У любви твои глаза

Порция состроила очаровательную гримаску.

– Но это правда.

– Когда вы с Далтоном поженились, отец сказал, что дедушка с бабушкой оставили тебе вклад в пятнадцать миллионов. И я знаю, что Далтон не трогал этих денег. Поэтому, если ты не начнешь убеждать меня, что успела за два года потратить пятнадцать миллионов…

– Неужели ты думаешь, что я совсем не умею обращаться с деньгами? – вздохнула Порция.

– Нет. Но я верю, что тебе нужны деньги. Зачем?

Явно подбирая слова, Порция слегка нахмурилась.

– Ты, случайно, в последнее время не разговаривал с Каро?

– С Каро? – удивленно переспросил Купер. – Нет. Да и с чего бы вдруг?

– Потому что после развода ей пришлось несладко. И я подумала… если тебе действительно не нужны деньги Холлистера, мы могли бы часть этой суммы отдать ей.

– Ей нужны деньги? О чем это я? Конечно, ей нужны деньги. Наверняка этот ублюдок отобрал у нее последний грош. Далтон с Гриффином в курсе?

– Не думаю. В последнее время мы стали необычайно близки, но она даже мне ни в чем не призналась. Хотя я и так все вижу. К тому же они ее сейчас не слишком-то жалуют.

– Точно, – согласился Купер. Загадочное письмо перевернуло всю их жизнь, и ни Далтон, ни Гриффин не стремились выяснить, что оно написано не бывшей любовницей, а озлобленной женой. – Значит, Холлистер ободрал ее как липку, но она слишком горда, чтобы попросить у сыновей финансовой поддержки. И при этом ты думаешь, что она согласиться взять денег у меня?

– Понимаю, ты ее не любишь…

– Да нормально я к ней отношусь.

– Как скажешь.

Мачеха есть мачеха, но это еще не значит, что они были заклятыми врагами или что Купер мечтал увидеть, как она доживает остаток жизни на улице.

– У нас с ней нормальные отношения, но я все равно не думаю, что она согласится взять мои деньги.

– Если это будут деньги Холлистера, она вполне может согласиться. Думаю, она обрадуется возможности хоть так на нем отыграться. – Порция решительно сжала губы. – На это-то я точно сумею ее уговорить.

Возможно. Но это все равно ничего не меняет.

– Слушай, не то чтобы я не хочу ей помогать, но у меня совсем нет на это времени. Да и вообще это не мое дело.

– Но Каро…

– К тому же я вполне могу ей и так помочь. Для этого не нужно искать никаких пропавших наследниц. – И он обязательно ей поможет. Только не сейчас. Купер глянул на часы. – И меня уже ждут на заседании. Извини, Порция.

Еще раз взглянув на бывшую жену брата, Купер мысленно вздохнул. Какая же она все-таки красивая! Такая красивая, что порой ему было едва ли не больно на нее смотреть. И при этом совершенно недоступная. Она казалась Куперу невероятно хрупкой и способной разбиться от малейшего прикосновения. Вот только он никак не мог решить, что же разобьется: настоящая женщина или та маска, за которой она всегда пряталась.

Целый десяток лет Порция была женой его брата, и Купер старался держаться от нее подальше. Да и теперь, когда она осталась одна, он не собирался ничего менять. В конце концов, он еще в детстве успел на собственной шкуре испытать, что значит быть чужаком в ее привычном мире. Что значит быть ублюдком Холлистера Кейна и мечтать о том, что никогда не сможешь заполучить.

Он отлично понимал, как сложно будет неизвестной сестре приспособиться к этому новому для нее миру. Вот только что бы он ни попытался для нее сделать, это не будет иметь никакого значения. Либо она и так достаточно сильна, чтобы все выдержать, либо нет. Ей придется самой найти свою дорогу в жизни. Как когда-то пришлось и ему самому.

– У нее такая же улыбка, – вдруг заметила Порция. – Если, конечно, для тебя это что-то значит.

Купер на долю секунды замер на месте.

– Пока ты о ней думаешь, с ней точно ничего не случится.

С этими словами он вышел из кабинета, оставляя за спиной и весь этот разговор, и саму Порцию. Заседание. Вот о чем ему сейчас нужно думать. Ему не нужны ни семейные драмы Кейнов, ни сестра. И уж тем более ему не нужна бывшая жена его брата.

Глава 3

Несколько часов спустя Купер гордо восседал во главе длинного стола, наблюдая, как все его мечты утекают в канализацию.

Совет директоров отклонил его предложение. Абсолютным большинством голосов.

Без какой-либо надежды на будущий успех.

Девять из двенадцати директоров не захотели, чтобы компания занялась гостиничным делом. Купер точно знал, что мог бы заработать сотни миллионов на привилегированном сноубордическом курорте, но совет явно не разделял его точку зрения.

Все уже расходились, не смея поднять на него глаз, и Купер лишь с огромным усилием сдерживался, чтобы не запрыгнуть на стол и не врезать Робертсону по лицу. Этот шестидесятилетний мерзавец был в совете директоров с самого начала. За долгую жизнь он успел накопить бесценный опыт, внесший значительный вклад в развитие их дела, но воображение у него отсутствовало начисто. Его интересовало лишь то, что можно просто и реально продать в магазине, а идея с отелями ему сразу же не понравилась. Куперу казалось, что он сумел заручиться поддержкой остальных членов совета. Но он ошибся.

Уставившись в разложенные на столе бумаги, Купер дождался, пока с тонущего корабля сбегут все крысы, и только тогда посмотрел на двоих оставшихся людей. Дрю Дэйвис, единственный, кроме него, настоящий сноубордист в совете, и Мэтт Боллард, технический директор экологической энергокомпании и по совместительству хороший друг Купера.

– Ты провалился, – задумчиво заметил Дрю.

– Вовсе нет. – При всем желании Купер не сумел вложить в голос уверенности.

– Ну конечно, ты обла…

– Нет, я еще сумею их переубедить.

На кону стояло слишком многое. Да и вообще, речь идет о его компании, а она всегда поставляла на рынок все самое лучшее для сурового зимнего спорта. Лучшие сноуборды, лучшие куртки, лучшее термобелье. И у Купера не было ни малейших сомнений в том, что они действительно лучшие. Во-первых, абсолютное большинство моделей он разрабатывал лично, продумывая малейшие детали, а во-вторых, потому что лучшие сноубордисты со всего мира стремились заполучить его товары. Отлично понимая, что от качества снаряжения зависят людские жизни, Купер всегда стремился к идеалу. Ну и о прибыли забывать не стоит, хотя деньги никогда не стояли для него на первом месте. Подобная целеустремленность и неодолимая тяга к перфекционизму уже давно превратили его в живую легенду как в мире сноубордистов, так и в деловом мире…