не потрудившись вытащить руки из карманов, и вместо того чтобы выйти в коридор, придвинулся к ней так близко, что Лэйни невольно попятилась и уперлась поясницей в дверную ручку.

Лэйни чувствовала, что от него исходит легкая угроза, может, он стоял слишком близко, может, для нее любое расстояние было слишком близким, а может, во всем виноват этот пристальный взгляд, отмечавший каждую неправильность ее черт.

Далтон неторопливо заговорил, как бы пытаясь устрашить ее словами, вот только страха она не чувствовала, только какой-то необъяснимый трепет.

– Ну раз уж ты так настойчиво утверждаешь, что я плохой парень, то я и буду плохим парнем. По мне, так отличная роль.

– Я тебя не боюсь.

Далтон еще раз нарочито медленно осмотрел ее лицо, и Лэйни почувствовала, как вспыхнули ее щеки.

– А следовало бы.

Наверное, он прав, ей следовало бы бояться, но страха не было. Лэйни выпрямила спину, как бы пытаясь придать себе уверенности, вот только при этом ее грудь оказалась всего лишь в волоске от груди Далтона.

– Возможно, вот только я теперь не та маленькая девочка…

– Слава богу.

– И Кейны надо мной теперь невластны.

Разумеется, это всего лишь наглая ложь, ведь если Далтон узнает о деньгах, то она окажется в его власти.

Лэйни протиснулась в коридор, хоть для этого ей и пришлось прижаться к Далтону грудью, и от этого прикосновения у нее напряглись соски и заныл низ живота.

Она уже успела отойти на три шага, когда Далтон ее окликнул:

– А ты в этом точно уверена?

Лэйни продолжала идти по коридору.

– А как там поживает твой театр? – услышала она еще через десять шагов.